Книга Хорошее время, чтобы умереть - Марина Серова

– Почему, очень даже слушала, – бодро соврала я. – Только я вот что подумала, Мельников: а что, если это архитектор приходил в гости к своей тетушке… не скажу, что любимой, но все-таки родственнице.

– Приходил? Зачем? Попросить денег? Нет, мать, ты чего? Нет, на него не похоже: он не так уж и беден. Не скажу, что богат, мраморного особняка с бассейном и прислугой у него не наблюдается, но и не беден же, и в плаще с помойки по улицам не разгуливает, поверь мне. И потом, она ведь его так унижала в детстве, оклеветала, назвала вором… Да и про его отца говорила гадости. Не думаю, чтобы уважающий себя человек пошел после этого к тетушке на чай.

– Да нет, Андрюша, он приходил к ней как раз не на чай: соседка ведь сказала, что он заходил всегда буквально на пару минут и быстро уходил. При таком раскладе он мог выпить ну разве что совсем маленькую чашечку, и то стоя в прихожей.

– Ты все-таки думаешь, он приходил к тетушке поклянчить денег?

– Я просто рассуждаю вслух. Андрюша, ты лично встречался с Сергеем Валерьевичем?

– Ну.

– И как? Похож он на нее лицом?

Мельников задумался. Почесал затылок, потом посмотрел в потолок. Через минуту он выдал:

– Черт его знает! Кажется, похож… Нет, Тань, точно сказать не берусь, я ведь не видел Ахолию Ивановну живой. А с развороченной глазницей и посиневшая от потери крови она не была похожа ни на кого из своих родственников… Нет, ну, это бред! Хм, архитектор – бомж!..

– Человек может иногда переодеваться – по мере надобности.

– Он – человек гордый, это видно сразу. Клянчить денег у такой тетки он не станет.

– Андрюш, мы не уверены, что тот субъект в сомбреро, как ты выразился, приходил к Ахолии Ивановне клянчить денег, это ее соседка так считает. Может, он их у нее вымогал? Или у них была другая причина видеться. Кстати. У тебя случайно нет его фотографии?

– Зачем она мне?

– Действительно, – съязвила я. – Так, кажется, придется мне познакомиться с архитектором лично. Что еще можешь сказать о нем?

– Во-первых, как я уже говорил, он человек небедный. Имеет квартиру, машину… Мебель у него в квартире хорошая… Нет, на бомжа он не тянет.

– Значит, точно, переодевался, – заключила я.

– Переодевался? Во что?

– Вот в это самое – в пальто с помойки, в грязный плащ.

– Зачем? – продолжал недоумевать Мельников. – Зачем архитектору надевать пальто с помойки?

– Да мало ли зачем! Может, у него была причина заявиться к тетке в таком виде? Мы с тобой эту причину не знаем – пока, – а она была!

Я в это время как раз остановилась на светофоре и посмотрела на Андрея. Он молчал, что-то сосредоточенно обдумывая и глядя перед собой невидящим взглядом.

– Черт! – сказал он наконец. – А ведь в этом что-то есть! Подожди, подожди…

– Я и так жду: вон – красный горит.

– …Подожди, подожди… Переодевался, говоришь? Ага… Ну, допустим, переодевался, чтобы его не опознали соседи. А сам приходил и просил у тетки денег… нет, требовал!

Андрей посмотрел на меня так, словно сделал открытие.

– За что?

В это время загорелся зеленый, я тронулась.

– За моральный ущерб. В детстве она его оклеветала, оболгала, и вот теперь…

– Знаешь, Андрюша, вряд ли такой человек, как бабушка Ягудина, будет раздавать свое добро родственникам просто так, за здорово живешь. Ведь платить племяннику – значит признать свою вину перед ним, а судя по тому, что рассказывают о ней сестра и соседи, не такой она человек, чтобы покаяться. Нет, что-то здесь не то… Все-таки мне кажется, самое важное сейчас – разузнать, откуда у нее деньги. Деньги – и заметь: немалые! – это тайна, а раз тайна, то ее необходимо раскрыть. Вот та ниточка, за которую мы с тобой потянем и размотаем клубок.

– А как быть насчет этого пожилого бомжа в шляпе?

– Займись им, если хочешь.

Я заметила, что настроения у Мельникова как-то поубавилось.

– Хотеть-то я хочу, только, мать, знаешь, сколько у меня дел?!.

– Да, да, знаю, Андрюшечка, знаю. Понавешали на тебя, как на вешалку! А начальство торопит: «Когда будешь дела сдавать?! Когда будешь дела?..»

Я постаралась говорить голосом Андрея. Тот недовольно покосился на меня. Все ясно: моей шутки он не оценил. А жаль! Я-то думала его хоть немного растормошить: он с утра был как в воду опущенный. Некоторое время мы ехали молча.

– Я так понимаю, что разыскивать человека в сомбреро тебе недосуг, – сделала я заключение.

– Правильно понимаешь, мать, политическую ситуацию в стране. Если бы ты взяла на себя эту почетную миссию… тем более что тебе за это еще и платят… А я, сама знаешь, исключительно за зарплату – за мизерную, заметь, зарплату…

– Хорошо, Андрюшечка, так и быть, выручу тебя и на этот раз.

– Ну, спасибо, мать, ну, действительно выручила!

– «Спасибой», Мельников, не отделаешься.

В этот момент мы остановились перед отделением, где работал Андрей, он первым вышел из машины и поднялся на крыльцо. Проходя мимо дежурного, бросил мимоходом, чтобы к нему доставили задержанного Белохвостикова, а про меня коротко сказал: «Это – со мной!»

«Это» прошествовало вслед за своим другом в его кабинет, где увидело того самого сотрудника Никиту, с которым нас познакомили в день, когда я узнала о смерти Ахолии Ивановны. Поздоровавшись со мной, молодой человек посмотрел на меня как-то, я бы сказала, обрадованно, что ли. Но Мельников, перехватив его взгляд, быстро одернул подчиненного:

– А вот радоваться-то пока и нечему! Или ты, Ник, уже знаешь, кто именно пришил бабушку Ягудину?

– Я? А-а… нет, пока не знаю, – растерянно признался молодой человек и снова бросил на меня взгляд, короткий и на этот раз смущенный.

– Вот и плохо. Я говорю: плохо ты провел порученный тебе опрос ее соседей, очень плохо. А мы с Татьяной только что повторно провели этот самый опрос и выяснили, что к нашей Ахолии Ивановне ходил в гости какой-то бомж в драном плаще и мексиканской шляпе.

– Тоже мне новости! Про бомжа я тебе докладывал, и мы даже выяснили, что это ее внучатый племянник – Белохвостиков Роман, – попытался оправдаться Никита.

Андрей сел за свой стол и победно посмотрел на товарища и коллегу.

– Ошибаешься, Пинкертон! К Ахолии Ивановне ходил еще один бомж, возрастом постарше, по словам соседки, лет пятидесяти.

– Так, может, это его отец, этот… как его?.. Который еще и архитектор.

– Может, и архитектор, – проворчал Андрей, включая компьютер, – хотя мало он похож на человека, одевающегося с помойки. Но это предстоит срочно выяснить.

Его пальцы забегали по клавиатуре.