Книга Повелители стихий. Книга 4. Наступление бури - Рэйчел Кейн

И когда он, словно армия на марше, неудержимо движется вперед, в глубине плотной облачной массы то и дело проскакивают яркие бело-голубые искры, как будто разряжается некий энергетический генератор. Эти вспышки еще слабы. Он пока не готов.

Но он набирает скорость.

Глава третья

За столом Имон выказал на удивление изысканные манеры: уверенные, точные движения его рук, изящество, с которым он управлялся с ножом и вилкой, прямо-таки восхищали. Ни разу не оперся локтями о стол, ни разу не заговорил с набитым ртом. Впрочем, надо заметить, говорил Имон вообще мало, все больше вежливо слушал болтовню Сары. А ее все несло и несло.

— Просто не верится, что такое могло произойти посреди бела дня, — в двадцатый раз заявила моя сестрица. Я откусила кусочек французского тоста, убедившись, что он чересчур щедро сдобрен кленовым сиропом, придававшим сахару особый вкус. — У вас что, на студии никто не следит за парковкой? Охраны, что ли, нет — ужас какой-то! На парковке должно быть охранное освещение.

Не думаю, чтобы от него было много толку посреди бела дня, — резонно сказал Имон, которого, честь ему и хвала, все это скорее забавляло, чем раздражало. — А как вообще в округе насчет подобных явлений? Ну, там, преступных посягательств, нападений?..

— Пара взломов машин, — ответила я, перебивая привкус сахара глотком кофе. — Ничего серьезного. Это, наверное, ребятня баловалась.

— Полагаю, это был хулиган совсем другого рода?

Он отправил в рот кусочек яйца и поднял бровь.

— Это точно, — признала я.

— Сара сказала, что за вами следовала машина, — продолжил он после того, как разжевал и проглотил яйцо. — Такой же фургон.

— Тот же самый фургон! — поправила его Сара и обратилась ко мне: — А парень, он тоже тот же самый? Из торгового центра?

Деваться мне было некуда.

— Да. Но… да все со мной в порядке, правда. Я с этим справлюсь.

— А не слишком ли это легкомысленно? — высказался Имон. — Может, стоит обратиться в полицию?

Голос его звучал нейтрально. Вокруг нас, за столами, трапезничали, позвякивая столовыми приборами, люди, которых в их повседневной жизни вряд ли выслеживали прибывшие из другого штата копы.

Я покачала головой.

— Понятно. Имеется какая-то причина, чтобы не…

— Я его знаю, в каком-то смысле. И вообще, справлюсь.

Имон смерил меня долгим, оценивающим взглядом, положил вилку и достал из заднего кармана бумажник. Этот аксессуар способен рассказать о мужчине немало: бумажник Имона был черным, гладким и дорогим. Достав оттуда визитную карточку, он протянул ее мне.

— Сотовый номер, — промолвил Имон, постучав краешком твердого бумажного прямоугольника по столу. Сара не ошиблась, визитки у него тоже были дорогие — кремовая бумага, качественная печать: короче, под стать бумажнику, в котором они хранились.

— Я понимаю, что мы едва знакомы, и уверен, что у такой женщины и без меня найдется достаточно мужчин, желающих оказать ей услугу, но ради безопасности лучше подстраховаться.

Я кивнула. Он убрал бумажник.

— Если вы его знаете, Джоанн, это не мое дело. Но ясно ведь, что это опасно.

Я подняла взгляд от карточки и посмотрела ему в глаза. Большие, спокойные глаза, в какой-то степени смягчавшие некоторую угловатость его лица.

— Прошу не счесть за обиду, — промолвила я. — Не хочу казаться неблагодарной за сегодняшнее утреннее вызволение, но вы правда уверены, что хотите во все это встревать? Из-за нас обеих у вас может возникнуть целая куча проблем. Которые вас, постороннего человека, не касаются. И если мы, как вы правильно заметили, едва знаем вас, то и вы тоже едва нас знаете. Что, если мы…

— Преступницы? — Судя по голосу, Имона это основательно забавляло. — Нет, красавица, это маловероятно. А карточку на всякий случай сохраните. Сейчас как раз я не слишком занят, жду, когда разрешится одно дело, а потому ничто не мешает мне вам помочь. Хотя бы, например, прогуляться к вашей машине. К слову сказать, она очаровательно выглядит — я о машине. Это какая модель?

Ну, наконец-то мы сошли с зыбкой почвы на твердую: разговор пошел об автомобилях. Имон прекрасно разбирался в британских гоночных машинах, знал толк в «Формуле один», и прошло минут десять, прежде чем я заметила, что Сара как-то незаметно выпала из общения. Ох, надо же — это ведь ее воздыхатель, а не мой! Решив, что не очень-то хорошо с моей стороны отвлекать все его внимание на себя, я утерла губы и, извинившись, заявила что мне нужно в дамскую комнату. Там я вымыла руки, протерла лицо ванильным кремом-лосьоном, подкрасила губы и убедилась, что схватка с Родригесом не особо повредила моим волосам. На самом деле выглядела я совсем даже неплохо.

И тут на меня накатило такое желание, что мне пришлось ухватиться обеими руками за раковину. Я хотела Дэвида. Хотела вызвать его из бутылки, чтобы он сидел напротив меня и мы улыбались и разговаривали, как если бы для нас было возможным некое подобие нормальной жизни.

Потом мои руки соскользнули и прижались к моему животу, к тому месту, где в глубине продолжалось это тревожное шевеление. Обещание жизни. Я не знала, что мне следует ощущать в связи с этим. Надежду? Страх? Гнев из-за того, что он обременил меня дополнительной ответственностью, по сравнению с которой обязанности Хранителя казались пустяком?

Я хотела нормальной жизни с возлюбленным. Ну, так что ж — может быть, эта легкая вибрация под моими пальцами являлась пусть слабым, но намеком на возможность возникновения… семьи?

Но нет, я знала, что нормальная жизнь — это всего лишь мечта, и не только потому, что любовная связь с джинном вообще далековата от нормы. Нынче утром я почувствовала, как ослабел Дэвид перед возвращением в бутылку. Ему нельзя было находиться снаружи так долго. Он не поправлялся, в чем я всячески пыталась себя убедить.

Дэвид умирал.

Нахлынуло отчаяние, с которым я пыталась бороться. Убеждая себя: «Наверняка есть способ это исправить. Не может не быть. Мне просто… просто надо его найти».

— Джонатан, — промолвила я вслух. — Если ты меня слышишь, прошу тебя, помоги. Не ради меня, ради Дэвида. Пожалуйста!

Ответа не было. Не то чтобы Джонатан был вездесущ и всеведущ, конечно же, нет. Да и думать, будто он держит меня под постоянным присмотром, было бы с моей стороны излишней самонадеянностью. Черт, время для джиннов течет по-иному: возможно, он вообще обо мне не вспомнит лет этак до восьмидесяти, когда я буду ковылять с помощью ходунков по дому престарелых.

Впрочем, эта мысль показалась мне странным образом ободряющей.

Глубоко вздохнув, я попрактиковалась, изображая перед зеркалом улыбку, и вернулась обратно в ресторан. Лавируя между столиками, среди вертевшихся под ногами детишек, я увернулась от одного малого, «чисто случайно» выставившего свою руку в проход на уровне моей ягодицы, и издали заметила, что Имон с Сарой погружены в разговор. Я замедлила ход, присматриваясь к ним, и увиденное, их позы и телодвижения, мне понравилось. Он сидел, подавшись через стол к ней, не сводя глаз с ее лица и внимая каждому слову. Она, в утренних лучах, вся буквально светилась воодушевлением.