Книга Кости и цветы - Ярослав Гивиевич Заболотников

понимает лишь язык силы… — произнесли губы вблизи золотистого виска. — Выпусти меня, проверю.

— Хм. Мне кажется?.. — северянка развернулась полубоком и тронула штаны воина в области паха. — О, да я тебе нравлюсь. Хах. Интересно, с какого момента: когда ты облапал мою задницу в Виверхэле или раньше?

— Эрми… — неловко буркнул Джон. — Дай выйду.

— Ой, ладно тебе, — девушка преградила дорогу прислонённым к скале мечом. — Я — женщина. Ты — мужчина. Ещё скажи, что никогда не думал, какая я в постели. Ну же. Мне любопытно. Не волнуйся: дальше моих ушей твой ответ не уйдёт.

— Я что, помню? Мысли всякие проскакивают. Может, и было когда.

— Ясно, — хмуро покивала Эрминия. — А теперь ответь честно. Если ты мне друг. Было?

Следопыт вздохнул и отвёл взгляд к блестевшему лезвию клинка: порой словесные силки намного эффективнее угроз.

— Ну, было. Довольна?..

— Разок или несколько? — победно улыбнулась северянка.

— Всё, — Джон взял её за плечи и вывел наружу. — Если тебе дают палец, не надо откусывать руку по локоть.

Они встали спина к спине, озираясь по сторонам в поисках голубого сияния, но вокруг стелились монотонные сумерки.

— Твой «палец» я через двое штанов ощутила. Лайле не нравится природа? Намекнуть ей, чтоб выдоила тебя как следует?

— Нет, — возмутился следопыт.

— Да я осторожно. Как бы невзначай.

— Не вздумай, — отрезал Джон, который не хотел, чтобы к осквернённому демонессой алтарю Любви прикасался кто-либо ещё.

— Ну, как знаешь… — Эрминия опустила меч, уперев его в россыпь мелких камней. — Нет здесь никого. Можно возвращаться.

Они пошли прочь, так и не заметив на вершине утёса девичьего силуэта. Предупреждение осталось непонятым. Или это и вовсе была мольба?..

Глава 10

Внизу сизого небосклона таял размытый ореол заката, последние отсветы душного вечера. На лес же давно опустилась прохладная мгла, пробудившая запах сырости, стрекотание цикад и пение сумеречной пиранги. Однако умиротворяющее окружение заглушал внезапно вспыхнувший спор. Над шатром из лиан вертелся огненный шар, отбрасывающий тени на пасмурные лица Лайлы и Рэксволда.

— Уйди, говорю, — он подвинул вампиршу и приблизился к вороному жеребцу.

— Мне тоже беспокойно, — на повышенных тонах сказала та. — Но я уже отправила Скарги. Нужно лишь немного подождать.

— Сколько? Их почти час нету. Сам найду. Я везучий, — запрыгнул на коня ассасин.

— Куда ты собрался? Мы даже направления не знаем.

— С родника начну.

— Там беспросветный мрак. Ты ничем не поможешь, если заблудишься.

— Ну, так поехали, — протянул руку Рэксволд, смерив взглядом задумчивое лицо: — Нет? Понятно, — он кивнул в сторону шатра: — Кукуй здесь тогда с Шойсу, а я…

— Подожди, — быстро перебила сосредоточенная Лайла, и огненная проекция замерцала. — Слава небесам. Скарги нашёл их. Они скоро вернутся.

— Угу. Хорошая попытка. Бывай.

— Я серьёзно. Через пару минут лично убедишься.

— Ну давай, постою чуток, — ассасин положил кулак с поводом на холку. — Но, коли соврала, я тебе устрою потом. Мало не покажется.

— Придержи угрозы для тех, кто их действительно заслуживает, — взор вампирши пронзал тёмный проход между двух скал.

Две минуты тянулись вечностью. Рэксволд всё сильнее сжимал повод, натягивая чёрную кожу перчатки на костяшки кулака. Когда повод был «задушен», на языке закрутились ругательства, да такие, что у Лайлы бы челюсть отвисла. Однако вдалеке, куда почти не долетал свет, вдруг очертились знакомые фигуры.

— Эрми! — рявкнул Рэксволд, спрыгивая с коня. — Где тебя носит⁈ Мне прям не терпится послушать!

Вампирша посмотрела на пару, над которой неустанно кружил мефит:

— Молодец, Скарги. Возьми награду, — она вытянула ладонь с кусочком тофу и перевела взгляд на Джона. — Что случилось? — вопрос пролетел мимо метнувшейся навстречу красноты, чьи коготки ловко забрали угощение.

— Играли в прятки с существом… — устало сказал следопыт, скидывая со спины вязанку хвороста.

И поведали пришедшие, как странное поведение насекомых обернулось внезапным злоключением.

— Вы никого не убили, — дослушав рассказ, промолвила Лайла. — Это проделки нимфы. Ей подвластны мелкие представители фауны и некоторые растения. Живой инструмент для самовыражения.

— И какого ляда ей надо? Я за Эрми её в щепки покромсаю.

— По-видимому, хранительница здешнего леса прогоняет нас со своих владений. Только не понимаю, чем мы перед ней провинились.

— А не много она о себе думает? — Рэксволд обернулся к различимому клочку зарослей в тёмном проходе. — Выходи, падла! Не то спалю твои дебри к чёртовой матери!

— Остынь. Нам ещё тут спать. Я же прав? — поглядел на вампиршу Джон.

— Нимфы не кровожадны. В большинстве случаев. Остаться можно, но с обязательным дозором. Мы со Скарги справимся.

Держась хвостом за ветку, облизывавший лапки мефит невнятно уркнул.

— Сменю тебя через два часа, — ассасин зевнул так, что чуть не всосал комара. — Всё. Коня на привязь и дрыхнуть.

— Тогда костёр сложу пока… — начал потрошить вязанку следопыт.

— А я пожру, — направилась к шатру Эрминия. — О, да тут уже спящий есть. Раненько тебя сморило.

Пробормотав что-то нечленораздельное, Шойсу перевернулся на другой бок. После долгого дня в седле подстилка из папоротников казалась такой же мягкой, как пузырчатые наросты шёлкогрибня. Должна быть веская причина, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг. Кусавшие бок пискляки? Разногласия спутников? Сейчас это неважно. Сон приносит силы. Без них воин — кусок мяса для первого встречного хищника. Правила выживания написаны кровью неучей и бунтарей.

* * *

Мерное потрескивание костра отправило странников в мир грёз. Лошади, привязанные в отгороженном жердью углу, предприняли попытку дотянуться до ближайшей подстилки, но наткнулись на оскаленного мефита. Его рык поубавил желание лезть, куда не просят. Немного повздыхав, они тоже предались дрёме. Скарги было не жалко, но свыше пришло указание: не допускать попадания резных листьев в пасти животных. Лайла сочла это более действенным методом, нежели изображать ментальными видениями результат отравления папоротником, ведь мефитов от лошадей отличала природная устойчивость к растительным ядам.

Сама вампирша сидела возле Джона, поставив ноги мостом над его грудью. Подаренный на ночь поцелуй внёс в душу смуту: жёсткая чёрная борода пахла Эрминией. Вероятно, укрытие было намного теснее, чем рисовало воображение. Но что за чувство будоражило прохладную кровь? Неужели ревность? Нет. Потревоженное чувство собственности. Словно по краю королевских садов без разрешения проехала чужая карета. Откуда оно? Верность возлюбленного сомнению не подлежала, а подруга всецело одержима своим избранником. Вон, после возвращения с севера, даже стала спать с ним в обнимку.

И всё же что-то изменилось. Не снаружи. Внутри. По причине устроенного демонессой представления, где беспомощность и ярость разрывали израненный рассудок на тысячу частей. Была бы возможность, Хризальтера бы последовала за стрелком с зеркальными глазами. Всякий, кто несёт смерть и страдания, сам заслуживает подобной участи. И неважно, кем продиктована его воля: высшей силой или спонтанным желанием. После того как некогда гладившие цветы руки стали лить огонь на посланника небес, ломать кости каннибалов и тягать замёрзшие трупы, обратный путь уже безвозвратно потерян. И раз гибель Аргентума не пробудила мук совести, значит, началом послужил правильный поступок. Богам веры нет. Даже свадьба в храме Анвадиэль — не более чем традиция во имя обретения официального статуса. А всё потому, что опустевший сосуд надежды заполнило стойкое убеждение: бессмертные идеалы непорочности — всего лишь могущественные циники, играющие судьбами смертных.

Лайла ужаснулась собственным мыслям. Либо она начала сходить с ума, либо приблизилась к пониманию Леонардо. Хотя… одно другому не мешало. Презрение и уважение к нему шли рука об руку. Как-никак именно Леонардо повинен в возникновении инфернальной сущности. Знать бы раньше, что томимая в Эрмориуме, небезразличная ему персона — не объект воздыхания, а предмет изучения, более опасный, чем чума и проказа вместе взятые. Однако искусный манипулятор умел прятать истину в правдивых речах.

После дум, мимолётно затрагивающих страшные болезни, невыносимо потянуло гнилью. Вампирша уж подумала, что обоняние её обманывает, как Скарги вдруг зажал крючковатый нос когтистыми лапками. Кроме того, спящие странники подозрительно заворочались, а Рэксволд даже поднял голову.

— Кто-то сдох? — щурясь от света