Книга Тайна Синего имама - Бернар Бессон

Чтобы ответить на вопрос Брата, Абу Кибер развернул карту Северной территории и указал на маленький городок.

— Мы должны быть вот здесь к полудню, — пояснил он. — Это место называется Паре-ле-Моньяль — городок в самом центре страны, которую неверные называют Францией.

Братья в молчании склонили головы.

Министерство внутренних дел, 09:50

Перед тем как отправиться в архив Управления общей разведки, Дюрозье зашел в офис Отдела секретных дел, чтобы приготовить себе чашку кофе и поведать «Бельфегору» свои впечатления от беседы с ясновидящей.

Морван потребовал, чтобы его приближенным было предоставлено удобное, хорошо освещенное помещение. Уровень комфорта на рабочем месте был очень важен в этом мире, где лишний квадратный метр, звание, зарплата и размер двигателя автомобиля служили показателями успеха. Место на парковке в двух метрах от министра резко повышало престиж своего обладателя. Такие мелочи были для его подчиненных куда важнее, чем приказ о премии или новом назначении. Их усердие и верность вознаграждались таким примитивным, зато очевидным для всех образом.

Дюрозье в последний раз перечитал слова ясновидящей из Сен-Клу, записанные по памяти, и занес их в память «Бельфегора». Компьютер поблагодарил его голосом Валери.

Он отправился в Управление общей разведки, расположенное этажом выше. Секретарь проводил его в архив, и Дюрозье осторожно толкнул приоткрытую дверь.

— Привет, Дюрозье! И зачем ты себя утруждаешь, мог бы ведь все посмотреть со своего компьютера! У вас, кажется, ко всему есть доступ!

— Что правда, то правда, но ничто не сравнится с памятью живого человека. Я не особенно доверяю базам данных. Когда я увидел твою фамилию в графике дежурств, сразу подумал: как здорово, как раз Бранкар-то мне и нужен!

— Прекрати издеваться! — усмехнулся майор полиции Юбер Бранкар.

Бранкар был экспертом по работе с личными делами. Мало того, он был уникальным специалистом по политическим архивам. Хотя его авторство не афишировалось, именно он последние тридцать лет был составителем официальных ответов и циркулярных писем министерства, статей закона, постановлений и указов, которые должны были защищать личную свободу и предоставлять гражданам доступ к заведенным на них административным делам. После очередного «окончательного» заявления, сделанного очередным министром в связи с защитой частной жизни и контролем над картотеками разведки скромному работяге Бранкару приходилось объяснять более-менее понятным языком суть различных реформ в этой сложной области, в которой мало кто разбирался.

— Морван передает тебе привет.

— Спасибо ему большое!

— Это он посоветовал мне поговорить с тобой. Он утверждает, что только ты можешь соперничать с «Бельфегором».

Комплимент, казалось, не произвел на Бранкара особого впечатления.

— Он так сказал? — переспросил он.

— Да, так и сказал.

Хотя существование «Бельфегора» и было «военной тайной», которая усиленно охранялась с помощью многочисленных бюрократических процедур, все работники архивов и информационных служб разведывательных управлений прекрасно знали об этом легендарном «устройстве для мониторинга и анализа информации».

Комплимент Дюрозье должен был вызвать расположение работника архива. Преимущество Бранкара над компьютером состояло в эмоциональной составляющей его памяти. За несколько секунд «Бельфегор» мог классифицировать и сравнить миллионы единиц информации, Бранкар же мог сказать, при каких обстоятельствах эти записи были сделаны, из каких источников взяты сведения, а также каковы тайные побуждения составителей.

Бранкар был доверенным лицом сотрудников, составлявших донесения и делавших записи. В эпоху, когда сотрудники разведки привычно полагались на информацию, почерпнутую из личных дел и баз данных, никому, кроме Морвана, уже не приходило в голову покуситься на сокровища, хранившиеся в памяти Бранкара.

— Ну что, тебя интересует Клеман-Амруш и его «Стихи»?

— Да, совершенно верно.

Бранкар кивнул и набрал несколько слов на клавиатуре компьютера. На экране сразу появилось дело Клеман-Амруша.

— Твой писатель перестал быть платным информатором в сентябре две тысячи первого.

Дюрозье потребовалось несколько секунд, чтобы переварить сказанное Бранкаром. До этого момента Клеман-Амруш был для него только потенциальной жертвой террористов, человеком, принадлежащим к миру науки. Ему и в голову не могло прийти, что Клеман-Амруш связан с одной из разведывательных служб.

— Ты хочешь сказать, что Клеман-Амруш был одним из ваших информаторов? — переспросил он, не веря своим ушам.

— Ну да.

— Да как это может быть?

Бранкар провел пальцем по распечатке донесений, где попадалось имя Клеман-Амруша.

— Вот смотри, если за номером записи следует буква «К», то речь идет об одном из наших контактов. Начиная с сентября две тысячи первого года в относящихся к нему записях больше нет буквы «К». Это означает, что он более не числится информатором.

— Но это невероятно! Этот человек — один из крупнейших специалистов по радикальному исламизму, и как раз после терактов Аль-Каиды в Нью-Йорке и Вашингтоне его услугами перестают пользоваться!

Наивность Дюрозье удивила Бранкара.

— Да ты ничего не понимаешь. В сентябре две тысячи первого произошел скандал, связанный с фальшивыми мемуарами Камиллы Паркер-Боулз, новой супруги принца Уэльского.

— Да, что-то припоминаю.

— «Фигаро» опубликовал отрывки. Англичане бурно протестовали, утверждая, что это фальшивка. Было расследование, и выяснилось, что газете удалось достать гранки благодаря одному типу из Управления общей разведки, который получил их в издательстве.

— Ну и что?

— А то, что нам запретили иметь платных информаторов в издательствах. Вышел циркуляр за подписью министра. Я сам его и написал.

— Я пока не вижу никакой связи с Клеман-Амрушем.

— Клеман-Амруш — писатель, и он связан контрактными обязательствами с издательством «Галуа».

Дюрозье указал на экран компьютера и, пораженный бюрократическим идиотизмом, заметил:

— Однако я вижу, что и после одиннадцатого сентября есть несколько записей, помеченных его именем. Что, нарушили твой циркуляр?

Бранкар удовлетворенно вздохнул. Было видно, как ему нравится объяснять непосвященным разные тонкости хитроумной системы: он буквально светился от удовольствия, его радость наполняла и согревала офис.

— После сентября две тысячи первого, — начал он, — Клеман-Амруш более не считался платным информатором, но все равно представлял для нас интерес, поэтому он превратился в своего рода почетного корреспондента. Официально он уже не числился информатором, так что никакого нарушения циркуляра не было.