Книга Танцующая-На-Гранях - Снежана Масалыкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Х-хоро-ш-ш-шо, – прошипела богиня. – Правильно, – неожиданно услышала я на чистом тубанском языке. – Дракон.
Богиня словно пробовала на вкус слова, привыкая к человеческой речи. Ее тело сменило оболочку полностью и на первый взгляд ничто не указывало на то, что обнаженная женщина передо мной может быть чем-то иным, кроме как девой свободного народа, меняющего ипостась. И лишь глаза выдавали чужую природу, не свойственную ни одной известной на Тубане расе.
Невидимый кулак, державший меня в подвешенном состоянии, неожиданно разжался, и я едва не рухнула на колени. В последний момент я удержалась, хотя и поморщилась от боли, неудачно приземлившись на пятки.
– Дракон, – голос Ананты прозвучал… плотоядно, и я вздрогнула, отступая подальше от божества.
Кровь горячим напором окатила меня изнутри, настолько я перепугалась. В голове билась перепуганной птицей единственная мысль: «Великая Радуга! Что я натворила! Гримиум… О, Гримиум, прости меня!» – молила я, не смея закрыть глаза от ужаса. Меня с детских лет учили, что королевы умирают стоя.
И примером тому была моя мать, райна из рода Нападающих гиен, павшая в последней битве с дракайнами, вероломно убитая в момент смены ипостаси ударом в спину. Отец так и не смирился с потерей, и до сих пор управлял королевством один, отвергая все предложения претенденток на его ипостась.
«Радуга! О чем я думаю!» – пронеслось в голове. Я не сводила глаз с Ананты. Богиня молча разглядывала меня, такую маленькую, стоящую перед ней в полный рост, вытянувшись в струнку. Сжатые кулаки, поджатые пальцы ног. С детских лет не могу избавиться от этой привычки: страшно до жути, но упрямство и гордость не позволяли мне, маленькой принцессе, единственной девочке Старшего рода Нападающих гиен, показывать свой ужас. И я, сжавшись в комочек внутри, впившись ногтями в ладони, стояла, пряча леденеющие от ужаса пальчики, будто в них заключалась вся моя сила и бесстрашие.
Тяжелая капля крови сорвалась с моей ладони и упала на каменный пол, глухо отразившись в мертвой тишине. Ананта широко улыбнулась, обнажив белоснежные острые змеиные клыки. Мелькнул раздвоенный кончик языка, пробежался по крупным, слегка выпуклым карминным губам, и скрылся за ровным рядом уже вполне человеческих зубов.
– Рас-точ-чи-тель-но, – промолвила богиня, и капля моей крови, воспарив над полом, поплыла прямо к ней.
Темно-красный шарик замер в опасной близости от божественных губ и в ту же секунду исчез, вырванный из пространства ядовитым жалом. Ананта же, проглотив частицу меня, сыто облизнулась вполне по-человечески.
– Итак, – богиня не сводила с меня глаз, а я по-прежнему стояла и не мгла пошевелиться, хотя сдерживающей чужой магии уже не ощущала на себе. – Золотой дракон, чьюс-сущ-щ-ность я пока не слышу.
«О, радуга, сделай так, чтобы она не улыбалась!» – взмолилась я, восстанавливая дыхание.
– Я не… – прохрипела я.
Горло пересохло, и слова трудом слетали с потрескавшихся губ. Откашлявшись и сглотнув остатки слюны, я начала снова.
– Госпожа, я не золотой дракон. Моя суть – родовая гиена. Я – Эдассих, принцесса рода Нападающих гиен, райна правящего дома Арракис.
– Кровь дракона на моих губах. Кровь дракона в моих жилах. Мало. Слабая. Драконья, – вновь улыбнулась богиня и скользнула в кресло с высокой спинкой, неведомо откуда появившееся в комнате.
Только сейчас до меня дошло: последнее мое воспоминание связано с дядей, с Эр Наг-Тэ и его странным поведением в тайной пещере в оазисе Но-Ха, куда я примчалась, сбежав из-под домашнего ареста, наложенного мужем за мои…
Да, глупости и непозволительную для райны и дочери райнов самоуверенность и одержимость. Сейчас, глядя в лицо древней богине, запутавшись в происходящем, потерявшись в пространстве и времени, я осознала всю дурость своего поведения.
Поставить личные интересы выше королевства, свободного народа, миров За-Гранья и разбудить празмею, искренне веря в то, что она исполнить мое желание и не потребует ничего взамен?
«О, радуга! Что за яд убивал мой разум, мою душу и мысли?» – я содрогнулась от ужаса теперь уже не за себя, а за мир… миры, что обрекла на смерть. В лучшем случае.
Мой райн не прошел обряд, радуга не отметила его своим благословением, не даровала власть над змеями. А значит Гримиум, последний из дома Арракис, древнего рода Заклинателей Огненных Змей, не сумеет сыграть на радужном ту (1), не станцует танец, не поцелует празмею, не погрузит ее в сладкий сон вечности.
«Так… И каким образом я оказалась в это месте?» – мысль взорвалась в голове, я наконец-то пришла в себя и начинала здраво оценивать ситуацию.
«Последнее, что я помню: руки мои покрылись золотой чешуей и когти… О, радуга, не может быть! Я видела драконьи когти вместо лап гиены! Дракайну мне в постель! Этого не может быть! Просто потому что… Да не может быть и все тут!»
Я попыталась унять бешеную пляску сердца, отогнать навязчивые образы, что упрямо показали мне руки-лапы. Мои руки. В золотой чешуе. Вместо привычных кривых и длинных когтей черного цвета.
«Дядя… Он что-то такое говорил… И богиня… Почему она слизала мою кровь? Да нет, полный бред. Золотой дракон – рыжая иномирянка. Я не могу быть им по определению! Я – райна из рода Нападающих гиен. Единственная принцесса рода!»
«Тогда откуда сияние золота? Непонятная радость дяди? И странная умиротворенность богини?» – мерзким голосом поинтересовался кто-то внутри меня.
Мои размышления были прерваны самым грубым способом. Невидимый вихрь поднял меня с пола и швырнул к ногам божественной Ананты. Распластавшись на каменных плитах, я лежала и шипела от боли и закипающей злости: ныли разбитые колени, на которые я снова приземлилась. А в душе разгорался пожар ярости.
Не для того я столько лет искала способ договориться с богиней, чтобы сейчас валяться беспомощной игрушкой у ее ног. Не для того я предала себя, любимого, свой народ и божественную Ириду, чтобы, не получив желаемого, стать кормом какой-то древней змее. Не для того…
Ярость затопила золотым пламенем мои глаза и, поднимаясь с колен, я услышала чей-то ужасающий рев. Мелькнула радостная мысль, что мой райн пришел на помощь, нашел меня и выпустил свою неукрощенную ипостась, дабы спасти свою неразумную возлюбленную. И сейчас кое-кому придется несладко: едва разбуженная богиня еще не обрела полноту своей силы. А я однажды видела, что такое королевская виверна в ярости. Врагам не пожелаю встречи с ней.
* * *
Райна Эдассих неподвижной куклой лежала на ложе, укрытая меховой накидкой. Верховный жрец трижды подходил к королеве и вслушивался в ее дыхание. Грудь под тяжелым покрывалом едва заметно вздымалась, ресницы трепетали, под веками дергались глазные яблоки, руки так и не приняли человеческую форму.
Эр Наг Тэ осторожно, словно боясь спугнуть, прикасался к крупным чешуйкам, отливающим всеми оттенками золота: от бледного сияния звезд, сокрытых в тумане до глубокого оттенка древних сокровищ, покрытых налетом времен.
Каждый раз, прикасаясь к рукам-лапам, жрец с трудом подавлял дрожь дикого желания: вожделенная вещь наконец-то попала в его руки, а он вынужден ждать. Опять ждать. «Ждать и догонять – хуже нет», – некстати вспомнилась ему земная поговорка, а следом пришло не нужное воспоминание об упущенном драконе.
«Рыжая стерва», – скрипнул зубами жрец и пнул в сердцах тяжелое кресло. В последний момент сработал магический инстинкт, и мужчине удалось избежать отбитой конечности: черному дереву с западных островов, тяжелому и очень твердому, из которого изготавливали мебель для королевских семей, совершенно наплевать на ярость и нетерпение живых существ, от пинка сидение даже не сдвинулось бы с места, а синяк бы появился знатный.
Королевскому дяде очень хотелось привести в чувство ненаглядную племянницу, но он опасался нарушить хрупкое магическое равновесие пробуждения хорошо сокрытой ипостаси. Тайна неведомой волшбы мучила пытливый разум Верховного жреца, не давала покоя. Эр Наг Тэ не могу понять, что за заклятье и кем было наложено на Эдассих, что даже он, великий знаток всевозможных древних знаний, колдовства, заклинаний, обрядов не вычислил, не почувствовал, не распознал древнюю кровь, прячущуюся
