Книга За что любят Родину - Алексей Юрьевич Герман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здравствуйте, товарищи солдаты!
– Здра-ра-ра!
Кто-то крикнул: «Генерал», кто-то: «Полковник». Шашорин, кажется, вообще послал его к матери, в общем, всем было по фигу. Ротный почему-то сразу начал кричать.
– Я, майор Дронов, буду командовать вашей ротой!
Ну что ж, командуй. Посмотрим.
Шашорин толкает меня плечом: «Смотри, у ротного трясутся колени». У нашего командира действительно наблюдался тремор конечностей. Причина, скорее всего, в глубоком похмелье.
– Бойцы, за неделю вы должны научиться воевать! Незаконные бандформирования… тра-та-тата… вы с честью… тра-та-та… мирное население… тра-та-та…тра-та-та… Нас ждут в Чечне, очень ждут! Мирные жители Чечни устали от войны… тра-та-та ждут, когда вы освободите их от ваххабитов… Руководство государства приняло решение!.. тра-та-та…
– Блин, где-то я уже это слышал.
После завтрака мы чистим оружие, собираем. Потом разбираем и снова чистим. Новенькие автоматы пахнут железом и ружейным маслом.
К вечеру пошел дождь. На сапоги налипли комья грязи, бушлат стал похож на тряпку, которой вымыли пол. Пропахшая дымом палатка кажется раем. Пришлось выделить всем по пятьдесят грамм из заветной фляжки.
Ночью проснулись от стрельбы. часовой застрелил корову, которая ночью не захотела остановиться на окрик «Стой! Стрелять буду!» и при выстреле в воздух рванула с перепугу на часового. «Нарушитель» был убит.
Утром корова была отправлена на кухню, а бдительный часовой на утреннем построении получил благодарность от командира роты и пожизненный позывной – Убийца.
После построения Прибный придумал развлекалочку. Приказал притащить с кухни внутренности убиенного животного. Коровьи кишки затолкали в солдатское обмундирование. Нам ставилась задача – обыскать чучело и найти спрятанные документы.
Копаться в осклизлых кишках неприятно, но надо через это переступить, иначе как потом убивать людей, то есть бандитов?
Степаныч много рассказывает о первой чеченской и о новогоднем штурме Грозного. Большие потери были потому, что мальчишки-срочники были не готовы убивать, их не готовили к войне в собственной стране.
Прибный вбивает в наши головы:
– Разведка называется разведкой не потому, что быстро бегает, бесшумно ползает и метко стреляет. Разведка выполняет специальные задачи – те, которые никакой суперловкий и супербыстрый спортсмен выполнить не сможет в силу их полной аморальности. Настоящий разведчик, чтобы не засветить группу, должен суметь убить невинного человека. Пусть даже это будет женщина или ребенок. И делать это надо спокойно, без истерик, соплей и сантиментов. Настоящий разведчик ради выполнения боевой задачи должен уметь преступать закон. Иногда врать. Поступаться принципами морали! Забыть о том, что такое хорошо и что плохо! Ради одного – выполнения боевой задачи! Получения информации или уничтожения противника! Это надо запомнить всем.
Мы дружно киваем головами. Все понятно. Хотя лично мне непонятно. Как это: убивать детей?! Мы что, беспредельщики? Или фашисты?
– Перекур.
Мы закуриваем. Прибный прячет сигарету в кулаке, чтобы не был виден огонек. Ловлю себя на мысли, что копирую его жесты.
Степаныч докуривает сигарету, бережно заворачивает ее в клочок бумажки, прячет в карман.
– Продолжим, головорезы.
Мы сдержанно гогочем.
– При работе с объектом, его задержании, допросе, конвоировании вы должны задавить в себе все чувства к нему, иначе появится психоэмоциональная зависимость. Рано или поздно вам станет его жалко, потом начнете ему сочувствовать, потом появится желание помочь. В конечном итоге, вы просто не сможете заставить себя нажать на спусковой крючок. Или наоборот. Сначала объект вызовет антипатию, потом стойкую неприязнь, потом ненависть. В итоге вместо хладнокровного проведения операции начинается фейерверк эмоций. А где эмоции, там нет места трезвому расчету и прогнозированию ситуации. Это почти всегда ведет к срыву операции.
Я начинаю размышлять: смогу ли я убить ножом? Не животное, а человека? И отвечаю без колебаний. Да! Смогу! Мысль об этом почему-то не заставляет содрогнуться.
Так прошло семь дней.
…Однажды утром нас разбудил прапорщик – старший по лагерю. Было жутко и холодно. В морозном ноябрьском небе, над огромным военным муравейником, над заиндевелыми стволами пушек и пулеметов бронемашин, косящихся в сторону гор, над трубами остывших буржуек тускло мерцала луна – солнце мертвых. Не хватало только красноликого всадника с копьем и Сатаны, разрушающего город.
Тайный отпуск майора Самолетова
Генрих Ирвинг
Сознание вернулось к Самолетову мгновенно, без перехода, без всякой сумеречной мути. Еще секунду назад в его голове была пустота, и вдруг, как по щелчку выключателя, нейроны в мозгу Евгения Львовича выстроились в правильные цепочки и подключили органы чувств. Первыми возобновили работу слух и осязание. Осязание подсказало, что он сидит привязанным к стулу, а возвращение слуха наполнило пространство вокруг пленника голосами. К помощи зрения Евгений решил пока не прибегать и остался сидеть с закрытыми глазами, с безвольно поникшей головой.
Рядом с Самолетовым разговаривали двое мужчин.
– Наши боссы в Лэнгли определенно рехнулись. Ну скажи на милость, какие тайны может знать эта образина? Что вообще секретного может знать какой-то полицейский из Сибири? Он, кстати, еще не очнулся?
– Пока вроде бы нет.
– Даю гарантию, – послышалось бульканье жидкости из бутылки, – главная тайна нашего «нового друга» – это возраст, в котором он в первый раз занялся онанизмом.
Собеседник вульгарного незнакомца засмеялся. Шутку оценил.
«Это американцы, – догадался Евгений Львович. – Только они считают пошлость в разговорной речи неотъемлемым признаком свободы слова и демократии».
– У него, кажется, веко дернулось, – заметил один из похитителей.
– Женя, – Самолетова легонько похлопали по щеке, – или ты сейчас подашь признаки жизни, или мы тебе на работу сообщим, что ты без разрешения начальства за границу выехал.
Евгений Львович бросил притворяться и открыл глаза.
Прямо перед ним стоял высокий седовласый мужчина лет сорока, одетый в рубашку-поло с расстегнутым воротом. Немного поодаль, на стуле, с бокалом виски в руке, сидел второй американец, в темных очках, в светлом пиджаке при галстуке. У обоих похитителей к одежде были прикреплены пластиковые карточки с именами.
«ЦРУ США. Специальный агент Джон», – прочитал Самолетов у седовласого. Щеголь на стуле оказался агентом Гарри.
«Строго у них, в ЦРУ, – решил Евгений Львович. – У нас бейджики только перед приездом большого начальства нацепляют, а тут, видать, постоянно носят».
– Что-то ты нерадостный, Женя. Переживаешь, что к нам попал? – «участливо» спросил агент Джон. – Ты не горюй, Женек! Мы с тобой немного поработаем и отпустим. Мы же не изверги какие-то, хорошему человеку отпуск портить.
«Влип!» – подумал о себе как о ком-то постороннем Самолетов.
– Майк! – властно позвал человек с бокалом. – Заходи, пора за дело браться!
В комнату вошел огромный, обнаженный по пояс лысый негр с резиновой дубинкой в руках. Эбонитовая кожа палача лоснилась от пота, накачанные анаболиками мышцы угрожающе бугрились. Бейджик «Майк» был прицеплен к поясу широких, свисающих сзади штанов.
«Вот теперь точно влип! – пленник облизал пересохшие губы. – Бить будут, сволочи. Дернул же меня черт приехать на этот остров Родос! А ведь как все хорошо начиналось!»
Началось все в Новый 2014 год, который Евгений Львович встречал в кругу семьи. Результатами прошедшего года глава семейства был доволен: его повысили в должности до начальника штаба районного отдела полиции, дети хорошо учились, со здоровьем проблем не было. Отношения с супругой, Натальей Павловной, неприятностей не предвещали.
Примерно часа в три ночи, когда дети ушли спать, жена, как бы между прочим, заявила, что ждет исполнения своей давней мечты.
– Я готов! – бодрячком встрепенулся Евгений. Он, наивный, подумал, что жене взбрело в голову заняться в новогоднюю ночь любовью.
– Если готов, то купишь мне в этом году норковую шубу. Длинную. С капюшоном.
– Наташа, ты представляешь, сколько такая шуба стоит? – начал было сбитый с толку Самолетов.
Начал – и тут же проиграл. Наталья Павловна была хорошим стратегом, и в семейных спорах счет был неизменно в ее пользу.
– Хорошо, Наташа, я согласен, – после скоротечного выяснения отношений сдался Самолетов. – Будет тебе шуба. Но на какие шиши? Потратим деньги, которые отложили на ремонт квартиры?
– Женя, не волнуйся, я все продумала! Никакие ремонтные деньги трогать не будем. Мы поступим
