Книга Логика прыжка через смерть - Сергей Герасимов

Коре выключил телевизор.

– Вы позволите?

– Я, собственно, по делу, – сказал Иван Петров. – Вы действительно вернулись оттуда?

– Откуда?

– Ну, вы были в лучшем мире?

– На том свете? Был.

– Все три года?

– Нет, минут десять. Но мне трудно сказать точно – там время течет иначе.

Может быть, там вообще времени нет.

– Я понимаю, понимаю. Вы там что-нибудь видели? Душу, например? Или ангела?

– Ангела нет, а душу видел. И еще что-то, о чем не хочу вспоминать.

– И как, извините, как она выглядит?

– Смотря чья. Та, что попалась мне, выглядела симпатичной. Вы только это хотели узнать?

– Не только. Я хочу предложить вам сотрудничество. У вас, я так понимаю, нет документов. А человек без документов это уже не человек. Его даже убить можно как собаку и никто не докажет, что кого-то убивали. Раз документов нет, значит живого человека и не было. Скажем, достану я сейчас пистолет и пульну.

Мне пистолет по рангу положен. Да и разные прочие трудности у вас есть. Я сделаю вам документы.

– Может быть, вы мне и денег добудете?

– Может быть.

– В первый раз вижу живого фальшивомонетчика, – сказал Коре.

– Нет, все настоящее. Я сам ничего не могу, но у партии большие возможности.

– Ваша партия стоит над законом?

– Партия всегда немножечко над законом. Если нет, то зачем же она нужна?

– И что я должен сделать?

– Вы ничего не должны. Я вас просто приглашаю. В четверг будет заседание ячейки и я приглашаю вас выступить. Вы же хотите помочь патриотическому движению?

– Не понимаю как.

– Вы же первый человек, который вернулся оттуда. И вы наш человек. Если это правильно подать, то событие прогремит на весь мир. И партия примет в этом участие. Честно, я не верю, простите меня, что вы вернулись с того света, но это и не важно. Важно чтобы другие поверили или притворились, что верят. Я ведь не верю и в Христа, но в церковь хожу. Какая разница, существовал ли Христос, если дело так обернулась. Был он или не был – это же ничего не меняет. То же самое с вашим возвращением. Вот, прочитайте. Это примерные тезисы вашего выступления.

Он вырвал листочек из альбома и протянул Коре.

– Итак, вы хотите послужить вящей славе отчизны? – спросил Иван Петров.

– Нет.

– Вы не любите свою Родину?

– А вы?

– Я? Это же святое! В этих полях я родился и вырос, здесь похоронены мои предки, эта земля меня кормит и поит, мое детство и юность прошли здесь и здесь я проведу свою старость – и сюда же лягут мои кости. Я всегда жил здесь и не собираюсь куда-либо ехать, этой земли мне достаточно, и я уверен, что лучшей мне не найти.

– Вы хорошо излагаете, – сказал Коре, – но я не пойму, что во всем этом святого. То же самое могут сказать о себе даже ыковские крысы – те, которые сегодня съели человека. Они родились и выросли в здешних подвалах, эта земля их кормит и поит, здесь лежат кости их предков и их собственные кости лягут сюда же. Это же святое, согласитесь!

– Вам не смутить меня этим парадоксом. Что же такое Родина для вас?

– Во-первых, не Родина, а родина. Точно так же Мать – это фигура холодная, огромная и предназначенная только на показ, ни на что другое она не годится, а мама – близкий человек. Родина – это те места, события, люди, предметы и обстоятельства жизни, в которые мы вкладываем и оставляем часть своей души. Или, которые вкладывают себя в нас. Если я подмел дворик и поставил в нем скамейку, то он станет родным для меня. Если я встречался с любимой в здешних полях и они навсегда остались со мной, то эти поля я ощущаю, как свою родину, если я сделал что-то для своего города, то моя родина – этот город, если я сумел оказать услугу всей стране, то эта страна будет для меня небезразлична. Если я сделал нечто на благо всего человечества, то моя родина не отдельная страна и не город, – а весь мир. Поэтому первые гении и последние подонки не имеют родины и не любят ее – для первых родиной стала планета, для последних нет даже клочка земли, который им рад. И ничего святого в этом нет. Любовь к своей личной родине нормальна для прорядочного человека. К своей личной, но не к вашей, обобществленной.

– Мне можно говорить такие вещи, – задумчиво сказал Иван Петров, – я человек понимающий и терпимый. Но за других я поручиться не могу. Если человека оскорбляют в его священном чувстве, то его негодование тоже священно – он способен на все. Я бы на вашем месте поостерегся выходить на улицу. Вообще-то людям с такими взглядами нужно делать лоботомию – это принесет пользу обществу.

– Вашему обществу нужно делать лоботомию, – ответил Коре, – это принесет пользу людям.

– А вашему? – спросил Иван Петров и прищурился. – Вы ведь не осиянин, правильно?

– Как вы это поняли?

– Я умный человек. Вы говорили о мире и странах, но для осиянина нет ни мира, ни стран. Для него есть только Осия, великая Осия. Я, кстати, за то, чтобы вернуть родине ее настоящее имя. Раньше имя было чуть длинее. Вы знакомы с нашей историей?

– Никто не знает истории искаженных существ.

– Вот. Я так и думал, что вы это скажете. А вы знаете, что мы во всем впереди вас? Даже первую попытку вывести искаженное существо предприняли именно мы – полтора-два века назад. Конечно, генетической техники еще не было, и измененного человека выводили по старинке, методом искусственного отбора, уничтожая нежелательных особей. После уничтожения примерно ста миллионов была выведена психологически отличная порода человека. Психологически улучшенное существо. Еще в те времена мы были отделены от остального мира железным занавесом. За прошедшие века занавес несколько раз приподнимался – и девять волн эмиграции рассеяли русских по всему миру. Вы знаете, что все ваши русские, которых полно в мире, пошли отсюда, из Осии? Вам нечего чваниться. Вы наверняка смертник, раз попали сюда. Ваша любимая страна послала вас на смерть.

Поэтому чья бы корова мычала… Кстати, вы видели настоящую живую корову?

– Да.

– У нас уже изобретена кибернетическая. Но пока не получила широкого применения.

– Не верю, – сказал Коре, – ваша техника отстала на столетие.

– Только не военная. Сознаюсь, про корову я приврал. Зато я знаю даже о методе фантома. И знаю больше вас. А отсталость – это просто приятный итог изоляции. Мы консерваторы и всегда ими были. Наш человек сохраняется, тысячу лет назад мы были такими же и через тысячу останемся такими же. Что с того, что мы дышим отравленным воздухом? Что с того, что у нас нет ни волос, ни ногтей?

Это ведь не мешает загадочному русскому характеру оставаться загадочным. Это даже не характер, а окошечко а альтернативную реальность. Зато у вас характеру не больше, чем у деревянных кукол. Я не говорю о присутствующих.