Книга Эпидемия. Начало конца - Стив Альтен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— М-м-м… Вкусно, Мэри… Мы еще не закончили наш разговор.
Женщина с трудом опустилась в кресло-качалку. Поясница болела тупой, ноющей болью.
— Я уже говорила тебе, что работа над «Косой» будет завершена в марте, самое позднее в апреле, — сказала она жениху.
— Апрель…
Эндрю помешал угли кочергой. Полено загорелось. Затем мужчина уселся на скамеечку перед камином и посмотрел на женщину.
— Мэри! Время в твоем случае имеет большое значение. К апрелю мы можем быть вовлечены в широкомасштабную войну на территории врага. Возможно, что в ЦРУ кто-то решит заменить нас…
— Эндрю! Ты, кажется, забыл, что ребенок родится через несколько недель.
— Врач говорит, что роды в январе, — возразил мужчина.
— Врач ошибается. Потом я возьму шесть месяцев отпуска и буду заниматься только ребенком.
— Шесть месяцев! Мэри! Будущее свободного мира поставлено на карту!
— Не драматизируй. Впрочем, я шучу. Проект «Коса» будет завершен раньше срока. А теперь допивай какао и сделай мне, пожалуйста, массаж ног.
— Дорогуша, ты меня напугала…
Успокоившись, Эндрю одним залпом допил какао и вытер губы манжетой рубашки.
— Но срок… дол… да…
Мужчина упал на колени, когда онемели и ноги.
— Во… а-а-а…
— Не волнуйся, дорогой, — сказала Мэри, — паралич не распространится на легкие. Надеюсь, я правильно выбрала дозировку. Ты, насколько я помню, говорил мне, что весишь сто восемьдесят два фунта. Ой!.. Дорогой! Я, кажется, забыла, что у тебя астма. Что? Трудно дышать?
Мэри отхлебнула из своей чашки какао.
Она моргнула, когда лоб Эндрю Брадоски коснулся кленового пола комнаты.
Конец дней
Отрывок взят из недавно обнаруженных, но еще не опубликованных воспоминаний хирурга Ги де Шолиака, жившего во времена «черной смерти» 1346–1348 годов.
Перевод со старофранцузского.
20 декабря 1347 года
Записано в Авиньоне, Франция
Смерть странствует по свету.
Уже год, как ее тень ползет с востока на запад, распространяясь из Китая по бескрайним степям Азии. Она попала в Персию с монгольскими караванщиками, а оттуда проникла в портовые города Средиземноморья. Крестьяне, бегущие от Великой смерти, рассказывают ужасающие истории об убивающем все живое зловонном дыхании. Одно прикосновение, одна капля зараженной крови, — и болезнь сводит в могилу целую семью. Божья кара — всюду, и нигде нет от нее спасения.
Весть о заразе достигла Европы после того, как полчища татар осадили Кафу.[20]Завоеватели, должно быть, принесли болезнь с собой, ибо, когда их победа была близка, татары так ослабели, что сняли осаду и ушли в бескрайние степи. Но перед тем они заразили жителей Кафы, перебросив с помощью катапульт мертвые тела своих товарищей через крепостные стены города.
На правах главного врача папы Климента VI я получил задание отслеживать продвижение чумы по христианскому миру.
Кафа — большой морской порт. Согласно последним сведениям, которыми я обладаю, в конце весны этого года матросы, заразившиеся чумой в Кафе, отплыли на генуэзских купеческих судах в направлении Европы, к Средиземному морю. До Италии они добирались, плывя вдоль побережья, так чтобы не выпускать из виду суши. Остановки в портах при costeggiare[21]— довольно частое явление. Везде, где побывали матросы, они оставили вредоносные миазмы смерти. Один из чумных генуэзских кораблей летом попал в Константинополь. Как и в случае с Кафой, «черная смерть» быстро расползлась по городу. Знакомый венецианский лекарь, с которым я вместе учился в Болонском университете, написал папе, что константинопольские улицы завалены трупами и телами умирающих. Он описал симптомы болезни: лихорадка, жар, кровавый кашель и страшное зловоние, предвещающее смерть. На теле появляются опухоли. Сначала красные, но потом они чернеют. Некоторые язвы размером с яблоко. Каждое утро врач обнаруживал, что еще дюжина его знакомых заболели. Каждый день он хоронил кого-то из своих соседей или членов собственной семьи. Наконец страх и отчаяние вынудили лекаря бежать из Константинополя. Читая описание того, как ужас и отвращение помешали ему похоронить собственного сына, я не сдержал слез.
В конце лета папство знало, что бубонная чума, захватив Персию, распространилась на юге до границ Египта и Леванта, а на севере поразила территорию Польши, Болгарии, Кипра, Греции и Румынии. Проверить эти донесения не представляется возможным, однако все мы вынуждены жить в постоянном страхе перед приближающейся смертью.
15 ноября папа вызвал меня в свои покои, чтобы уведомить, что чума добралась до Сицилии. По сообщению агента Святого престола, монаха-францисканца Микеле да Пьяцца, первые случаи заболевания отмечены после того, как в начале октября к побережью острова пристали двенадцать генуэзских галер. В трюмах лежали дюжины мертвых тел моряков. Те, кто еще оставался жив, пришли в Мессину, заражая всякого, кто встречался им на пути. Вскоре и эти моряки умерли. Монах писал о черных опухолях на шеях и в области подмышек у больных. Несчастные метались в сильнейшей горячке и кашляли кровью. Часто их тошнило. Спазмы бывали ужасными и долгое время не прекращались. Через несколько дней люди умирали в страшных мучениях.
Мой страх за собственную жизнь не уменьшает моего гнева. Эта напасть приближается, а Святой престол занят мелочными дрязгами из-за намерений английского короля наложить лапу на весь Иберийский полуостров. Не стихают взаимные обвинения между папой Климентом и Римом, откуда папы были изгнаны много лет назад.
Неоспоримым является тот факт, что жадность и жестокость власть имущих ввергли Европу в череду бесконечных войн, которые вот уже несколько десятилетий опустошают христианский мир. Духовный упадок поразил и саму Церковь, отчего многие люди утратили веру. Даже в сельской местности царит голод, вызванный несколькими неурожаями. Погода за последние десятилетия испортилась настолько, что зерно гниет на корню. Я помню, что беды начались давно, еще в те времена, когда я был мальчиком.
Многие люди говорят, что это кара Господня. Я же считаю, что духовное вырождение, жадность, ненависть к ближнему своему, усугубленная узколобым религиозным догматизмом, проложили путь к нашему самоуничтожению.
Даже в папском дворце царит упадок. Всюду пылает пламя междоусобиц. Скитающиеся банды кондотьеров[22]разоряют деревни, а окруженные крепостными стенами города превратились в выгребные ямы грязи и невежества. Под влиянием фанатиков Святой престол объявил, что купаться — грех. Наших мракобесов поддерживает невежественный факультет медицины в парижской Сорбонне. Их выводы обусловлены не столько научными данными, сколько желанием противопоставить себя свободным традициям Рима и Греции, где личная гигиена — одна из главных добродетелей.
