Книга Лямур, тужур и абажур - Наталья Александрова

Услышав крики, Маша показалась в дверях своей комнаты.

В это время прозвенел дверной звонок, и мама открыла дверь, ей было ближе. На пороге стоял дворничихин муж Фарид, держа в руках что-то небольшое, завернутое в старую мешковину. За ним бочком протиснулся Виталик.

– Кузя! – сказала мама севшим голосом и прижала руки к сердцу.

Фарид чуть развернул сверток, там лежало что-то грязное и лохматое.

– Кузенька! – Мама рванулась к свертку, но Виталик придержал ее на полпути.

– Не надо, Аня, – хрипло сказал он, – мертвый он, не смотри…

Фарид скороговоркой пробормотал, что песика нашли задушенного веревочной петлей. Должно быть, мальчишки или какой-нибудь псих, есть же такие изверги.

Мама вдруг упала Виталику на грудь и заплакала, некрасиво и неуклюже, первый раз в жизни. Маша никогда не видела маму плачущей. Злобной – да, бывало, сердитой – часто, в полной, лютой ярости – один раз, когда они навеки поссорились с бабушкой. Сейчас маме было больно и горько, это ясно.

Маша вспомнила: когда она явилась домой полуживая в ночь смерти бабушки, получила от матери не утешение, а, наоборот, ругань и пощечину.

«Неужели я злорадствую? – подумала она. – Как гадко…»

И тут в зеркале она поймала взгляд Виталика. Он поглаживал маму по спине совершенно машинально и смотрел поверх ее головы. И в глазах его стоял самый настоящий страх.

Бонни встретил меня дома громким захлебывающимся воем. Это в полдвенадцатого ночи!

– Бонни! – шепотом умоляла я. – Умерь ты свои децибелы! У нас будут проблемы с соседями!

Бонни не прыгал, не сбивал хвостом вешалку и зеркало, не пытался встать на меня лапами (этакую пытку тяжестью он применял ко мне несколько раз), не обрызгивал меня слюной и не пачкал мою одежду. Пес лежал на полу и выл. Как видно, за долгое время моего отсутствия несчастный дог прошел все стадии страданий.

Как выпивающий человек вначале испытывает необычайный душевный подъем, беспричинное веселье и любовь ко всем окружающим, затем, с увеличением количества выпитого, переходит к агрессии и подозревает собутыльников во всех смертных грехах, а уж после начинает жалеть себя и плакать на плече соседа о своей загубленной жизни, так и Бонни вначале спокойно спал, потом, проснувшись и не найдя меня дома, слегка расстроился, но решил еще немного подождать. Когда я не пришла через час, Бонни рассердился на меня по-настоящему и решил хозяйку наказать. Он сбросил хвостом со стола мою любимую вазочку для цветов, окончательно изжевал покрывало на кровати и напустил слюны в мои новые домашние тапочки, неосмотрительно брошенные посреди прихожей. Когда я не пришла к его вечерней прогулке, Бонни пришел в ярость и сломал табуретку. По прошествии некоторого времени пес понял, что я не вернусь никогда, что его бросили одного, и впал в панику. А потом лег в прихожей мордой к двери и решил умереть на месте, чтобы хозяйка, когда она все-таки явится домой, мучилась совестью всю свою жалкую оставшуюся жизнь.

Полночи мы с Бонни налаживали отношения, я без устали повторяла, что никогда его не брошу и что ухожу так надолго не к какому-то постороннему мужчине и, паче чаяния, не к чужой собаке, а по делу, дядя Вася может подтвердить.

Бонни долго капризничал и обижался, он даже делал вид, что отказывается от еды, чему я нисколько не поверила.

Утром я встала с больной головой, невыспавшаяся и злая. На прогулке я пыталась спать стоя, но Бонни мне этого не позволил. У меня снова было срочное дело, так что я вывалила догу в миску вареных креветок и улизнула под громкое чавканье.

Говорила я или нет, что Бонни просто обожает морепродукты?

Снова я явилась в Машин институт.

Вахтерша встретила меня уже как родную и не потребовала пропуска. Я поднялась на второй этаж и зашла в деканат.

Ни самого декана, ни его заместителей по причине раннего времени не было, а может, они где-то читали лекции. За столом слева от входа сидела молоденькая девушка с очень строгим лицом. Вспомнив вчерашний Ленин рассказ, я представила, как она заворачивает телефонные трубки скотчем, и невольно улыбнулась.

Секретарша, заметив мою улыбку, еще больше посуровела. Видимо, она специально вырабатывала строгий вид, потому что из-за молодости не пользовалась авторитетом среди студентов.

– Вы по какому вопросу? – проговорила она строго. – Если насчет переэкзаменовок, то это только к Валерию Анатольевичу…

Я еще шире улыбнулась:

– Неужели я похожа на студентку? Спасибо вам большое, девушка! Вы мне польстили! На самом деле я из психоневрологического диспансера. Сейчас мы проводим перерегистрацию. Так вот, у нас состоит на учете студент вашего института Вадим Воронко. Мы должны провести его профилактический осмотр, а он не является. Поэтому я хочу узнать у вас его адрес и домашний телефон…

Пока я говорила, лицо секретарши неуловимо менялось. Вместо строгого и неприступного выражения на нем расцветала чистая, незамутненная радость.

– Вадим Воронко на учете в психбольнице? – воскликнула она звонким голосом. – Там ему самое место!

– Не в больнице, а в диспансере, – уточнила я.

– Ну какая разница! – Девушка потянулась к телефону, чтобы поделиться сенсационной новостью со своими подругами и коллегами, но одумалась и снова повернулась ко мне: – Что, вы говорите, вам нужно?

Я стала для нее лучшей подругой, и она была готова сделать для меня все, что угодно. Я даже пожалела, что мне ничего не нужно, кроме адреса балбеса Воронко.

Она продиктовала мне его адрес, домашний телефон, предлагала еще оценки за все годы обучения, и я едва вырвалась из деканата.

Спускаясь к выходу из института, я увидела в конце коридора Машину группу, которая выходила из аудитории. Маша была здесь, и Лена тоже. Выглядели обе не самым лучшим образом.

Зато Вадик Воронко, которого я уже знала в лицо, был свеж и весел.

Я решила, что нужно воспользоваться удобным случаем и познакомиться с его средой обитания.

Дядя Вася ждал меня в машине перед входом в институт.

Я протянула ему записку с адресом Воронко.

– Странно… – протянул он, прочитав адрес.

– Что странно? – не поняла я.

– Лена вчера сказала, что Воронко из богатой семьи, что у него полно денег. Этот адрес как-то не стыкуется с такой информацией. Вряд ли богатые люди живут на улице Сапера Грызуна…

Действительно, в нашем городе обеспеченные люди селятся если не в загородных домах, то в районе Таврического сада или в «золотом треугольнике», ограниченном набережными Невы, Фонтанки и Невским проспектом. В самом крайнем случае – в элитных новостройках возле Суздальских озер.

Улица же Сапера Грызуна расположена в отдаленном и неудобном районе между Лиговым и Сосновой Поляной, там же, где находятся небезызвестные улицы Матроса Бодуна и Генерала Крикуна.