Книга Если вчера война... - Олег Таругин

— Ладно, с железяками пусть наши специалисты уже на полигоне разбираются. Пошли обратно, вон уже и лейтенант вернулся и, насколько понимаю, наш гость из будущего.

Глава 8

— Товарищ народный комиссар, по вашему приказанию подполковник Крамарчук доставлен. — Наткнувшись на взгляд Берии, старший лейтенант сбился, скомкав концовку доклада.

— Ну, здравствуйте, Юрий Анатольевич, наслышан о вас, наслышан. — К удивлению всех присутствующих за исключением разве что невозмутимого майора), Берия неожиданно обратился к застывшему навытяжку Крамарчуку по имени-отчеству, видимо запомнив его еще во время рассказа Захарова. - Да не тянитесь вы... впрочем, если угодно, вольно. Я догадываюсь, что вы сейчас не слишком хорошо представляете, как себя вести, и это может здорово помешать нашему будущему разговору. А мне бы этого очень не хотелось. Категорически не хотелось, понимаете? Поэтому давайте уж лучше сразу как-нибудь так... неофициально.

Понимая, что всемогущий нарком ждет от него ответа, подполковник неуверенно кивнул:

— С...слушаюсь, товарищ народный комиссар... товарищ Берия.

— Лаврентий Павлович, — с легким нажимом поправил тот. — Зовите меня просто Лаврентием Павловичем, а с чинами и званиями разберемся позже. Не думаю, что вы не в курсе, как меня зовут. — Глава НКВД вдруг сделал быстрый шаг вперед и протянул руку. Не ожидавший ничего подобного, Крамарчук автоматически протянул ладонь навстречу. Рукопожатие Берии оказалось сильным, мужским.

— Вот и прекрасно, значит, познакомились. Товарищ старший лейтенант, — нарком обернулся к Качанову, лицо которого медленно начинало приобретать нормальный цвет: за то, как пройдет встреча (и, главное, какой будет реакция и поведение Берии), он переживал едва ли не больше остальных, — я вижу, вы распорядились насчет танкиста? Тогда пусть он продемонстрирует возможности этой машины.

— Слушаюсь, — почти радостно козырнул тот, делая знак стоящим метрах в двадцати людям — дюжему сержанту госбезопасности и щуплому пареньку в застиранном камуфляже. В руках парнишка нервно мял танковый шлемофон, не обращая внимания на елозивший по пыли разъем ТПУ. Крамарчук бросил в их сторону короткий взгляд: сержант был не тот, что вчера угостил его рукояткой по затылку. Видать, Качанов решил не искушать, или просто так совпало. Ну и ладно, мстить вообще грех.

Парнишку подвели к Берии, однако вид облаченного в мешковатый гражданский костюм невысокого, как и он сам, человека его, похоже, ничем особенным не поразил. Или скорее не вызвал в памяти никаких исторических ассоциаций. Подполковник судорожно решал, как поступить: ефрейтора он не знал, да и знать, если так подумать, не мог. Судя по всему, парнишка был явным «учебником», иными словами, механиком - водителем учебного танка, а этих ребят, как правило, даже начальство не трогает, требуя взамен - что бы хотя бы пара учебных танков на роту всегда были на ходу. Да что там не трогает, их и в наряд-то можно только по очень большому залету заслать! Отсюда и вылинявшая почти до белизны комка, и разношенные, явно офицерские берцы, наверняка выменянные у каптерщика за какую-то мелкую услугу. Что ж. такому машину доверить не страшно, даже с учетом присутствия наркома... который ефрейтору глубоко по барабану, — парень его просто не узнал. Если и вовсе о нем слышал. Опять же, не в форме, а что такое гражданский человек для человека военного? Верно, пустое место. Звездюлей не отвесит, на губу не отправит, мягко говоря, за несвежий подворотничок орать не станет. Безопасен, одним словом, разве что сигаретку стрельнуть, если начальство отвернется. Эх, знать бы, что именно он понял о происходящем! А то как бы не нарваться...

Берия с явным любопытством ожидал развития событий — как вскользь отметил Крамарчук, старавшийся ни на миг не упускать ефрейтора из виду, наркомвнудел, похоже, находил во всем происходящем некое одному ему понятное удовольствие. Ситуацию разрешил, как ни странно, сам танкист, столкнувшийся взглядом с подполковником и разглядевший его погоны и знакомые нашивки украинских ВС:

— Товарищ подполковник, — просияв лицом, он торопливо нахлобучил шлемофон, — ефрейтор Геманов по вашему приказанию прибыл!

— Танк на ходу водить умеешь?

— Так точно, на ходу. - Конечно, умею, — кивнул тот.

— Тогда, — Крамарчук обменялся коротким взглядом с кивнувшим ему в ответ Берией — продемонстрируй гостям его, так сказать, возможности. Значит, так, едешь на двадцати кэмэ до крайней левой акации вон в том ряду, разворачиваешься в направлении на дальние деревья, ориентир — крайнее справа. Разгоняешься до максимальной, на полпути делаешь короткую, снова разгоняешься, доезжаешь до акации, разворачиваешься и возвращаешься снова на двадцати кэмэ. Танк ставишь вон там, ближе не подъезжаешь. Все ясно?

— Так точно, ясно, че тут не понять. Крайнее левое дерево — правый подворот — максималка — короткая — снова разгон — крайнее правое дерево — полный разворот – и назад. Разрешите выполнять?

— Выполняй.

— Только пусть с тобой товарищ майор прокатится он всю жизнь мечтал на танке покататься, — совершенно серьезно сказал вдруг нарком. — Правда, товарищ майор? Куда ему сесть?

— Так в башню, куда ж еще. Пускай на командирское место садится, оттуда и видно все хорошо. Шлемофон там на сидушке висит... ну, наверное, висит, если духи не стырили. Только давайте я покажу, как люк стопорить, а то вдруг крышку сорвет. Она тяжелая, может и по башке заехать...

Бериевский ординарец, повинуясь кивку хозяина, довольно ловко влез на броню, скрывшись в танке. Крамарчук успел заметить, как, уже опускаясь в башенный люк, он отработанным движением расстегнул кобуру. Ефрейтор, застегнув шлемофон, забрался на башню следом, стопоря по-походному крышку командирского люка. Обойдя башню, он схватился за ствол орудия и привычно забросил тело в люк механика-водителя, на несколько мгновений пропав из виду, затем снова высунулся наружу. Крамарчук разрешающе махнул рукой.

— Товарищ народный комиссар... — предостерегающе начал Качанов, но Берия лишь пожал плечами.

— Не бойся, лейтенант, у меня хорошие кадры. Надежные. Присмотрит если вдруг что.

Старлей умоляюще взглянул на Захарова с Крамарчуком: в отличие от подполковника он-то никаких связанных с ефрейтором подробностей не знал, виды во всем происходящем явную угрозу наркому. Юрий осторожно кашлянул:

Лаврентий Павлович, он сейчас такую пыль поднимет, ничего не увидите. Давайте вон, на второй танк заберемся, сверху и обзор лучше будет, и пыли меньше.

Берия с усмешкой смерил Крамарчука взглядом и буркнул:

— Перестраховщики вы, товарищи красные командиры и украинские подполковники. Хотя, определенная логика в этом присутствует. Ну, хорошо, пойдемте на ваш танк. Жаль, бинокля нет.

Пока Берия, делано кряхтя, забирался на танк, ефрейтор запустил двигатель и прогонял его на малых оборотах, прогревая. Наконец двигатель взревел всеми своими восемью с половиной сотнями лошадиных сил, окутав корму густым сизым облаком сгоревшей соляры, и «Т-64» начал разворачиваться. По утыканной коробками АЗ лобовой броне «их» танка взбежал, оскальзываясь подошвами сапог, запыхавшийся Качанов, протянув Берии и Захарову пару неизвестно где раздобытых полевых биноклей — реплику наркома он услышал.