Книга Особо важное дело - Алексей Макеев

– В моем подъезде министры не проживают, – так же серьезно ответил охранник.

– А кто здесь проживает, знаешь? – спросил Гуров. – Например, Гольдин – знаешь такого?

– Обязательно, – ответил парень. – С четвертого. Арнольд Константинович. Солидный мужчина. «Мерс» у него. И свой телохранитель, типа… Водитель по совместительству. Этот Гольдин «здравствуйте» никогда не говорит, только кивает – все время на бегу.

– А кто он вообще такой? – спросил Гуров.

– Этого не знаю. Вроде по юридической части.

– А сейчас он дома? – поинтересовался Крячко.

– Недавно приехал, – сказал парень. – А вы, значит, к нему?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – заметил Крячко. – Понял, о чем я?

– Не пугай человека, – вмешался Гуров. – Ничего секретного, парень! Мы просто хотим поспрашивать соседей насчет того ограбления. Может, кто что видел.

– Вряд ли, – помотал головой охранник. – Вряд ли, кроме Славки – это мой напарник, – кто-нибудь мог что-то видеть. Ограбление днем случилось, а днем тут мало кто бывает – люди занятые.

– Ну вот и мы днем заняты, – заметил Гуров. – А по ночам в гости ходим.

Переговорив с охранником, они поднялись в лифте на четвертый этаж, позвонили в квартиру Гольдина. Открыли им не сразу. Сначала голос из-за двери осведомился, с кем имеет дело.

– Уголовный розыск! – значительно объявил Гуров и представился.

Дверь приоткрылась, но ровно настолько, насколько ей позволяла прочная стальная цепочка. Они увидели только половину лица хозяина – сухого, нервного и недоверчивого. Глубоко посаженный глаз уставился на гостей с почти профессиональной подозрительностью.

– Я не совсем понимаю, что требуется от меня уголовному розыску, – хорошо поставленным, с наставительными интонациями, голосом сказал Гольдин. – Вы располагаете каким-то постановлением?

– Никакого постановления у нас нет, – ответил Гуров. – Мы рассчитываем на ваше понимание, Арнольд Константинович. Хотим поговорить о том происшествии, что случилось в вашем доме пятнадцатого июля.

– Ах, вот вы о чем! – с каким-то пренебрежением сказал Гольдин. – Но мне нечего сказать по этому поводу. Я отсутствовал и ничего не видел.

– Нам все равно придется задать вам эти вопросы, – упрямо сказал Гуров. – Наверное, вам было бы удобнее ответить на них в непринужденной беседе, верно? Не вызывать же вас повесткой?

– У меня нет времени являться по повесткам, – согласился Гольдин. – Ну ладно, пожалуй, проходите! Но уверяю вас, ничего интересного вы от меня не услышите! – Он наконец отпер дверь и впустил оперов в прихожую.

Теперь они рассмотрели, что хозяин одет в дорогой домашний халат, а его редкие светлые волосы мокры и тщательно расчесаны на пробор – видимо, он только что вышел из-под душа.

Гостей он провел в просторную комнату с белыми стенами, обставленную мебелью, в расцветке которой тоже преобладали белые тона. Из-за обилия белизны комната казалась очень светлой и почти стерильной, но пребывание в ней вызывало какой-то дискомфорт и даже раздражение.

Усадив оперов на белый диван, Гольдин не стал сам садиться, а, заложив руки в карманы халата, внимательно и выжидательно уставился на Гурова. Взгляд у него был неприятный, немигающий.

– Слушаю вас, – сказал он голосом, в котором легко угадывалось нетерпение.

– Мы долго вас не задержим, Арнольд Константинович, – успокоил его Гуров. – Всего несколько вопросов. Для начала самый простой – вы где работаете?

– У меня юридическое образование, – не моргнув глазом, ответил Гольдин. – Я адвокат. Держу фирму, которая оказывает разнообразные услуги юридического характера. Не стану вдаваться в подробности, ладно? Ведь вас интересует не моя персона?

Это как сказать, подумал Гуров, но вслух добродушно произнес:

– Конечно, нет! Просто дело в том, что хотелось бы знать, в какое время вы уходите на работу. А в частности, во сколько вы покинули квартиру пятнадцатого июля утром.

– Несколько позже, чем обычно, – сказал Гольдин. – Примерно в двадцать минут восьмого. Обычно я выхожу в семь, но тут я ждал одного человека и немного задержался.

– Вы не могли бы назвать имя этого человека? – спросил Гуров.

Гольдин зорко взглянул на него и машинально пригладил волосы на макушке.

– Мне не хотелось бы этого делать, – спокойно сказал он. – У меня тоже есть своя служебная тайна, которую я стараюсь не нарушать. Клиентам это не понравилось бы. Но, уверяю вас, этот человек не имеет никакого отношения к интересующему вас вопросу. Тем более что он в то утро так и не появился.

Опера переглянулись.

– Вы в этом уверены? – спросил Гуров у Гольдина.

– В чем? – не понял тот. – Не появился ли мой клиент? Странно… Не могу поручиться, что он не появлялся позже… Но ждать я не стал. По телефону мы договорились, что встреча состоится не позднее двадцати минут восьмого. Я больше не мог ждать.

– А вы, случайно, не с Анной Викторовной договаривались встретиться? – небрежно спросил Гуров.

Нельзя сказать, что Гольдин был ошеломлен. В его взгляде промелькнуло скорее недовольство осведомленностью Гурова. Он размышлял секунду, видимо, решал, что ему более выгодно – подтвердить предположение сыщика или опровергнуть, а потом все-таки признался:

– Совершенно верно, я ждал Анну Викторовну Немову. А какое, простите, это имеет отношение к ограблению квартиры Бурдашова?

– Возможно, самое прямое, – ответил Гуров. – А вы считаете, что не имеет?

Гольдин посмотрел на Гурова с недоумением, как на сумасшедшего.

– Простите, не понял, – холодно сказал он. – Насколько мне известно, Анна Викторовна подобным промыслом никогда не занималась. Даю вам слово, я тоже никогда не грабил квартиры. Тем более мне никогда бы не пришла мысль ограбить соседа, живущего напротив. Это невероятно!

– Хотите сказать, что соседа сверху вы бы запросто бомбанули? – неожиданно встрял Крячко, улыбаясь хозяину простецкой открытой улыбкой.

Гуров метнул на друга убийственный взгляд и поспешно обратился к Гольдину:

– Товарищ, конечно же, шутит! Ничего подобного нам даже в голову не приходило. Но обстоятельства вашей несостоявшейся встречи с Немовой для нас очень важны, потому что они могли бы прояснить некоторые дальнейшие события и, кто знает, возможно, уберечь вас от неприятностей, Арнольд Константинович!

Гольдин, казалось, был неприятно поражен.

– Меня?! С какой стати? Что-то случилось? Почему у меня должны быть какие-то неприятности? Или вы все-таки подозреваете меня в ограблении? В таких случаях обычно произносится фраза «я буду говорить только в присутствии моего адвоката», но поскольку я сам адвокат, то я просто решительно требую от вас объяснений! Не надо ходить вокруг да около, господин опер! Я не отношусь к тому контингенту…