Книга Пси-ON. Книга IV - Евгений Нетт

и куда-то бесследно исчезло чувство нависшей надо мной угрозы, которое, как оказалось, всё же присутствовало на Земле при том, что лично мне ничего и не угрожало, а вылазки в космос позволяли избавиться от вездесущего присутствия Пси.

Но против фактов не попрёшь, и я, расчерчивая чужое небо, смотрел, думал и анализировал. В том, что дыхание здесь было процессом относительно безопасным, я убедился практически сразу: поверхностный анализ и непосредственно вдох, с разделяющим эти два пункта обеззараживанием вдыхаемой смеси, конечно же. Потому что местные микроорганизмы, всё же, отличались от привычных нам, а слепо уповать на их «чуждость» я просто не мог себе позволить. Потому что такая смерть была бы, наверное, одной из самых обидных.

Нестареющую классику про марсиан я, конечно же, читал.

Но кислород здесь всецело подходил для дыхания, — за вычетом посторонней биологии, с чем было бороться куда легче, чем с воссозданием совершенно иной атмосферы, — а местная растительность, как, впрочем, и живность, при поверхностном осмотре не показалась мне хоть сколь-нибудь необычной. Везде прослеживалось что-то общее, но я всё равно не переставал искать отличия.

А спустя ещё пару часов объективного времени, даже для меня пролетевшего точно миг, на горизонте показалось поселение местных жителей…

Глава 11

Паразиты и Перекресток

Я рассчитывал быстро изучить местное население, понять, как они тут живут и в каком виде с ними можно выйти на контакт, но уже на первом пункте плана меня ждал провал.

Я не смог их понять. Ни через четверть часа, ни через час, ни через два.

Эти достаточно разумные существа, осевшие на холмах вдоль русел рек и занимающиеся сельским хозяйством и животноводством, оказались не просто не-гуманоидами, нет. Их разумы, если можно было так сказать, в корне отличались от привычных мне шаблонов, которых я, без прикрас, «собрал» не одну тысячу.

А могло ли вообще быть иначе с учётом того, что на этой планете обитали ни много, ни мало, а разумные паразиты? Они в буквальном смысле захватывали тела местных животных, надолго пуская в несчастных корни… в обоих смыслах. Фаворитами этих существ стали некие существа семейства псовых, передние лапы и хвосты которых были достаточно сильны и подвижны для выполнения разного рода работ… но сейчас, пожалуй, не время рассуждать об их биологии, особенностях и возможностях.

Меня прежде всего интересовали разумы местного доминирующего вида, но вот незадача: я чувствовал себя так, словно некая сила насильно вернула меня в тот самый, первый день моего бытия в качестве сверхпсиона.

В те самые времена, когда чужой разум казался чем-то малопонятным, дико сложным и хрупким.

По этой причине действовать приходилось очень осторожно и с особой тщательностью. Поверхностный анализ показал какой-то запредельный уровень гибкости разумов «инопланетян», что, в общем-то, соответствовало концепции паразитизма и тому факту, что они буквально подчиняли себе мозги носителей, пользуя те в каких-то своих целях. А ещё они очень ярко реагировали на любой раздражитель, включая попытку «контакта» — считывания того, что представлял собой их разум. И реакция эта выражалась в том, что они как бы «подавались навстречу», пытаясь что-то сделать.

И это — при полном отсутствии одарённости у населения.

Естественно, я заинтересовался аномалией, подальше задвинув пытающееся разорваться на много маленьких кусочков любопытство. Постарался сконцентрироваться на одном конкретном направлении, что оказалось на удивление непросто: вскрылся огроменный подводный камень, который я каким-то образом не замечал.

Дефект, порождённый необходимостью на протяжении трёх объективных лет параллельно решать десятки и сотни самых разных задач.

Я просто привык «работать» с целым ворохом параллельных потоков сознания, которые сейчас никак не хотели увязываться во что-то цельное. Задача не дробилась на части, и это было непривычно.

И существенных сиюминутных подвижек, соответственно, не было.

Пришлось, не совладав с возвращением всего к состоянию «как было», адаптироваться к новым реалиям, с полным осознанием оных и пониманием того, что на дистанции с этим надо будет что-то сделать.

Сейчас же часть мощностей разума, как и обычно, была отдана на сбор общей информации об этом мире и виде населяющих его разумных существ, но его небольшую часть, — в районе двадцати двух процентов, — удалось задействовать в непосредственно работе с разумами местных. К чему такие сложности, спросите?

Всё просто: время показало, что полноценное ментальное считывание без вреда для подопытных произвести не получалось. Чуждый человеческой психике разум, уникальное его строение, новые условия, свербящее на периферии сознания беспокойство о возможном предательстве со стороны ОМП, следующая из этого спешка — в совокупности все эти факторы привели к тому, что аккуратный и надёжный способ стал очень и очень долгим. Растянулся во времени, так скажем.

Конечно, всегда можно было пойти простым путём и выпотрошить десяток-другой разумов для форсированного обретения понимания строения мозгов чуждого вида, но мне не очень хотелось это делать по двум причинам.

Первая — неизвестно, как и когда мне аукнется подобная жестокость. Даже если я нагажу в этом поселении, а на контакт выйду в другом, всегда останется вероятность того, что слухи о неладном в этот отрезок времени дойдут и до соседей. И до очень дальних соседей тоже: имелись признаки того, что паразиты успешно перемещались между общинами, ведя своего рода торговлю или «культурно обмениваясь».

К примеру, имел место ажиотаж вокруг морских ракушек и костей морских же обитателей, в то время как прямым маршрутом до моря отсюда километров так восемьсот, не меньше. И это не «артефакты» и не ископаемые, а явно что-то новенькое, появившееся в селении не так давно.

Иначе энтузиазм бы спал, да и сами ракушки с костями приобрели бы потасканный вид, ведь ими играли «дети», физические кондиции которых не уступали таковым у взрослых. Паразиты же: в кого залез, тот и является телом.

Отличить взрослую особь от молодой можно было лишь по тому, что молодёжь значительно хуже управлялась с захваченными телами, что было особенно хорошо видно на фоне взрослых соплеменников. Носители паразитов-детей двигались неестественно, и зачастую вредили самим себе.

Не удивлюсь, если по мере взросления они меняют тела как перчатки…

Но перейдём, пожалуй, ко второй причине, представляющей из себя ни много, ни мало, а страх за целостность собственного разума.

Для обычного псиона-телепата представляет опасность даже ментальный контакт с простым сумасшедшим, и только высочайший уровень самодисциплины и организации сознания позволяет, в таком случае, сохранить своё «я» в целости и сохранности. Мне такое не грозило, так как я мог тщательно фильтровать всё, что попадало в моё сознание