Книга Особый прием Гурова - Алексей Макеев

– Понял! – кивнул Костя. – Ты хочешь поговорить с теми, кто с ним сталкивался.

– Ну да! – подтвердил Володя. – Вдруг кто-то из них что-то знает?

– Дело нескольких минут! – сказал один из мужчин. – Привезем их всех сюда как миленьких!

– Только не сюда! – аж подскочил на месте Володя. – Они здесь зажатые будут – милиция все-таки! То есть полиция! Тут мы от них правды если и добьемся, то черт знает сколько времени на это угробим. А вот на нейтральной территории они будут чувствовать себя свободно и смогут многое рассказать.

– Ладно, придумаем что-нибудь, – пообещал мужчина и вышел, а за ним и все остальные.

Оставшись один, Никитин заварил себе чай, с тоской вспомнив о выпечке, но идти куда-то, чтобы перекусить, не решился – вдруг люди приедут, а его на месте не будет? Что же им тогда, под дверью стоять? Хорош же он будет в их глазах! К счастью, мучиться ему пришлось недолго, потому что с проходной позвонили, и он подтвердил, что действительно ждет к себе сотрудников муниципального объединения «Наш город». И вот в его кабинет вошли трое мужчин, спокойных, серьезных, сосредоточенных, и, сев напротив, уставились на него. Двоих из них он уже видел в ресторане, когда они пришли вместе с Поляковым, а вот третий, самый старший, был ему незнаком. По сравнению с ними, прошедшими через войну, он был желторотым птенцом, но обязан был найти такие слова, чтобы они откровенно рассказали ему о том человеке, с которым вместе воевали. По большому счету, они уже и так его предали, назвав его имя, что их, естественно, угнетало, и теперь вполне могли закрыться и ничего существенного не рассказать. Чтобы потянуть время и успеть сосредоточиться, Володя выкинул из пепельницы окурки в корзину для мусора, пояснив:

– Здесь курят. – И спросил: – Кто что будет? Есть и чай, и кофе.

– Мы по делу, – кратко ответил старший из мужчин, но все трое все-таки закурили.

Никитин посмотрел каждому из них в глаза, встретил спокойные твердые взгляды, вздохнул и произнес, полагаясь исключительно на интуицию:

– Я не знаю, как мне к вам обращаться. Товарищи? Господа? Друзья? Бойцы? Да нет, все это не подходит. Вы не обидитесь, если буду говорить вам гвардейцы?

– Нормально, – согласились они, и Володя почувствовал, что напряженная обстановка хоть чуть-чуть, но разрядилась.

– Вы сами назвали имя Зайцева и уверенно заявили, что те подрывные устройства – его рук дело. Но я хочу понять, кто его на это толкнул? Иначе говоря, кто ему все это заказал. Или у него самого были причины ненавидеть Королева и Багрова?

– Да нет! – помотал головой один из мужчин. – Он имел все. И диспансеризацию регулярно проходил, и лечение, и санаторий! Да и во всем остальном тоже ничем обижен не был.

– Как я уже слышал, он состоял в вашей гвардии. А сколько времени?

– Да с самого начала.

– То есть около семи лет, и все это время у него все было нормально. Так вот и ответьте мне вы, которые его хорошо знаете, что же такое могло случиться, что он на преступление пошел? Поляков его выгнал, потому что он начал проституток обижать. Он что, раньше об этом не знал? Или этого просто не было? А если не было, то с чего вдруг началось? Что у Зайцева случилось?

Мужчины переглянулись, синхронно вздохнули, а потом старший из них сказал:

– Кофе бы нам.

– Да бога ради! – ответил Володя, включая чайник и ставя на стол чашки, кофе и сахарницу. – Кладите сами, кто как любит.

И вот уже кофе и налит, и парит, распространяя вокруг манящий запах, да вот как-то забыли о нем мужики. Наконец один из них снова закурил и решился:

– Я Тольку всю жизнь знаю. В армию вместе призывались, в одной части служили – в Чечне, между прочим. Вместе живыми вернулись. Танька его честно дождалась, поженились они, я еще у него на свадьбе свидетелем был, а потом он у меня.

Все эти подробности были Никитину совсем не нужны и неинтересны, но он понимал, что если вдруг вмешается, то пиши пропало, ничего больше не узнает.

– Мы с ним потом на стекольный завод работать пошли – он тогда еще теплился. Танька ему сына родила, а потом дочку. И все у них нормально было, а потом раз – и все рухнуло. Завод встал намертво, нас – на улицу. Ни зарплаты, ни детских пособий – ничего! Что делать? В банду идти? Так это запросто! Не раз приглашали! С нашим-то опытом! Да вот только не по нам это. Сидели мы с ним, пили с горя, а потом решили пойти контрактниками в ту же Чечню, где больше платят. Вот там-то с Толькой это и приключилось – фугас неподалеку шарахнул, и его не только ранило, но еще и контузило, вот он сюда и вернулся. Я-то потом приехал. Ну, времена уже новые настали, ему и пенсия, и льготы. На работу, пусть и охранником к частнику в магазин, но устроился, то есть семье никак не обуза. Потом Королев нашу гвардию создал, так тут уж вообще живи да радуйся. И, казалось бы, все шло нормально, как тут, словно гром среди ясного неба – полгода назад Танька от него к тому самому частнику ушла и детей забрала. Я к Тольке бросился – что случилось, мол? А он молчит! Тогда я жену к Таньке подослал, чтобы выяснила, в чем дело. Мужик тебя и детей кормит-поит, все в семью тащит! Чего тебе не хватало? А та тоже словно воды в рот набрала. Толька где-то с неделю пил, а потом ничего, снова на работу вышел. Командир ему, конечно, разгон устроил, но больше для порядка. А потом та история с проститутками. И не все так страшно было! Ну, снял одинокий мужик проститутку! Только я тогда понять никак не мог, почему он ей по морде врезал и не заплатил, но допытываться не стал.

– А надо было! – зло заметил старший.

– Да что теперь говорить! Потом еще два или три случая таких же, только морды Толька уже не бил, но не платил. Кто Командиру доложил, не знаю, но долго он разбираться не стал и выставил его. Тот с горя снова запил. Я к нему сунулся несколько раз, а он меня послал. Вот и оставил я его в покое. А потом он исчез. Эх, да я сам себе сейчас по шее надавал бы за это!

– Не волнуйся! Я тебе с удовольствием помогу! – недобрым голосом пообещал старший.

– Даже сопротивляться не буду! – согласился тот. – И тут это покушение! Я, как акт экспертизы прочитал, сразу понял – Толька! Но вот кто его на это подбил? Я тогда из ресторана, где мы с Командиром были, сразу же к Таньке поехал, жестко за горло взял, она и раскололась. Словом, после того ранения и контузии он не мужик уже стал. А она много лет терпела и молчала, потому что последнее это дело – бабе своего мужа позорить, да и детям ее он не дядя чужой, а родной отец. Потом все же не выдержала. И ее можно понять – баба молодая, здоровая, годы уходят, а природа своего требует! Гулять от семьи у нас в городе как-то не принято, вот она и ушла. Оказывается, она тому частнику давно уже приглянулась – Танька же баба красивая, хозяйственная, работящая. А он вдовец, своих детей двое, так что он и с ее сумел отношения наладить. Так что жить она гораздо богаче стала – у него же, кроме магазина, еще и большой дом в пригороде. Толька не раз к ней на работу ходил и все просил вернуться. Обещал, что обязательно вылечится, что к Полякову пойдет, и тот ему найдет хорошего специалиста и операцию оплатит.