Книга Тимур и его команда и вампиры - Татьяна Королева

Чары непроглядного мрака развеялись. Цвета и краски вернулись в мир.

Пол в старом амбаре был покрыт каменными плитами. На полу, скрючившись, лежал старик. Глаза закрылись, губы посерели, он прижимал ладонь к горлу. Кольца со знаком великого магистра братства на пальце у старика уже не было. Его время вышло — он мертв. Тело его цеплялось за жизнь по инерции. Шея была рассечена, кровь продолжала стекать в большую лужу. Нехорошая, мертвая кровь. Отведав крови мертвого человека, вампир обречен умереть в страшных мучениях!

Арман справился с искушением, осторожно обогнул опасную лужу — на его пути больше нет преград. Впереди его ждет прекрасный, романтический вечер!

Придется заглянуть в дом — отыскать и изъять фотографии настоящего Гореева. Выдирать толстые картонные листы со снимками Арман не стал, а забрал с собой весь потрепанный, толстый фотоальбом. Не то чтобы его умиляли дачники в соломенных шляпах и виды природы — просто он привык доводить начатое до конца.

Бросил взгляд на комод — там позабыли открытой старинную табакерку. Он аккуратно закрыл крышку — внутри хранилась пыль особого кристалла. С ее помощью опытный враг и напустил в амбар непроглядного мрака — но уловка не сработала!

Арман рассмеялся и в знак собственного триумфа оставил шпагу на подставке для тростей. Оружие больше не понадобится — при благорасположении судьбы он будет на пути из опасной и непонятной страны раньше, чем встанет солнце. Вампир мечтательно улыбнулся, шагнул к старомодной этажерке, на которой стоял патефон. Прочитал название на красном кружке — ярлыке пластинки:

«Опера „Красногвардейцы“. Ария старого партизана в исп. Т. Т. Стечкина». Его затянутая в перчатку рука бережно опустила иглу на черный диск.

Патефон старчески скрипнул и запел:

За тучами опять померкнула луна.

Я третью ночь не сплю в глухом дозоре.

Ползут в тиши враги. Не спи, моя страна!

Я стар. Я слаб. О, горе мне… о, горе![20]

Глава 13

Сверкающий черный мотоцикл остановился у калитки Александровых, водитель дал пронзительный сигнал. Так и не помирившись с младшей сестрой, Ольга набросила на плечи ажурную шаль, подхватила обернутый в бумагу букет и побежала на улицу.

Укатила в темноту и неизвестность вместе с таинственным поклонником.

«Мучительница!» — младшая молча смотрела вслед Ольге. Пару раз всхлипнула, но потом передумала плакать. Нет в слезах ни пользы, ни смысла.

Женька решила сама написать отцу. Открыла шпилькой ящик, в котором Ольга хранила бланки специальных телеграмм, устроилась за столом.

Послюнявила кончик химического карандаша, написала:

«Папочка! Пожалуйста, приезжай скорее. Мне, твоей Женьке, очень-очень плохо!»

Фиолетовые буквы разъезжались вкривь и вкось. Женька оперлась щекой на руку и нервно грызла кончик карандаша. Нет! Было бы письмо — тогда другое дело. Телеграммы так не пишут. Тем более нельзя отправлять такие телеграммы на фронт. Она старательно изорвала листок, бросила клочки за окно — они разлетелись в темноте белыми птицами. Евгения включила лампу, пододвинула новый бланк, задумалась:

«Папа приезжай скорее очень ждем целуем Женя Оля».

Вложила листок в надписанный конверт, наспех зашила матроску, выбежала на улицу. Следовало свернуть на почту — но вдруг ей стало страшно.

Ночь успела занять поселок внезапно, как вражеская армия. На соседней улице выла сирена скорой помощи, сигналили милицейские машины. В клубах пыли промчался мимо мотоцикл участкового, по заборам скользили странные и непонятные черные тени. Скрипели калитки, заходились лаем собаки, кричали и ругались возмущенные хозяйки, по дворам уверенно шагали люди в форме.

Женька сделала шаг назад — ей незачем самой бежать на почту. Можно попросить военных отправить телеграмму отцу из комендатуры. Так получится даже быстрее!

Старого профессора увезли в карете скорой помощи под вой сирены, хотя врач с сомнением покачал головой, захлопывая двери за носилками. Напротив дома Колокольниковых осталась только большая черная машина с какими-то особенными номерами. На капоте была расстелена подробная карта дачного поселка, испещренная значками и пометками, над картой склонялись два человека в форме офицеров НКВД, третий светил им мощным армейским фонариком. Участковый слез с мотоциклетки и предупредительно кашлянул:

— Я извиняюсь, который тут будет товарищ Трошин?

— Слушаю вас внимательно! — От машины отделился человек в форме старшего майора НКВД.

Солидное звание — по нынешним красноармейским должностям пересчитать — комдив. Считай, целый полковник. «Если же по-старому, по-чиновному взять… — Павел Карпович уважительно задумался, — статский советник? Нет, это он хватил. Хотя, как посмотреть — спец (!) отдел НКВД. Пожалуй, что коллежский, никак не меньше!»

Впрочем, несмотря на обритую под ноль голову и щеточку рыжеватых усов, обладатель солидного звания выглядел вызывающе молодо. Ясно, что партийный выдвиженец, много ли такой, без опыта по сыскной части, наработает?

Участковый драматично вздохнул:

— Вопрос у меня, товарищ старший майор, деликатного свойства…

Офицер отвел участкового в сторону, кивнул — дескать, говори:

— Жалобы поступают от населения на ваших, — потупился милиционер. — Курей, дохлых коз и прочую скотину со дворов позабирали?

— Имело место…

— Вот. Ни расписок, ни актов никому не выдали. Ведь, если карантин, по закону хозяевам компенсация полагается. У нас тут народ шустрый, грамотный. Хорошо, пока что идут ко мне, в милицию. А если в газеты писать начнут? Или хуже того — побегут няньки да домработницы хозяевам жаловаться? Здесь у нас одно название «профессорский поселок», а проживают очень серьезные товарищи, при должностях…

Милиционер выудил из папки напечатанный на пишущей машинке листок:

— Вот! Я вам тут списочек проживающих подготовил, по домовым книгам, — при виде «списочка» рыжие брови старшего майора поползли вверх, он забрал листок себе, а Павел Карпович в дополнение шепнул на ухо, тыча пальцем в верхнюю строчку. — …У товарища комиссара второго ранга уже домработница в слезах. Смех и грех! Говорит, налетели, чисто махновцы, помимо прочего поели пирожки и компот весь выпили…

— Спасибо, товарищ, за сигнал! — Товарищ Трошин приподнял фуражку, промокнул вспотевшую голову носовым платком, затем пожал милиционеру руку. — Я мигом устраню эти перегибы на местах! Вы пока езжайте на опознание — обнаружили еще один труп, а людей не хватает, хоть разорвись!

Старший майор споро зашагал в сторону скрытого мраком здания: