Книга Флирт на грани фола - Сандра Мэй

Джинсы и дождевик она купила в обычном магазине, решив заехать к Николь завтра – чтобы посоветоваться насчет подарка и собственного вечернего платья. Конечно, вряд ли в лесу потребуется нечто необыкновенное, но Николь может знать про эту Ширли Белью…

Зоомагазин оказался закрыт на учет, но девушка в зеленом комбинезончике узнала Монику и обрадованно замахала ей сквозь витрину, а потом повернулась в сторону аквариумов и беззвучно завопила, широко разевая рот.

Через минуту рядом с ней возник долговязый ирландец Александер и начал что-то укоризненно ей выговаривать, девушка перебила его и указала на окно. Теперь махала уже Моника, одновременно подпрыгивая от нетерпения. Александер просиял – насколько это было возможно счесть сиянием – и поспешил на выход.

Хью припарковал машину в десятке ярдов от магазинчика, возле которого так бурно размахивала руками вероломная Моника Слай, и сполз почти под руль, чтобы его не заметили. В неведении относительно цели визита сюда Моники он находился недолго. Проклятый Джозеф оказался каким-то, видимо, бакалейщиком или, еще хуже, мясником, потому что выскочил на улицу в грязном прорезиненном фартуке. К счастью, целоваться на людях они постеснялись, иначе Хью за себя бы не поручился.

Потом проклятые любовники начали совещаться, а Хью сидел на полу собственной машины, смотрел в щелочку и страдал. Он их не слышал, но прекрасно представлял, о чем они могут говорить, и распалял себя собственными комментариями к воображаемому разговору…

– Джози, дорогой, ты щас обалдеешь прямо от моей новости! (Куда уж больше!)

– Джози любит новости. (У, дебил несчастный!)

– Мой придурок-шеф оплатит нам с тобой клевый отдых на халяву в лесном доме его знакомых толстосумов. (И похороны Джози тоже!)

– Джози любит клевый отдых на халяву. (Оно и видно!)

– Представляешь, мой сладенький, мы с тобой напьемся шампанского по сотне за бутылку и всласть натрахаемся на пуховых перинах! (Если бы я был женщиной, меня бы стошнило!)

– Джози бы взял наличными, но и так сойдет. (Ну и пусть ей будет с ним плохо, дуре несчастной!)

– Джози, я побегу домой и приготовлю моему мальчику его любимую жрачку – замороженную пиццу, чипсы с беконом и кока-колу с пивом. (Правильно, пусть сдохнет от язвы желудка!)

– Джози любит пиво. (И это тоже написано на его роже!)

– А потом ты придешь домой, и я все тебе подробно расскажу – какая глупая рожа была у придурка-босса, и про то, что он так и не удосужился проверить деньги на карточке, так что мы можем до среды кутнуть от всей души! (Был бы я таким же гадом, как ее Джози, сей же момент заблокировал бы карточку!)

– Джози любит кутнуть. (Дебил, самый настоящий!)

– Тогда я побежала, мой ненасытный кролик! До вечера! (Неужели всем бабам нужно только одно?!)

– Джози любит свою малышку. (Еще бы! Пока у нее есть деньги!)

Джозеф скорчил на прощание рожу, отдаленно напоминавшую улыбающееся лицо Фредди Крюгера, Моника помахала ему в ответ и едва ли не вприпрыжку поскакала по улице, прямо мимо машины Хью. Шпион поневоле скорчился на самом полу, невыносимо страдая не столько от неудобной позы, сколько от вероломства Моники, усугубляющегося с каждой минутой.

Выждав минут десять, он осторожно приподнялся и огляделся по сторонам. Оказывается, магазинчик находился кварталах в двух от дома Моники, и тут Хью решился на отчаянный шаг. Он поедет сейчас прямо к ней, пока этот гад не вернулся домой, и скажет ей начистоту, что ее поведение омерзительно, что он отменяет свое приглашение, что деньги они с Джози могут оставить себе, но в дом Джоша и Ширли они не сунутся, и что если у нее хватит совести смотреть ему в глаза, то увольнять он ее не будет…

Короче, поедет и все выскажет! Только сначала успокоится немного.

В этот момент костлявый Джозеф вышел из магазинчика, мрачно огляделся по сторонам и зашагал в направлении ровно противоположном тому, в котором упорхнула его презренная любовница.

Ведомый мстительным чувством и неясным охотничьим азартом, Хью немного выждал, а затем медленно двинулся вслед за своим врагом. «Порше» крался, как лев по саванне…

Моника натянула футболку на голую попу и уселась на край ванны, опустив гудящие ноги в холодную воду к Джозефу. Карп приветственно ткнулся ей в икры, и Моника тихонько засмеялась. Пусто будет без Джозефа в доме… зато она впервые за две недели полежит в ванне! И Джозефу привольно. Монтана – край заповедных лесов и кристально чистых рек. Даже вероятность наткнуться на браконьеров там ничтожно мала, не говоря уж о промышленной рыбалке. Джозеф уплывет и найдет себе дом и семью…

Она вдруг закусила губу и торопливо протянула руку к серебристой рыбине. Только бы все прошло удачно! Александер говорил не слишком оптимистично, хотя по его меркам…

– Простите, что отрываю, но мне нужен ваш совет. У меня появилась возможность выпустить Джозефа в заповеднике.

– Пъекъясно!

– Но это далеко, в Грейт-Фолс. Монтана…

– Знаю. Двое суток на машине. Ничего, он выдейжит. Я выбею вам самый большой контейней.

– В том-то и дело… Мне придется лететь самолетом. Джозефу это не повредит?

– М-да… с одной стояны это даже хояшо – быстъее. С дъюгой – пеепад давления… Я бы советовал машину, но выбиять не пъиходится. Тогда так: в багаж не сдавать! Дам вам таблетки – бъёсите в контейней, если он начнет задыхаться. Выябатывают кислоёд. Только не чаще одной в час! Может обжечь легкие. Обидно потеять такого къясавца на поёге его свободы.

– Я постараюсь, Александер.

– Знаю. Ему повезло с вами, мисс Слай. Сообщите, когда вейнётесь, ладно? А завтъя я пъиготовлю для вас все, что нужно.

– Конечно. Спасибо. Александер?

– Да?

– А как по-гэльски «Прощай, большая рыба»?

– Ллеу ларр, тррохр ллаг лланг. Только не йиба. Хозяин Большой Воды.

– Да… Так лучше… До завтра!

Привыкший к космическим скоростям «порше» постанывал от унижения, выдавая десять миль в час от силы, но Хью был неумолим. Долговязый соперник размашисто и ходко шагал по улице, не обращая внимания ни на что вообще, только иногда взмахивая руками и что-то яростно доказывая невидимому собеседнику.

Таким манером они прошли-проехали четыре квартала, и тут Джозеф выкинул штуку: резко затормозив возле невысокого красного заборчика, он решительным и привычным жестом нажал на кнопку звонка. Из беленького домика под абсолютно леденцового вида черепицей вдруг горохом посыпались дети. Возрастом от трех до семи, все рыжие, голубоглазые, человек сто, не меньше – так, по крайней мере, показалось ошеломленному Хью.

Вся эта орава повисла частью на заборе, частью на костлявом Джозефе, издавая птичий щебет, сквозь который прорывалось одно несомненно человеческое слово – «папа». Потом на крыльце показалась авторша рыжих шевелюр маленьких Джозефов и Джозефин – невысокая рыжеволосая красавица. Огненная грива ее вилась мелкими кудрями, на улыбающемся лице сияли зеленые глаза, и даже из машины Хью Бэгшо мог запросто определить, что перед ним истинная дочь Клевера и Белого Единорога, чистокровная ирландка.