Книга Бриллиант для короля - Жюльетта Бенцони

— Когда?

— Не знаю. В последний раз я был там неделю назад и не могу сказать точно, когда это произошло. В доме настежь открыты двери и окна, и в нем нет ни души.

— А ведь сейчас зима. Я полагаю, что в вашем охотничьем домике были слуги?

— Они исчезли. И самое странное, что ничего не украдено.Если де Лувуа был бледен как полотно, то Людовик пламенел огнем.

— Поздравляю! Вам остается только одно: рассказать все де ла Рейни. Если есть на свете человек, который способен ее отыскать, то это он. Но вы мне ответите за все, и молитесь богу, чтобы с ней не случилось ничего дурного!

Де Лувуа отличался вспыльчивостью и терпеть не мог, чтобы с ним обращались бесцеремонно, такого он никому не прощал, даже королю. Он вскипел и уже не обращал внимания, где он находится и с кем говорит:

— Что с ней может случиться дурного? Ясное дело, ее похитили. Поклонник, достаточно богатый, чтобы купить...

— Извольте замолчать. Помните о том, где вы находитесь! Делайте что приказано, и не возвращайтесь, пока... Ах, мадам де Ментенон! Вы хорошо спали?

К королю подходила вышеупомянутая дама, держа в руках молитвенник, за нею следовали ее духовник и ее племянница. Де Лувуа в ярости развернулся и направился к Лестнице королевы. Спеша вниз, он споткнулся о собственную трость, с помощью которой маскировал легкую хромоту, последствие давнего падения с лошади, и наверняка бы растянулся во весь рост, если бы не спасительная поддержка мощной руки дежурного швейцарца, восстановившего его равновесие. В благодарность швейцарец заслужил злобный взгляд, после чего де Лувуа спустился по лестнице с предельной для своей хромой ноги скоростью, сел в карету и крикнул кучеру: «В Шатле!»

Король приказал ему увидеться с де ла Рейни, и он отправился в Шатле, чтобы встретиться с ним. Де Лувуа любил подчеркнуть свою покорность и исполнительность, потому что на самом деле не считал для себя обязательным ни то, ни другое. И еще он хотел, чтобы итогом розысков главного полицейского стало мертвое тело. Воистину, подобная развязка была бы отнюдь не худшей. Время до того неблагополучно, что разбойника можно встретить на каждом шагу, и молодая женщина, блуждающая по лесу темной ночью, всерьез рискует жизнью. В общем, министр желал, чтобы де ла Рейни или совсем не нашел Шарлотту, или нашел ее мертвой. Себя же он старался уверить в том, что произошло похищение. Мерзавка настолько хороша, что соблазнит любого, он сам тому пример. Но, если ее похитили, в Версале ее больше не увидишь, а это как раз то, что надо. Если же ее не похитили, то он снова возвращался к своему первоначальному пожеланию: мертвое тело, найденное в какой-нибудь чаще... При необходимости можно и помочь...

Де Лувуа ощутил чуть ли не облегчение, когда в Шатле с должным почтением и к его должности, и к его персоне сообщили, что господин главный полицейский уехал, не сообщив, куда и надолго ли. Это не помешало министру разгневаться, обвинив полицию в разгильдяйстве, потому что начальник обязан находиться на месте, когда к нему возникают срочные вопросы! Он отверг помощь дежурного офицера — им в этот день был Альбан Делаланд, — заявив, что величайший министр, каковым он является, может иметь дело только с высшим начальством. В завершение де Лувуа приказал, чтобы де ла Рейни, как только вернется, немедленно отправлялся к нему в Версаль. После чего он ушел, не прощаясь, и громко хлопнул дверью, которую не успели перед ним распахнуть.

— Какая муха его укусила? — поинтересовался Дегре, вернувшийся как раз в эту минуту и чуть было не столкнувшийся с разгневанным министром.

— Могу тебе только сказать, что он желал немедленно видеть патрона, которого, как только он вернется, я должен тут же отправить в Версаль. Что касается остального, я знаю не больше, чем ты.

— А где наш главный?

— В Сен-Жермене, я думаю. В последнее время он все больше молчит. Его можно понять: двойное убийство в особняке Фонтенаков кого хочешь лишит покоя. Кроме слуг, чьи показания ты читал, никто по соседству с домом, где творилось такое, ничего не видел и не слышал! А ведь туда прискакал десяток человек на лошадях, и не заметить их могли только глухие или слабоумные. Однако никто и ничего не заметил!

Огонь в камине почти потух, Дегре раздул угли и подбросил пару поленьев.

— Ты еще молод, и опыта у тебя маловато. Нет ничего удивительного, что никто из соседей не заметил десятка всадников. О двух-трех разбойниках они бы рассказали, но тут явился целый хорошо вооруженный отряд под командованием опытного командира, и стало очевидно, что это вовсе не банда грабителей, а что-то совсем другое... А это всегда внушает опасение. К тому же, если бы жертвы были людьми, внушающими симпатию, или просто-напросто людьми заурядными, соседи бы к ним относились иначе. Но покойная баронесса пользовалась недоброй славой, а ее любовник, который, как ты помнишь, был у нас на подозрении со дня убийства мадам де Брекур, и того хуже. Естественно, что все хотят отстраниться от таких людей, что бы ни происходило. Так что будь де ла Рейни хоть семи пядей во лбу, помощи ему не дождаться.

— Конечно! Я с тобой совершенно согласен. Да и эти двое получили, прямо скажем, по заслугам. Но сейчас в Сен-Жермене поселилась мадемуазель Леони. Она там своя, хорошо знакома с соседями, и если кто-то может что-то узнать, то это только она. Если бы ты знал, какая это удивительная женщина, — добавил Альбан со вздохом, чем вызвал улыбку Дегре.

— Значит, правда, что из-за этой истории ты лишился кухарки?

— Я лишился друга, и дом без нее стал пустым, несмотря на каждодневные посещения добряка Сенфуэна. Он, похоже, не может прийти в себя из-за исчезновения... мадам де Сен-Форжа.

— А ты?

— Я тоже, — признался Альбан с горечью, — но я получил официальный запрет от нашего начальника искать ее.

— Официальный запрет? Дело серьезное, особенно если запретил сам господин главный.

— Похоже, это его заповедная территория. Мне он объяснил, что речь идет чуть ли не о государственной тайне, и я, участвуя в этом деле, подвергаюсь большому риску. Как будто риск когда-нибудь меня пугал! Как и любого полицейского, я думаю. И еще я знаю, что де ла Рейни говорил об этом с королем.

Дегре не без восхищения присвистнул, помолчал и сочувственно похлопал молодого коллегу по плечу.

— Перестань трепыхаться. Де ла Рейни знает, что делает, и если он решил заниматься этим делом лично, то на твоем месте я бы успокоился.

* * *

В этот вечер Людовик XIV пригласил весь двор полюбоваться галереей, которая была построена на месте террасы и должна была соединять его покои с покоями королевы. Вопреки этикету, требовавшему, чтобы король появлялся в любом собрании последним, на этот раз Людовик появился первым, вместе с мадам де Ментенон, дофином, дофиной, своим братом и его женой, и занял массивный серебряный трон. Этот трон выносили в самых торжественных случаях, и на этот раз его поставили в дверях Зала мира, напротив которого на противоположном конце галереи находился Зал войны. Придворные столпились вокруг короля, с нетерпением ожидая обещанного зрелища.