Книга Комната - Виталий Григорьевич Михайлов

Он специально вышел в подъезд, а потом высунулся из окна, рискуя упасть. Еще одной комнате взяться было неоткуда. И все же она была.

Он принял душ, надел чистую одежду и стал ждать. К условленному часу никто так и не явился. Но он все равно ждал. Лотерейное шоу началось и закончилось, а сестры все не было.

Он швырнул в дверь «Шахматного мальчика». Выпал цветок, спрятанный между страниц.

Надел ветровку, револьвер положил в карман и отправился в круглосуточный магазин. Попросил бутылку водки и пепси.

Он начал сочинять историю, что забыл паспорт в машине, или типа того. Если ему не продадут водку в этом магазине, можно сходить в другой. А потом еще в один.

Продавщица поставила на прилавок бутылки, едва на него взглянув. Он расплатился и отправился домой. Кажется, у сестры было снотворное — иногда она не могла уснуть, хоть и выматывалась как собака.

Когда он вернулся, «Шахматный мальчик» был там, где упал. А цветок исчез. Как и дверь.

Дверной звонок пытался вытянуть его из небытия, в котором было так приятно и спокойно. Звонили настойчиво, как будто знали, что в квартире кто-то есть. Он с трудом поднялся на ноги и пошел открывать. Даже не стал спрашивать кто или смотреть в глазок. На пороге стоял Старый Пройдоха собственной персоной. В каждой руке у него было по бутылке шампанского. Он улыбался, но улыбка быстро сползла с его лица.

— Заходи, — сказал он Пройдохе и, не дожидаясь ответа, отправился на кухню, она же спальня.

— Что с тобой случилось? Ты выглядишь лет на сорок. Это после той истории в доме на Кленовой улице, да? Конечно, здорово тебе досталось. Я-то приехал на готовенькое. Хотя там все равно такое было… — Пройдоха миновал прихожую и оказался на кухне, где повсюду валялись пустые бутылки из-под водки и пепси.

«Кошмары в доме на Кленовой улице?» — подумал он. По сравнению с тем, что ему снилось в последнее время, события на Кленовой просто детский лепет.

— Я несколько раз приходил к тебе, но никто не открывал. Пытался дозвониться и не смог.

— Наверное, это потому, что я обрезал телефонный провод.

— А где твоя сестра и те два странных парня? Я принес шампанское, чтобы отпраздновать. Я не разбираюсь в винах и взял самое дорогое.

— А покрепче ничего нет?

Ему нужно было снотворное. Водка без снотворного работала плохо, он все равно видел сны. И они были ужасны. В них не было крыс, зато водилось кое-что похуже.

— Знаешь, я так тебе благодарен, — частил Пройдоха, нервно оглядываясь на пустые бутылки. — Отличная история получилась. Меня даже на телевидение пригласили. А я-то думал, из твоей идеи ничего не выйдет. Как ты связал дом престарелых и особняк на Кленовой? Что их объединяет? Кстати, мне пообещали личный кабинет. Как по-твоему, взять угловой или тот, что с кондиционером? Ты вообще слушаешь?

— Ты сделал, что я просил?

— Узнал ли я про Общество? Я порылся в архиве, сделал кучу звонков, переписал адреса, телефоны. А зачем они тебе? Это ж была кучка мающихся от безделья студентов. Или я чего-то не знаю?

В глазах Пройдохи мелькнул сумасшедший азарт. Вот только он не собирался больше никого впутывать в эту историю.

— Короче, членам этого «Общества» уже под семьдесят. Двое умерли. У одного был инсульт, и это в тридцать четыре, прикинь! Парень играл на опережение. Я собираюсь заработать такую болячку годам к сорока пяти, не раньше.

— Как умер второй?

— Авария на дороге. Пытался уйти от столкновения и врезался в бетонный столб. А тот, с инсультом, жив. Его даже не парализовало, руки, там, ноги, сам знаешь. А умер |||||||||||||||. Рак легких. Вот адреса и телефоны двух оставшихся.

— А что с дверью? Кто-нибудь откликнулся?

— Пока нет. Но снимок печатаем в каждой газете, как ты просил. И если что, я никуда не убегаю, ужин за мной, отметим как надо.

Он кивнул.

— Ты что-то совсем хреново выглядишь, может, тебе к доктору? — спросил Пройдоха.

— Со мной все в порядке, не волнуйся.

— Когда твоя сестра все это увидит, она тебя убьет.

Пройдохе не терпелось уйти, он уже был в прихожей, как вдруг остановился:

— Знаешь, забавная штука, может, тебя это развеселит. Задержали бездомного, он украл варежки, а когда его поймали, отобрали варежки и попытались выгнать, отказался уходить. Говорил что-то про двери. Представляешь, на дворе июнь, а ему варежки подавай. Вот умора, да?

— Где это было? — Он так резко встал с дивана, что едва удержался на ногах.

— Этим занялась |||||||||||||||, стажер. Она пишет о всяких курьезах. А что, дело стоящее?

Пройдохе не терпелось получить угловой кабинет с кондиционером в придачу. Пожалуй, он и в самом деле Пройдоха, а никакой не Грызун.

— Где он сейчас?

— Бродяга? В Центральном парке, разбил там палатку. ||||||||||||||| уже его сфотографировала.

— Отвези меня к нему.

— Как скажешь. Но объясни хотя бы, в чем дело?

Он больше всего боялся, что Бродяга свалит из парка и потом его не найдешь. Этот человек мог приходиться отцом девочке, у которой была примечательная родинка на мочке уха.

Он смотрел в окно. Центральный парк? А почему бы и нет? Он сам уже ненавидел спать в домах — слишком много дверей. Что уж говорить о том, кто два года барахтается в этом дерьме?

Едва он вышел из машины, даже не кивнув Пройдохе на прощание, он понял, что это не тот бродяга, который ему нужен. Да, грязная одежда, щетина, что готовилась стать бородой, но это был не |||||||||||||||.

Он сел на траву перед Бродягой, не зная, что сказать. Руки бродяги и впрямь были в дырявых меховых варежках. Он пристально посмотрел на бездомного, но тот не отвел взгляд, как все прочие. Даже Пройдоха избегал смотреть ему в глаза, пусть никогда бы и не признался в этом.

— Сколько? — спросил Бродяга.

Он сразу понял, какого ответа от него ждут.

— Месяц. Может, чуть дольше.

— У тебя есть метка? — спросил Бродяга.

— Что? Язва? — Он закатал рукав и показал перебинтованное предплечье.

— Раздевайся, — сказал Бродяга.

— Здесь? Ты совсем рехнулся?

— Тогда разговора не будет. Не переживай — им на тебя плевать. — Он махнул рукой в сторону отдыхающих. — Люди не замечают, что творится у них под носом, если дело касается бездомных. Мы для них невидимки.

Он принялся стягивать с себя штаны. Затем футболку.

— Теперь трусы и кроссовки.

Нехотя он подчинился.

— Можешь одеваться, — сказал Бродяга. — В твоем рюкзаке найдется, что выпить?

Снова напялив шмотки,