Книга Один коп, одна рука, один сын - Аманда Линд

Рука.

— Это рука Ронни Д., — пояснил Джим, — думал, тебе подойдет для коллекции.

Коллекция Крошки Мари была хорошо известна в определенных кругах, но ее никто никогда не видел.

Даже Фрэнси.

— Спасибо, — поблагодарила Крошка Мари, слегка расчувствовавшись, — очень мило с вашей стороны.

— Да ладно, такая мелочь, — с широкой улыбкой ответил Джим.

— Могу вам принести что-нибудь от следующего гада, которого я убью.

— Супер! Блин, так мы можем начать обмен культурными ценностями.

Они еще немного подурачились на эту тему, потом пошли выпить в баре. Фрэнси удалилась в офис, где сидела и вертела в руках вырезку из вчерашней газеты, где говорилось о выловленной из озера голове. Бедный Оливер. Бедная Джейн. Бедные дети. Она проследит, чтобы ни Джейн, ни дети ни в чем не нуждались.

Она сняла трубку и позвонила домой. Ответила Наташа.

— Что-нибудь купить по дороге? — спросила Фрэнси.

— Нет, все есть, — сказала Наташа. — Мы с Адрианом только что вернулись из магазина.

Фрэнси повесила трубку. Что-то тикало. Это сейф был по-прежнему открыт. Вдруг ей страшно захотелось залезть туда, запереться изнутри и провести в размышлениях неделю или две. Пока она не придумает, как выиграть войну с Наташей. Войну за Адриана.

8

Смертельный шопинг

По обе стороны от Джейн стояли ее дочери, сын — наискосок за спиной. Она была похожа на огородное пугало в трауре, нос покраснел от бесконечного сморкания. В ушах сверкали бриллиантовые капельки, подаренные ей на сорокалетие Оливером и оплаченные Фрэнси, но об этом она, конечно, не знала. Руки в перчатках судорожно сцеплены, темно-каштановые блестящие волосы развеваются на ветру, лезут в лицо. Она казалась еще более худой, чем обычно, хотя худеть дальше было некуда. Острые скулы торчали, глаза казались запавшими и покраснели от слез.

Фрэнси впервые почувствовала к Джейн искреннюю нежность вместо той зависти, что загорелась в ней в их последнюю встречу. Пастор монотонно читал молитву, с неба капал жиденький дождик, а на развесистых кладбищенских кленах гроздьями сидели вороны и громко каркали. Если бы у Фрэнси с собой была ее снайперская винтовка, она непременно разогнала бы их. Но винтовки не было, было горе, оказавшееся сильнее, чем она ожидала. В памяти всплыло все, что было пережито вместе с Оливером.

Однажды они ходили вдвоем в оперу и оба плакали, слушая арии Кармен.

Как-то раз они сильно напились на корпоративной вечеринке, на которую Оливер ее пригласил, и танцевали вместе на столах, а потом шли ночью по улице и смотрели на звезды. Вместе болели за «Арсенал» в матче против «Тоттенхэма» у нее дома перед гигантским телевизором во всю стену. Когда они смотрели игры английской премьер-лиги, тот, кто болел за проигравшую команду, должен был потом произнести хвалебную речь в честь выигравшей.

Одно время они почти ежедневно обедали вместе в «Лондоне», простом милом кафе, где Фрэнси всегда заказывала медальоны из вырезки, а Оливер — антрекот, густо политый беарнским соусом. Как правило, они рассказывали друг другу о личной жизни. О проблемах в браке, о трудностях и радостях воспитания детей, о требованиях и ожиданиях стареющих родителей, о еще живых и не собиравшихся умирать юношеских мечтах, и у них всегда было чувство, что они все еще молоды, и в то же время им казалось, что жизнь бежит с умопомрачительной скоростью. Он говорил, что его любовь к Джейн только усиливалась и дети сделали их еще ближе. Она рассказывала о своей ослабевавшей любви к Перу и о том, что ее единственный ребенок, Адриан, — причина их отдаления друг от друга, потому что у обоих уже нет ни времени, ни сил на то, что раньше было их «мы».

Он советовал не ждать, что все изменится, и развестись, чтобы не терять еще год жизни. Она сама думала об этом. Уже будучи беременной Бэлль, она даже заготовила слова: «Это не потому, что ты плох, ты — замечательный, просто я чувствую, что мы отдалились друг от друга». Потом все само сошло на нет. Но слова Оливера засели в ее голове, и она помнила о них, даже когда они с Пером занимались любовью.

Она вспомнила, как они с Оливером поцеловались. Это случилось после затянувшейся партии в покер в ее казино. Оба выпили немало коктейлей. И поскольку играть на деньги они оба не хотели, стали играть на рукопожатие, объятие, поглаживание по голове или поцелуй, как раньше играли «в бутылочку» в школе. Такой вариант предложил Оливер, и Фрэнси это польстило. Во время игры они часто встречались взглядами. Фрэнси почувствовала себя привлекательной и желанной. Он выиграл, в основном потому, что она поддавалась. И потребовал у нее поцелуй, как она и предполагала. Сама-то она потребовала дурацкое объятие или что-то в этом роде. Ведь они же были просто друзьями.

И еще долго после того случая она, лежа по вечерам, фантазировала на тему секса с Оливером. Но фантазии так и не сбылись, и теперь она уже никогда не узнает, как бы это могло быть на самом деле. Не забыла она и того, как он развлекал ее фокусами, когда она рожала Бэлль. Естественно, она тогда обзывала его и ругала последними словами, но все равно была очень рада, что он рядом.

Фрэнси вновь посмотрела на Джейн, которая в этот миг подошла и бросила розу на опускавшийся в землю гроб. Ее дочери и сын сделали то же самое. Пастор сказал еще несколько слов, и настала пора идти пить кофе. Фрэнси не могла остаться на поминки, поэтому подошла к Джейн и взяла ее за руку в перчатке.

— Я очень сочувствую твоему горю, — произнесла она.

Джейн кивнула и взглянула на нее темными блестящими глазами. У нее было лицо изможденной девочки, казалось, что кожа вот-вот начнет трескаться, она даже не смогла наложить тушь на длинные невесомые ресницы.

— Я могу что-то сделать для тебя и девочек? — спросила ее Фрэнси.

Джейн медленно покачала головой. Она была где-то не здесь, словно в полусне.

— Может, ты не в курсе, — начала Фрэнси, — но у нас с Оливером были кое-какие общие дела, и часть его гонораров еще не выплачена, поэтому…

Взгляд Джейн оставался пустым.

— В общем, возможно, тебе в ближайшие дни придет чек на крупную сумму, — продолжила Фрэнси. — И если тебе еще что-то понадобится, просто дай знать.

— Думаешь, меня волнуют деньги? — надтреснутым голосом спросила Джейн.

— Нет, просто… — побормотала Фрэнси.

— Думаешь, меня волнует хоть что-то, кроме того, что он мертв?! — заорала Джейн.

Фрэнси отступила назад, но Джейн тут же подступила к ней вплотную, схватила ее и стала трясти, крича и брызгая слюной ей в лицо.

— Фрэнси, кто?! — вопила она. — Кто это сделал?! Ты же должна знать… с твоими темными делишками! Думаешь, я слепая и глухая, да?!

— Мама, не надо!

Одна из дочерей стала тянуть Джейн назад. Джейн разразилась дикими рыданиями, и дочь быстро увела ее в церковь, но та, оглядываясь, продолжала бросать в сторону Фрэнси яростные взгляды.