Книга Засланец - Герман Гагарин

– Почему ты обрадовался?

Хтор задумался, подбирая слова. Затем проговорил:

– Я увидел своего предка. В его руках была часть Великой Машины… – скилл спохватился: – Разве ты прибыл не для того, чтобы помочь нам?

И снова колючий взгляд скилла прошел сквозь меня, точно рентгеновское излучение.

– Я ищу такого же, как я, – пришлось признаться.

– Не видел, – повторил Хтор. – Я бы понял, если бы увидел.

Скиллы считают своими предками Сверчков? Чертовщина какая-то… Не так давно я размышлял о том, что меня заботит только судьба себе подобных – призраков. На Дожде же я проникся странной симпатией к Тине. И Хтору я дважды помог выпутаться из беды вопреки здравому смыслу. Неужели всему причиной – роднящие нас инопланетные гены?

Любопытно, имеют ли скиллы способность к джантации? И ведь не проверишь… энергии, выделяемой при джанте, хватит, чтоб «Рассвет» в один миг превратился в бесформенный кусок шлака.

– Ты должен посмотреть на Великую Машину, которую мы строим по заветам предков в Целестинской пади, – едва слышно проговорил Хтор, глядя на окутанный туманом берег.

Личинки подсказали мне, что Целестинская падь находится на вулканическом острове Целеста, что неподалеку от юго-восточного побережья единственного континента Дождя. Подробностей Тень не знал или не пожелал ими делиться.

– Зачем вы похищаете детей железноголовых? – спросил я.

– Мы никого не похищаем, – ответил Хтор, глядя перед собой. – Мы забираем то, что принадлежит нам.

– Поясни! – потребовал я, ощущая наплыв неприязни к этому существу. Легко сказать: «принадлежит нам».

А землянам принадлежит весь ваш сырой мирок. И мы тоже заберем его себе!

Хтор снова задумался. Сцепил на коленях когтистые пальцы.

– Мы – предельны, – зашелестел тихий голос. – И ты – пределен. После нас не будет никого. Мы не повторяем самих себя. Мы не можем дать начало новой жизни. Наши отцы и матери – это железноголовые или лесные люди. И когда у жителей городов или деревень рождаются маленькие скиллы, появляется один из нас.

Я уставился в туман.

Скилл снова угадал. Призраки не могли иметь детей. И Милен Ли, моя Мгла… я хорошо помнил вкус ее губ, ее голос, ее улыбку… а еще – ту боль, которую она почувствовала, умирая на Креате. Она мечтала о дочери. Эта атавистическая мысль сидела в ней, беспокоила, всякий раз напоминала о себе.

Призраков выращивали в автоклавах. И у нас не было иных родителей и воспитателей, кроме единого разума Суперов Генезии.

Мы были предельны.

Эволюционный прорыв завершился эволюционным обрывом. У призраков нет будущего. Мы лишь проводники или привратники, мы выполним свою задачу, откроем путь остальным и исчезнем.

Наверное.

Так, во всяком случае, полагали Суперы.

– Если у тебя есть сомнения… – Хтор словно прочитал мои мысли. – Если ты не можешь найти ответ, если нуждаешься в подсказке… Спроси Оставшихся… Они знают куда больше, чем все люди на Мзге…

– Кто такие – Оставшиеся? – спросил я.

– Вопросы-вопросы-вопросы… – покачал косматой головой Хтор. – Лесные люди называют Оставшихся Молчаливыми. Молчаливые чаще молчат, но иногда изрекают слова мудрости. Уверен, что тебе они ответят.

Ответят. В завьюженном Пылеглоте каменные столбы с вырезанными на них мордами действительно что-то бормотали. Скорее всего, на том языке, «на котором лучше здесь не говорить»… Древнее устройство – понятия не имею, чем оно могло быть: информационным терминалом? частью инфраструктуры прежних хозяев Дождя, обладающей искусственным интеллектом? – отреагировало на меня.

Хтор, совиная рожа, ты знаешь язык Сверчков?

– До Оставшихся далеко, – заметил я.

– Я не смогу дать ответы на все вопросы, – развел руками Хтор. – Я всего лишь скилл, который выполняет свое предназначение.

– Какое у тебя было задание в Котле-на-Реке? – тут же спросил я.

– Я смотрю, ищу, планирую… – Хтор немного помедлил, а потом добавил: – Я договариваюсь и подкупаю.

Значит, не такой уж ты и простой скилл, каким хочешь выглядеть, – подумалось мне. Координатор. Похищение детей – это серьезнее, чем незаконный оборот артефактов. Серьезнее, чем что-либо. Выкрасть, вывезти, кормить-поить, причем не вызывая подозрений, незаметно. Тут нужна действующая структура вроде организованного подполья или криминальной империи. Не обходится, видимо, без покровительства кого-то из власть имущих. Не удивительно, что для законопослушных железноголовых выродки-скиллы – вне закона.

– Куда вы забираете детей?

– В Лесогорье, – ответил Хтор. – Там мы учим детей быть скиллами.

– И получается? – усмехнулся я.

– Маленькие скиллы легко принимают, что они – особенные. Они не сожалеют о прежней жизни.

– Что с ними происходит дальше?

Хтор не ответил. Посмотрел вверх, затем выглянул из-за бухты каната, бросил взгляд вдоль палубы.

– Пора уходить, – сказал он тоном, не терпящим возражения. – И мне, и тебе.

– Погоди! – потребовал я. – Что такое Великая Машина?

– Принеси мне завтра еще еды, хорошо? – попросил Хтор. – Если можешь, побольше.

Он встал на четвереньки и в следующий миг метнулся черным псом через палубу к вентиляционной трубе – только шарахнули когти по деревянному настилу.

Возле трубы выросли фигуры матросов: пожилого, чернявого и обожженного.

– Что за жижонка? – чернявый заглянул в вентиляцию.

Я ускорился, прошмыгнул за их спины и, перейдя в нормальное время, спросил голосом деревенского простака:

– Увидели че?

– Через плечо… – буркнул в ответ пожилой. – И мне тоже вроде показалось…

На палубу полился синеватый свет. Мы задрали головы: на небе рядом с желто-красным пятном Бриарея возникла бело-синяя полусфера.

Полусфера приближалась, распухая в обложенном хмарью зените. Я услышал рокот, похожий на гул мегаполиса. Незаметно он заглушил шум машин «Рассвета», скрип рангоута и плеск воды за бортом.

– Чтоб мне сдохнуть… – пробормотал пожилой.

– Облачник! – выкрикнули матросы в три глотки. Синие отсветы, лежащие на лицах, делали этих людей похожими на утопленников.

И тут же раздался трезвон корабельного колокола. Я увидел, как в темноте вентиляционной трубы сверкнули глаза Хтора; а ведь скилл почувствовал приближение облачника. Мог бы предупредить, выродок… Тут же на палубе стало не протолкнуться. Не только на палубе; на мостики, на трапы высыпали поднятые по тревоге матросы и офицеры. Загрохотали каблуки тяжелых сапог – это вывалила наружу сонная и злая охрана мэра: пятерка широкоплечих молодцов в серых френчах и черных галифе. Увидев облачника, они схватились за кобуры на поясах.