Книга Синдром звездочета - Елена Ивановна Логунова

парк Победы. Он сидел на лавочке, раскинув руки по спинке, и жмурился на солнышке.

— Ну что? Где?! — подбегая к нему, азартно выдохнула Ирка, едва успев остановиться, чтобы не налететь на скамью.

— Там. — Витя подбородком указал ей за спину, открыл глаза и встал. — Я проведу. По адресу вы не найдете, это такой хитро спрятанный подвальчик…

— А в подвальчике что? — не отставала Ирка.

Во всех смыслах: она цапнула стартовавшего парня под локоть и повисла на нем прицепным вагоном.

Образовавшаяся пара производила впечатление. Ирка с утра нарядилась в меховой палантин — специально привезла его из теплого и солнечного Краснодара, где этот вид одежды обречен на вечное заключение в платяном шкафу, — и в плотной сцепке с волокущим ее юношей выглядела свежедобытым пушным зверем.

Нарисованная охрой в пещере, эта картинка смотрелась бы лучше, чем в современной городской среде. Любуясь, мы с Архиповым молча двинулись следом.

— Да много чего там, в подвальчике, — охотно ответил Витя. — Надо дядю Боруха туда отправить, он любит выискивать в хламе сокровища.

Мы перешли широкую улицу и углубились в жилой квартал. Вадик с интересом оглядывался. Заметив это, я вспомнила о своем долге — мы, петербуржцы, должны просвещать гостей города! — и включила режим экскурсовода:

— Московский район Санкт-Петербурга входит в пятерку промышленно развитых, но при этом считается одним из наиболее благоприятных с точки зрения экологии. Объясняется это большой площадью озеленения: здесь расположено несколько крупных парков — Городов-героев, Авиаторов, Победы — и множество небольших скверов…

— Как раз во-он за тем сквером нужный вам дом, — остановившись, махнул рукой Витя. — Ломбард в подвальном этаже между секонд-хендом и таджикской обжоркой, вход со двора. Идите сами, меня там наверняка запомнили.

— Дай всю инфу, — потребовал Вадик.

— Инфа такая: дед там был, тетка в окошке — не знаю, кто она, приемщица или хозяйка, — узнала его на фото. Сказала — заходил такой. А с чем и зачем, не сказала, хоть я и упрашивал, и чуть не хныкал. — Витя поморщился. Очевидно, образ плаксы был ему не органичен.

— А ты сказал, что это дедушка твой? Старикан не в себе и прет из дома фамильные ценности, а вам, родне, потом приходится их по ломбардам искать и выкупать втридорога? — нахмурилась Ирка, явно недовольная Витиным фиаско.

Образ несчастного внука полоумного старца-транжиры придумала именно она. Или целиком взяла из какого-нибудь душераздирающего телесериала?

— Я все сказал, как договаривались, — заверил ее Витя.

— А она?

— А она из окошка высунулась, поозиралась и погнала меня: «Иди, мальчик, домой, пусть кто-то взрослый приходит!»

— Я пойду. — Архипов одернул на себе пиджак.

— Чего это сразу ты? — заспорила с ним Ирка. — Пойду я!

— А почему ты? Я старше!

— Брейк! — Я развела их, как боксеров на ринге. — Скорее всего, сказав «кто-то взрослый», ушлая тетка подразумевала «финансово состоятельный». То есть способный выкупить заложенную вещь.

— О, это точно я! — Подруга неподдельно обрадовалась и показала Архипову язык, а мне — извлеченное из сумки пухлое портмоне. — Как чувствовала, что пригодится: наличку с карты сняла!

— Вы бы не торопились покупать, та баба сейчас вам цену заломит! — заволновался Витя.

Ирка только покровительственно похлопала его по плечу, вскинула голову, воинственно тряхнув кудрями, и направилась к указанному двору.

Пару секунд я смотрела ей вслед, а потом не выдержала — сорвалась с места и догнала. В подвальчик ломбарда мы спустились вместе.

Я ожидала увидеть что-то вроде антикварной лавки и была разочарована. За дверью с вывеской «Ломбард» открылось пространство в пару квадратных метров. Сзади — ступеньки лестницы, впереди — перегородка от стены до стены, по бокам — никак не облагороженная кирпичная кладка без всяких украшений, если не считать прейскуранта.

— Аскетичненько, — обронила Ирка, шагнула к перегородке и постучала в окошко.

То открылось, явив нам нарумяненную физиономию дамы позднего бальзаковского возраста. Едва глянув на Ирку в меховом палантине, она сообщила:

— Шубы больше не принимаем, хранилище заполнено.

— Мы не по поводу шубы. — Подруга поправила перекосившийся палантин на плечах. — Мы насчет пожилого мужчины, который приходил к вам с украшением…

— Наш мальчик уже был у вас сегодня утром, — вставила я, с усилием потеснив дюжего пушного зверя, чтобы тоже заглянуть в окошко.

— А! Бедный внучек, — фыркнула дама.

Я не стала уточнять, почему это Витя бедный. То ли парень перестарался, когда бил на жалость, то ли не произвел впечатления юноши из состоятельной семьи.

— Мы готовы забрать украшение, которое сдал вам наш дедушка, — твердо сказала Ирка и выложила на полочку-прилавок у окошка пухлое портмоне.

— Давайте квитанцию.

Мы с подругой переглянулись.

— У нас нет квитанции, — мягко сказала я. — Была бы у нас квитанция, мы бы не послали мальчика искать ломбард, куда дедушка вещь сдал. Давайте вы сами скажете, сколько мы должны, мы заплатим — и бог с ней, с квитанцией?

— Ага, а завтра ваш дед придет с бумажкой и потребует вернуть оставленную вещь. И что я буду делать?

Мы Иркой снова переглянулись. Она медленно моргнула — мол, ладно, скажи ей.

И я сказала:

— Не волнуйтесь, наш дед не придет. Он умер.

— Такое горе, — поспешно добавила Ирка.

Правой рукой она смахнула невидимую слезинку, а левой незаметно пихнула меня в бок, явно требуя изобразить подобающую скорбь.

— В таком случае мы должны соблюсти срок хранения заложенной вещи, а спустя двое суток после его истечения — продать ее, — уведомила нас дама и отвернулась.

Но окошко при этом не закрыла, из чего я заключила, что она заинтересована в продолжении разговора.

— А не скажете ли, когда истекает срок хранения этой вещи? Вы могли бы продать ее именно нам. — Ирка постучала по прилавку увесистым и толстым портмоне. — Сами понимаете, для нас это фамильная ценность, а для других — всего лишь поломанная безделушка.

— Ну-у, вообще-то… — Дама, как загипнотизированная, уставилась на ритмично постукивающий кошелек. — Клиент сдал вещь в залог всего на трое суток…

— Так мало? — удивилась я и снова получила тычок в бок — теперь за то, что лезу и мешаю.

— Так делают, когда изначально не собираются выкупать вещь, — ответила дама, даже не взглянув на меня: она смотрела на Ирку, размеренно встряхивающую портмоне. У нее и спросила: — Возьмете за шесть тысяч? Там два грамма хорошего старого золота.

— У вас же тут написано — до двух с половиной тысяч рублей за грамм! — возмутился знакомый голос за спиной.

Я оглянулась и увидела Архипова. Надо же, бесшумно подкрался!

— Так то при приеме! — не смутилась дама. — Продажная цена всегда другая.

— Шесть так шесть, — быстро сказала Ирка и звучно щелкнула