Книга Подводный Терминатор - Сергей Зверев

Исмаил полез в портфель, вытащил оттуда ксерокопию паспорта курда, подал ее Сумейни. Тот некоторое время вглядывался сначала в портрет на задней обложке книги, затем в скопированное с паспорта изображение курда. Сомнений не оставалось: это было одно и то же лицо.

– Во всем этом деле есть только один подозрительный факт, – сказал Исмаил. – Катер, на котором плавает Шамседдин, куплен в Саудовской Аравии, доставлен в Пехлеви на специально для этой цели арендованном в Эль-Хубаре вертолете…

– Американцы любят швырять деньги на пустые дела! – сказал Сумейни.

– Кстати, мои люди выяснили: катер застрахован. Так что если с его суденышком что-нибудь случится, Шамседдин не останется внакладе…

– Случиться должно не с его суденышком, а с ним! – жестко перебил его Сумейни. – Прошло три дня, а ты еще в Пехлеви…

– Истинная правда, – отвечал его помощник. – Но я думаю, время у нас еще есть. Каспий – не Персидский залив, выхода в Мировой океан оттуда нет, никуда Шамседдин со своим катером из него не денется. В устье Волги, я думаю, он не сунется, для русских человек с американским паспортом – нежеланный гость. Плавать в море он все время не сможет. А на побережье мы его подкараулим. В Азербайджане у меня есть надежные люди, на которых можно положиться…

ГЛАВА 17

Санчагал, лодочная станция, включавшая в себя и охраняемую стоянку для маломерных судов, в основном принадлежащих частным лицам, находилась на окраине Баку возле судоремонтных доков для больших морских кораблей. Сама столица растянута вдоль широкой полукруглой излучины, где имеется и удобный, хорошо оборудованный порт для пассажирских судов, и грузовой порт, и нефтеналивные терминалы. Мощная бетонная дамба окаймляет все побережье вдоль города, предохраняя его от размыва волнами. Эта дамба называется в Баку Бульваром и тянется от выдающегося в море мыса, ограничивающего город на юго-западе, через весь порт и вплоть до противоположной северо-восточной окраины. В той северо-восточной стороне и расположена лодочная станция Санчагал.

Местность вокруг нее считается одним из самых гнилых и неустроенных районов в городе. Здесь царит страшная грязь, так что в сырую погоду иначе как в резиновых сапогах и не пройти. От самой дамбы сразу же начинаются ряды небольших деревянных домиков, огороженных покосившимися дощатыми заборами. Никаких городских коммуникаций, за исключением колонок водопровода, в пригород не проложено, и вонь от человеческих фекалий в этом поселке сочетается с омерзительной вонью свиного навоза – как будто Коран не запрещает всем правоверным мусульманам есть мясо этого нечистого животного. Впрочем, какой веры придерживаются жители Санчагала, сказать трудно, подобными вопросами никто в Баку не озадачивался. Пригородным поселком больше интересуются правоохранительные органы, потому что Санчагал – это всем известный криминогенный район, где по грязным и замусоренным улицам шляются личности самого странного вида, а нормальным гражданам по вечерам здесь лучше не появляться.

Впрочем, Шамседдин Халиф, профессор ихтиологии Бостонского университета, очутился в Санчагале не вечером, а в самом расцвете дня. Тем не менее, пришвартовав у бетонного причала свой потрепанный штормом катер, он не слишком спешил сойти на берег и отправиться на прогулку по городу.

Азербайджанский паспорт Шамседдина, побывавший в мокрых руках пограничника и немного подпорченный этим, вполне удовлетворил милиционера, явившегося осматривать вновь прибывшее судно, а зеленая купюра с цифрой 50 на ней, как бы незаметно перекочевавшая в руки местного стража порядка, обеспечила профессору ихтиологии из Бостона уверенность в том, что ничего плохого с его катером и с ним самим здесь, на причале Санчагала, не случится.

Тем не менее Шамседдин, похоже, не собирался отдыхать от бурных и опасных странствий по морю и расслабляться на берегу.

Хозяин лодочной станции Санчагал, получив двадцать долларов наличными, тут же приказал наполнить все возможные баки и канистры на катере Шамседдина дизельным топливом. Необходимый запас продовольствия Шамседдин купил в ближайшем к причалу продовольственном магазине. Хозяин лодочной станции только пожимал плечами, глядя на немолодого уже, худощавого и низкорослого профессора ихтиологии, лицо которого не меньше, чем его катер, несло на себе следы многочасовой борьбы со штормом. Несмотря на это, тот явно жаждал продолжить свои морские странствия. Что ж, раз так, – хозяин лодочной станции довольно погладил зеленую купюру у себя в кармане, – ладно, пускай катится подобру-поздорову. Скатертью дорожка.

Шамседдин сам отвязал швартовы и тут же проворно спрыгнул на борт своего суденышка. Длинным шестом оттолкнул катер от причальной стенки, только после этого прошел в ходовую рубку, завел дизель, минуты с полторы стоял у штурвала неподвижно, будто прислушиваясь к тому, как работает двигатель на новом, только что заправленном в баки топливе. Убедившись, что тот функционирует без перебоев, Шамседдин дал своему судну самый малый ход и осторожно стал выбираться из заставленной маломерными судами и морскими катерами акватории Санчагала.

Выбравшись на большую воду, Шамседдин взял курс на восток, на Нефтяные Камни, вахтовый поселок нефтяников, построенный на специальной эстакаде, на сваях, вбитых прямо в дно Каспийского моря, в сорока километрах от Большой земли. У Шамседдина не было никакого дела ни с кем из временных жителей этого вахтового поселка. Но там, у Нефтяных Камней, в самом центре нефтедобычи на Каспии, эфир перенасыщен выходами радиостанций нефтяников. Следовательно, выход еще одной радиостанции на связь обнаружить и запеленговать значительно труднее, чем где бы то ни было. Там Шамседдин надеялся спокойно и незаметно для азербайджанских спецслужб получить ответ на свое сообщение, переданное в эфир еще с азербайджанского побережья в районе поселка Бяндован.

Шамседдин заглушил дизель и пустил катер в дрейф в непосредственной близости от этого поселка. Нефтяные вышки высились в море, горели, пуская в небо черный дым, газовые факелы.

Шамседдин спустился в каюту, приготовил к работе спутниковый радиопередатчик. Некоторое время искал волну, потом передавал свои позывные, терпеливо ожидая ответа. Наконец дождался, и приятный женский голос на чистом арабском языке стал медленно, отчетливо произносить одну за другой цифры и литеры.

Едва только прозвучал ответ на его позывные, Шамседдин судорожно схватил ручку и придвинул лист бумаги. Он стал тщательно, символ за символом записывать передаваемое ему шифрованное сообщение, кивая в такт слогам. Наконец список символов был зачитан до конца. Приятный женский голос по-арабски же сообщил, что сейчас сообщение будет повторено, после чего началась диктовка шифрованного текста сначала. Шамседдин с ручкой в руке, склонившись над листом бумаги, внимательно проверял записанное им.

Наконец чтение закончилось. Приятный женский голос попрощался по-арабски и исчез из эфира, его место тут же заняла темпераментная восточная музыка.

Шамседдин выключил рацию, открыл шкаф в каюте, вытащил оттуда томик бульварного романа. Заглядывая туда, листая страницы, Шамседдин стал медленно, букву за буквой дешифровывать полученное сообщение. Вскоре текст его, записанный арабскими буквами, но на курдском языке, возник на листке перед ним.