Книга Великие учёные России, которые сделали нашу страну непобедимой - Арсений Александрович Замостьянов

и 1948 году, в разгар холодной войны. Несмотря на то, что Комитет в те годы не жаловал советских учёных, всё шло к тому, что рано или поздно он получит эту престижнейшую награду.

Элегантный, благодушный Вавилов умер на пике своей славы. Именно тогда он — утонченный интеллигент, учёный — стал одним из символов страны, которая после войны обретала парадную респектабельность. Сказался внутренний надлом, главной причиной которого была трагедия любимого брата.

Он много лет мечтал написать книгу «Фауст и Леонардо», в которой собрал бы то, «что за жизнь узнал из истории науки, из жизнеописаний людей, наукой занимающихся». Это было бы и пособие для студентов, и исповедь. Увы, не довелось. Помешала война, а затем и ворох обязанностей в Академии. Уверен: несколько поколений молодых учёных зачитывались бы этой «популяризаторской» книгой. Мыслить банально Вавилов не умел и мечтал вложить в этот труд все свои впечатления — в том числе от музыки, природы, архитектуры, поэзии, которую любил. Он чувствовал себя и Фаустом, и Леонардо.

Его последними заботами были очередные скандалы в академии, которые Вавилов собирался утихомирить — речь шла о разных подходах к вычислительным машинам. Он слушал Генделя, читал о Ломоносове и записал в дневнике: «Сердце не в порядке. Вчера схватило опять в Кремле. Не могу лежать на левом боку… Как хорошо бы сразу незаметно умереть и улечься вот здесь в овраге под елями навсегда». Сердце академика остановилось вскоре после этой записи — 25 января 1951 года. Дальше — многоточие.

Наследие Президента

Вавилов — четырехкратный лауреат Сталинской премии. Уникальный случай: две Сталинские премии 1‐й степени он получил посмертно. В 1951 и 1952 году — за разработку люминесцентных ламп и за научные труды «Микроструктура света» и «Глаз и Солнце», вышедшие в свет в 1950 году. Для семьи и для памяти учёного это было достойное подспорье.

Увы, он не дожил до 1958 года, когда его открытие наконец удостоилось Нобелевской. Тогда премию получил Павел Черенков — за «открытие и истолкование» того самого «эффекта Вавилова — Черенкова». Вместе с ним награду разделили ещё два советских академика — Игорь Тамм и Илья Франк. Но не случайно Сергея Вавилова нередко по ошибке называют нобелевским лауреатом: если бы он был жив — непременно шёл бы в этом списке первым.

Вавилов-младший не забыт. В наше время имя Сергея Ивановича Вавилова носят многие академические учреждения — например, Институт истории естествознания и техники. Это справедливо: Вавилов, как никто другой из наших учёных ХХ века, заботился о популяризации науки, о том, чтобы сохранялась цепочка истории физики, химии, философии… О Фаусте и Леонардо.

Хирург души и тела

Валентин Войно-Ясенецкий, архиепископ Лука Крымский — один из основоположников советской гнойной хирургии. Он — единственный священнослужитель, ставший лауреатом Сталинской премии. Всё это звучит триумфально, но жизнь священника и врача переполнена мытарствами, и недаром книга его воспоминаний называется «Я полюбил страдание»…

Войно-Ясенецкие — польский шляхетский род, служивший русским царям с XVI века, а к середине века XIX так обедневший, что дед великого хирурга вёл почти крестьянский образ жизни, а отец — Феликс Станиславович — выучился на провизора и пытался наладить собственное дело. В Керчи он держал небольшую аптеку, потом разорился и занялся делом, далёким от медицины — стал служащим в транспортной компании. Он был ревностным католиком, но женился на русской — и не настаивал на её переходе в католичество. Тем более, что мать будущего архиепископа церковь практически не посещала.

Мужицкий доктор

Поначалу и Валентин Войно-Ясенецкий метался в поисках истины, увлекаясь то народовольцами, то толстовством… Но главной его страстью в юности стало рисование. Он окончил художественную школу, даже поехал в Петербург — держать экзамены в академию. И тут что-то перевернулось в душе: юноша накрепко решил, что великим художником ему не стать, а его подлинное призвание — помогать людям, врачевать… Он бросил рисование, два года провёл в сомнениях — и в 1898 году поступил на медицинский факультет Киевского университета. Войно (друзья и коллеги часто называли его именно так) хотел стать непременно земским, «мужицким» доктором, работать в глуши — там, где даже фельдшеров не хватало, не то что врачей. Эта мечта сбылась. Всю жизнь, даже став профессором и доктором медицинских наук, он почти каждый день оперировал — вдали от столиц, в самых бедных госпиталях. Хирург Войно-Ясенецкий объездил всю страну, от Средней Азии до полярного круга…

С первых лет медицинской практики он совмещал её с исследовательской работой. В те годы хирург не помышлял ни о священническом сане, ни тем более о монашестве. Одним из первых в России Войно-Ясенецкий стал заниматься местной анестезией. Он «всего лишь» возглавлял уездную больницу в Переславле-Залесском, проводил там около тысячи операций в год, но его труд «Регионарная анестезия», посвященный новому методу обезболивания, высоко оценили все столичные светила. Войно-Ясенецкий стал доктором медицины и профессором… А главное — он совершал чудеса со скальпелем в руках. Возможно, в его хирургической манере сказались навыки рисовальщика. Твёрдая и точная рука. Доскональное знание пропорций — всё это оказалось полезным для врача.

Он обладал тончайшим чувством осязания: сын хирурга вспоминал, как отец однажды в одну руку взял десять листов тонкой бумаги, в другую — острый скальпель и попросил детей давать ему задания — сколько листов разрезать одним взмахом руки. И всякий раз был точен!

Крестный путь

В революционном 1917 году профессор переехал в Ташкент, возглавил там крупнейшую в Туркестане больницу. Туда тысячами свозили раненых фронтовиков — хирург работал вдохновенно, днями и ночами. Но в его жизни началась трагическая глава. В 1919‐м он остался вдовцом: в 38 лет от туберкулёза умерла его жена, Анна Васильевна, оставившая доктору четверых детей…

Валентин Войно-Ясенецкий

Утрата приблизила его к вере. Войно-Ясенецкий видел, что православная церковь в беде, что её пульс еле-еле слышен, а он чувствовал своё призвание в помощи тем, кому тяжело… Православие в Советской России теснили и воинствующие безбожники, которых поддерживало государство, и безоглядные реформаторы церкви — обновленцы.

Хирург, к удивлению многих, стал активнейшим прихожанином православной церкви, к тому же он принимал участие во всех диспутах на религиозные темы, которые в те годы проходили в Ташкенте. Хорошо известен его остроумный ответ на извечный вопрос атеистов: «А вы видели Бога?»: «Всевышнего я действительно не видел. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там так и