Книга Чернотроп - Юрий Выборнов

сказала девушка и повернула голову к подруге: — Маша, подтверди.

Мария с важным видом кивнула.

— Охотно верю, — продолжил Лопата. — Так вот, решил я двинуть туда. Если повезет и дело выгорит, этих средств из обещанной награды хватило бы мне до конца года. А то и больше, если экономить.

Антон зевнул широко открытым ртом и вялым голосом предложил:

— А что? Может, нам почаёвничать? Я угощаю.

Мужчина достал из рюкзака нераспечатанную стограммовую пачку какого-то самого дешевого чая, какой только продавался до эпидемии в социальных магазинах, и бросил ее на стол.

— Чайник горячий, сейчас доведу до кипения, — ответила Ю и подошла к печке.

Глава 19

— Так, значит, ты здесь главный? — спросил Борис Валентинович Мультика.

Мужчины сидели на ступеньках крыльца бревенчатого дома. Снаружи жилище было обито узкими деревянными дощечками, выкрашенными толстым слоем коричневой половой краски.

— Это я раньше был Мультик, а теперь Евгений Саныч все зовут. Некоторые даже на «Вы» обращаются, — с важным видом произнес председатель и плюнул через обшитые досками перила, не посмотрев, есть ли кто за ними. — У меня тут всё строго, не забалуешь. Либо работаешь, либо всё равно работаешь, но на худших условиях.

— Я думал, работник от слова «работа», а не раб, — Борис снял очки, сложил душки и убрал во внутренний карман кожаной куртки. — Разве люди тут не по своему желанию? И чем вы тут занимаетесь, если не секрет?

— По своему, естественно, но не совсем, — улыбнулся председатель. — Это все должники Сидоровича. Отрабатывают проценты, так сказать. Накапало уже прилично, а отдавать нечем, вот сами и просят работу какую им дать. А мы что? Мы всё понимаем и входим в положение. Сидорович вообще очень любит справедливость. Возможность отработать не у каждого барыги существует, хочу тебе сказать. В другом месте их бы калеками сделали или вовсе грохнули.

— Значит, всё-таки рабы, — тихо, еле слышно вздохнул Борис.

— И потом, это отличная альтернатива их прежней жизни, — Евгений Саныч принялся загибать пальцы на левой руке. — Крыша над головой есть? Спят в безопасности? Кормежка раз в сутки стабильно? Работа на свежем воздухе? Ну и пятое... Самое главное... Наверное... Есть шанс вернуть долг барыге.

— Только между нами, — Борис посмотрел на мужичка и все еще тихо сказал: — Ты же понимаешь, что они никогда этот долг не отдадут? И что долг этот на них не просто так висит? Беднягам помогли упасть в эту яму. Ты же сказал Сереже, что завязал с плохими делами и теперь на правильном пути.

— Послушай, — резко встал Евгений Саныч. — Мы разве не спасаем этих бедолаг? Что с ними случится завтра в этом проклятом мире? Сожрут зомбари? Дикие звери? Или какой-нибудь обезумевший бандит проломит им череп пустой стеклянной бутылкой только потому, что на него косо посмотрели? Не знаешь? А я вот знаю, что с ними будет завтра здесь! Будут работать точно так же, как и сегодня, и вчера, и позавчера. Мы даем им стабильность и веру в завтрашний день. Им не приходится думать, где найти себе пропитание и приют.

Всё верно, ты, видимо, не дурак, свой долг они не отработают и до конца жизни, но жизнь их от этого станет длинней и, возможно, лучше. Вот скажи мне, ты, видно, уже пожил и имеешь представление, о чем говоришь. До эпидемии где работал? Да не важно. По тебе видно, пахал с утра до вечера, и всё для чего? Накормить себя, свою семью, заплатить счета за коммунальные услуги, одеться и обуться. Хватало тебе зарплаты на все это? Допустим, что и хватало. Вот только не на большее. Так чем, по-твоему, работник отличается от раба? Рабу дают еду, ночлег и одежду, а работнику — деньги, чтобы тот сам купил себе все то же самое. Так значит, по сути-то выходит, что и ничем?

Борис ничего не ответил, лишь тоже встал и облокотился на деревянные перила. Мужчины молча смотрели на крышу соседского дома, покрытую шифером, и каждый думал о своем.

— Так чем вы тут занимаетесь? — прервал немую паузу Борис Валентинович. — Можно не отвечать, если нельзя говорить.

— Свиней разводим и кур, — неохотно ответил Мультик. — Летом грядки и парники. Видишь, мужики землю копают? Под осень перекидывают.

— Это же всё... — не договорил Борис.

— Что?

— Ну... Я хотел сказать...

— Не выгодно? — уточнил Евгений Саныч.

— Нужен же корм... Много корма... Зимой особенно, — удивился Борис.

— Косим траву, — ответил Мультик. — Комбикорм нам Сидорович иногда привозит, не знаю, где он его берет. В общем, мое дело маленькое, следить, чтобы работники не бездельничали, и обеспечивать какую-никакую охрану.

— Странно всё это, — процедил сквозь зубы Борис. — Ну да не мое это дело, любопытство, не более.

Дверь со скрипом открылась, и из нее вышли Сережа и Настя с двумя мальчиками. Детишки дергали маму за руку и о чем-то слезно упрашивали. Молодая женщина будто не слышала их слова и всё время ощупывала то одного, то другого, словно не верила своим глазам, что детки живы и здоровы. Насте казалось, сейчас она самый счастливый человек на земле, эти чувства ее охватили настолько сильно, что женщина стала вести себя как маленькая девочка, будто ей вовсе не тридцать лет, а гораздо меньше. Это очень стало заметно, и Сережа даже обратил на это внимание наставника, но тот махнул рукой и сказал, что временное помутнение от переизбытка чувств.

— Мам, ну мам, — клянчили мальчики. — Ну пожалуйста, мы очень тебя просим.

— О чем они? — спросил Борис девушку.

— Как о чем? О девочке, конечно, — ответила Анастасия. — Подружились тут с одной, теперь упрашивают, чтоб с собой взяли.

— У вас и девочки работают? — удивленным голосом спросил Мультика Борис.

— В порядке исключения, — ответил Евгений Саныч и выставил ладони перед собой, будто приготовился отталкиваться от невидимой стены. — Она сирота. Нет у нее никого. Это еще покойный Михалыч ее пожалел, думал, пока пусть работает, а потом пристроит ее, выдаст за кого-нибудь замуж, как подрастет. Ей около двенадцати лет, малая еще. Это тебе к вопросу о нашем недавнем разговоре про добро и зло. Сидорович не выгнал ее после