Книга Секлетея - Елена Гордеева

кормление. Лита кормила его и шла гладить пеленки и подгузники, которые были постираны вечером. Затем она строгала ножом хозяйственное мыло в большой бак, наливала туда теплой воды и клала испачканные пеленки, подгузники, ползунки и распашонки. Этот бак она ставила на газовую плиту и доводила воду до кипения. Потом она тщательно размешивала белье деревянной палкой и оставляла его на 3-4 часа остывать.

В 10 часов она сцеживала молоко на одно кормление и уходила в институт ко второй паре. Анна Александровна тщательно прополаскивала белье, а потом кормила ребенка из рожка. Лита возвращалась около трех часов пополудни, и к этому времени Владимир был уже таким голодным, что она сразу же расстегивала блузку и принималась его кормить.

А потом они вместе с Анной Александровной шли с ним гулять на Тверской бульвар. Через две недели медсестра на специальном голубом рецепте прописала Владимиру бесплатный кефир и творог с детской молочной кухни. Но, так как Владимир пил кефир редко и предпочитал грудное молоко, утром они сами съедали бесплатный творог и кефир, которые были отменного качества. Через месяц после рождения они повели Владимира на первый медицинский осмотр в районную поликлинику; врач взвесила его и сказала, что он поправился на целый килограмм.

В книгах по воспитанию детей Лита прочитала, что раньше шести месяцев ни в коем случае нельзя сажать ребенка, потому что у него от этого могут искривиться кости. И когда Владимир в 3,5 месяца, держась за прутья кровати, сел, она испугалась и положила его на подушку. На следующий день он сел опять и, когда она попыталась опять его положить, стал кряхтеть и возмущаться, и она оставила эти попытки. А к шести месяцам они опустили матрац на кровати, так как ребенок уверенно начал вставать.

В 9 месяцев ребенок пошел, а в 10 месяцев – принес Лите на кухню из коридора трехкилограммовый мешок с картошкой и со словами: «Мама, на!» – протянул ей. «У нас растет настоящий мужчина», – с улыбкой сказала Анна Александровна.

В марте 1980 года Лита экстерном окончила специализированные курсы, сдала экзамены на одни пятерки, и ее приняли на работу в группу переводчиков английского языка Олимпиады-80. Занятия в институте в этот важный для СССР год завершались к 15 мая, и все студенты поступали на работу строителями, уборщиками, горничными, продавцами и разнорабочими на объекты Олимпиады. Лита попала в самый привилегированный отряд студентов: ее зачислили переводчиком при открывшейся к Олимпиаде московской гостинице «Космос».

Москва, Олимпиада 80

Максим Викторович Овчаров, 42-летний профессор Московского института электронного машиностроения, был командирован в гостиницу «Космос» для руководства студентами на период подготовки и проведения Олимпиады. В его производственном отряде сервиса МИЭМ было 30 человек: 10 юношей и 20 девушек. Они отвечали за обустройство и уборку номеров гостиницы, а потом – за размещение и обслуживание гостей из Великобритании, Бельгии, Голландии, ФРГ, Франции и Швейцарии.

Максим Викторович был потомственным ученым. Его родители преподавали в Казанском авиационном институте, и сам он в прошлом был выпускником, а затем и аспирантом КАИ. После защиты кандидатской диссертации Максим Викторович задумался о переезде в Москву. Он был давно и несчастливо женат на дочери друзей матери, у него в семье подрастал сын.

В 1970 году началось строительство города-спутника Москвы – Зеленограда, в котором создавались новые институты в области автоматики и вычислительной техники. Специалистов этого профиля в СССР было мало, и практически отсутствовали профессионалы в области элементной базы вычислительных комплексов и компьютеров. Диссертация Максима Викторовича была посвящена вопросам непозиционных вычислений и пороговой логики, так что его компетенция более чем устроила руководителя лаборатории разработки элементной базы перспективного советского компьютера «Электроника-НЦ».

Для размещения молодых ученых в Зеленограде строились целые микрорайоны хрущевок. Домов было так много, что их называли по номерам и объединяли в кварталы. Шло время, в этой части города так и не построили улиц, и Максим Викторович поселился в корпусе 1621 квартала Старое Крюково. Его семье: ему, жене и сыну – дали двухкомнатную хрущевку общей площадью 48 квадратных метров на четвертом этаже пятиэтажного дома без лифта. В квартире было две комнаты, маленькая шестиметровая кухня и совмещенный санузел. Максим Викторович уходил на работу рано утром, возвращался поздно вечером и часто работал по субботам. В воскресенье он старался как-то отдохнуть: зимой ходил на лыжах, а летом и в межсезонье бегал в живописных лесах, которые раскинулись вокруг местной деревни Крюково.

Изредка они с женой ездили в Москву к ее подругам на дни рождения, свадьбы, крестины и другие семейные торжества. Так как машины у них не было, они сначала ехали до центральной усадьбы Зеленограда на местном стареньком автобусе, оттуда на скоростном автобусе по Ленинградскому шоссе до станции метро Речной вокзал и уже на метро добирались до московской квартиры гостеприимных хозяев. На дорогу до центра Москвы уходило два часа и минимум два часа обратно. Вечером автобусы в Зеленоград ходили редко и не по расписанию. Когда они возвращались из гостей, то нередко ждали автобус больше часа. Он приезжал к центральной усадьбе Зеленограда уже за полночь, и так как местный зеленоградский автобус так поздно уже не ходил, то домой добирались пешком, а если были деньги, то на такси.

Максим Викторович разведал еще одну дорогу в Москву – на электричке от станции Крюково до Ленинградского вокзала. Так называемые местные электрички ходили со всеми остановками и один раз в два часа, а проходящие мимо Крюково электрички дальнего следования из Солнечногорска, Клина или Калинина были всегда переполнены людьми, которые по выходным ездили в Москву за дефицитными продуктами. Максим Викторович с сожалением думал о том, что жизнь проходит мимо: он ничего не видит, кроме своей лаборатории, хрущевки и тесных кварталов Зеленограда.

Однажды к ним в лабораторию приехал молодой аспирант МИЭМ – москвич из блатных, ему нужен был акт внедрения для защиты кандидатской диссертации. Максим Викторович с одного взгляда понял, что диссертация ни о чем и внедрять там нечего, но парень непростой, чей-то. И он решил с ним подружиться. Парень устроил его на кафедру автоматики и вычислительной техники МИЭМа старшим преподавателем на 0,25 ставки, а Максим Викторович написал подробный отзыв о том, как они создали новый пороговый элемент и для этого использовали материалы из диссертации парня. Так как директор института был очень доволен работой лаборатории Максима Викторовича и они, действительно, успешно испытали новый пороговый элемент советского персонального компьютера «Электроника-НЦ», он не глядя подписал