Книга Замок из золотого песка - Марина Владимировна Болдова

не верила, считая, что родители приукрашивают историю знакомства исключительно для будущих потомков. Я же верила каждому слову обоих, наблюдая, как берегут они друг друга.

– У тебя что-то случилось, дочка? Ты даже не услышала моей просьбы.

– Все в порядке, прости. Завтра в школу, я просто задумалась. Чем тебе помочь?

– Всего лишь нарезать хлеб, – улыбнулась мама. – И мне кажется, ты лукавишь. Думала ты обо всей этой некрасивой ситуации с деньгами. Так?

– Да, мам. Ты знала о том, что Семен и Никодим решили дать денег родственникам? Кстати, а что там случилось?

– Игорь, сын Любы от первого брака, убил человека. Точнее, участвовал в коллективной драке, и вроде бы не помнит, как у него в руках оказался нож, которым была нанесена смертельная рана. Рядом с Игорем в драке находился и сын прокурора города. Люба уверена, что убил он, но обвиняют Игоря. Кажется, адвокат назвал огромную для Любы сумму, вот они с Зоей и решили попросить через Алексея у Никодима денег. Очень вовремя Никодим прислал старшему сыну приглашение на свадьбу внучки.

– Значит, история тебе была известна…

– Конечно, Марьяша, ведь Семен от меня ничего не скрывает. А вот его отец… знаешь, я только сегодня догадалась – Зоя Михайловна тогда угрожала ему, что расскажет всем о старшем сыне, если он не даст денег. Никодим ее выгнал. Но Семена убедил, что нельзя не помочь родным. И ни слова об Алексее. Разговор-то у них состоялся еще вчера! А дотянул развязку Никодим до отъезда гостей. Зачем этот спектакль на публику? Не понимаю.

– Дед в любом случае признался бы нам, что у Семочки есть брат. Для этого Алексея и позвал. А вся троица просто прицепилась к нему, потому что у Зои родился план. Возможно, не этим фактом она деда шантажировала, – я все еще сомневалась, стоит ли посвящать маму в детали «сделки».

– Да, согласна с тобой, Марьяша. Вот чувствую, что она собиралась выдать при всех еще какую-то информацию… а Никодим ей просто не дал такой возможности.

– Да, мамочка, ты права.

Больше молчать не имело смысла. Я пересказала близко к тексту и ночной разговор Алексея с Любой, и недавний – Любы с Зоей.

– Мы с Семочкой вчера на озере были, на его месте, где он рыбачит. Теперь мне известно, какое у него было детство.

– Поделился? Больно за него…

– Да, с такой бабкой жить – врагу не пожелаешь. Про отца вообще молчу, – произнесла я.

– У каждого своя судьба, – тяжело вздохнула мама и вдруг резко сменила тему: – Нехорошо так выпроваживать гостей, но скорее бы они уехали, жду не дождусь. Надеюсь, сразу после обеда распрощаемся. Борща я сварила огромную кастрюлю, но что на второе, так и не придумала.

– Не нужно второго, кто много ест в такую жару? – я подошла к окну. – Мам… там Семочка всех троих в такси грузит! Даже попрощаться с нами не дал!

– Не похоже на него, Марьяша.

– Да ладно! Достали его, вот и выгнал, – весло добавила я.

Я помогла маме нарезать овощи, хлеб, взбила яйца на шарлотку. И тут вспомнила, что в суете так и не позвонила Москвину. Я набрала его номер, но приятный женский голос сообщил мне, что абонент вне доступа.

Вернувшись на качели, я открыла ноутбук. Но сосредоточиться на подготовке к школьным урокам так и не смогла.

Глава 13

Обедали мы вчетвером, дед Никодим неожиданно сказался больным. В то, что ему настолько плохо, что не может выйти к столу, верилось с трудом. Я склонялась к мысли, что притворщик таким образом пытается избежать расспросов сыновей. А в том, что вопросы у них к нему есть, можно было не сомневаться.

Я потихоньку наблюдала за братьями, подмечая все больше схожих черт. Например, при наклоне головы и у того, и у другого становилась видна забавная проплешина на макушке, гладкая и овальная, как яйцо. Только у одного она была в обрамлении рыжих волос, а у другого – седых. Оба брата были левши, хлеб откусывали сразу по половине куска, оставшийся клали на край тарелки. Происходило это почти синхронно, я сидела за столом как раз напротив, иногда за наблюдениями забывая поднести полную борща ложку ко рту.

Не знаю, как объяснить, но при взгляде на отчима по моему телу пробегала волна тепла, хотелось дотронуться до его руки, погладить, успокоить. Я чувствовала, что он все еще растерян, даже испытывает неловкость, видимо, до конца не осознав, что рядом, плечо к плечу, сидит его кровный брат. По сути – чужой мужик, невесть как проживший целую жизнь. С виду спокойный и доброжелательный, но кто же знает, что у него за мысли в голове?

От Алексея же исходила напряженность, я ощущала ее и была уверена, что он ждет, но и боится вопросов Семена. Значит, есть что скрывать?

Он смотрел только в тарелку, в то время как Семочка то и дело бросал на него любопытные взгляды.

Я вдруг подумала, как бы я восприняла появление рядом новообретенной сестры? Или брата? Скорее всего, с досадой. Не обладая добрым нравом отчима, я не понимала, как можно испытывать положительные эмоции к незнакомому человеку, по воле судьбы оказавшемуся кровным родственником? Объяснения, что, мол, это же родная кровь, меня не трогали, даже казались надуманными и фальшиво-пафосными. Так что моя первая встреча со свалившимся на голову новым членом семьи оказалась бы и последней.

Доброта Семочки была беспредельной. Сколько я его знала, он всегда был готов дать кров и оказать помощь любому живому существу – от котенка до бомжа. А тут сын его отца! Отчим в родственном порыве пригласил Алексея погостить, и теперь ни при каких обстоятельствах не выставит того за дверь. Соверши тот подлость, Семочка постарается его понять и оправдать. Как у Никодима мог вырасти такой сын, совершенно на него непохожий? А что, если именно старший унаследовал характер отца?

Мои размышления о братьях прервал голос отчима:

– Лех, а тебе лет-то сколько?

– Шестьдесят пять.

– А мне на два года меньше. Это мы с тобой в одном поселке жили и ничего друг о друге не знали? Как так?

– Не в одном, Сема. Вы – в Луговом, мы с мамой и бабулей – в Чудовке, тридцать километров от вас будет. Да и не знал я, кто мой батя, почти до восемнадцати лет. Бабуля помирать стала, призналась. Я сунулся к Никодиму, он меня послал. Точнее, не он, а твоя бабка Агафья.