Книга Настоящий Спасатель 3. Назад в СССР - Адам Хлебов

что в обратную дорогу группу поведем мы.

Несмотря на то, что первая группа состояла из более опытных туристов, чем, скажем наши девчонки.

Через час все подтянулись и начали собираться лагерем. Понемногу темнело.

Я ещё вчера заметил, что у Лёвиных людей были свои порядки, свои привычки, видимо, выработанные в долгих походах в горах и тайге.

Некоторые, раскинули свои палатки в тени под елями. У них самый горел большой общий костер.

Другие, привыкшие к простору, к открытому горизонту, желали видеть над собою обширный звездный купол неба.

Им словно было тесно под сводом крон, и они поставили двухскатные «чумы» на середине ложбины.

Саня и Ваня не возражали. Они подтвердили, что ставить там палатки безопасно, хотя нам рекомендовали расположиться в лесу.

У всех было по разному организовано снабжение топливом. Вторые, любящие простор, то и дело ходили в лес и собирали мелкий сушняк.

Складывалось такое ощущение, что здесь на вершине, не хватало дров, хотя это было не так.

Но повинуясь своей главной заповеди — бережливое отношение к огню, люди включили режим экономии и минимально тратили хворост на небольшом костерке, почти не дающим тепла.

А туристы под деревьями, сначала нарубили большое количество толстых сучьев. Они, конечно, потратили на это кучу сил и времени, но теперь наслаждались тем, что отдыхали у огня и готовили еду.

Если бы у меня спросили кто более опытный, то я отдал бы предпочтение «экономам». Хворост можно таскать из округи неделю. А вот поваленных стволов с сучьями раз два и обчелся.

Свои палатки мы всё же установили в лесу. Успели разжечь костёр тогда, когда вечер уже позволил первой звезде появиться на небе, которое весь день радовало нас своей голубизной.

Обед перетекающий в ужин под звездным куполом

Мы сидели вокруг и болтали. Тьма, наступившая от быстрого заката освещалась бликами огня.

Прохладный предновогодний вечер уютно окутал компанию, напоминая о себе низкой температурой и нашими подмерзающими спинами.

Девчонки, закутанные в одеяла сидели между мной и Тёмой. Два серёги, Вова и Зоя напротив. В глазах моих друзей отражались языки танцующего пламени.

Потрескивали дрова и вся эта атмосфера и пейзаж вокруг и было целью нашего путешествия.

Зоя долго смотрела то на огонь, то на Серёгу Бойкова. Она долго колебалась и никак не могла задать ему вопрос, пока наконец не решилась:

— Серёж, можно спросить?

— Конечно, — ответил Боёк

— Ты обещал рассказать, как ты стал копателем.

— Ну не стал, а был. Я уже не занимаюсь этим. И вообще, таких людей называют трофейщиками, а не копателями. Я сегодня это слово впервые от Макса услышал.

Он посмотрел на меня.

— Ещё нужно понимать, что так и других людей называли. Во время войны целые трофейные батальоны существовали.

Боёк уселся поудобнее и рассказал, что трофейные бригады во время войны занимались тем, что ходили по территории на которых уже закончились бои и собирали уцелевшие оружие, боеприпасы, технику.

Потом появился особый комитет, который занимался сбором культурных ценностей, награбленных и брошенных немцами.

В число ценностей попали как наши, так и заграничные коллекции, которые вывозились в СССР в качестве компенсации за ущерб причиненный нашим музеям.

В СССР умели обращаться с культурными ценностями, видели в них именно культуру, а потом уже финансовую ценность.

Все работы курировала Академия наук СССР. Все книги, картины, скульптуры тщательно изучались.

Решался вопрос о том, насколько они ценные. Всех этих специалистов тоже называли трофейщиками.

А еще были те, кто копали местах сражений, в основном, ради трофеев. Они и были советскими черными копатеями — «трофейщикам».

Трофейщики охотились за немецкими «лежаками» — кладбищами убитых немецких солдат.

— Так что, Зой, когда ты возмущалась, ты не знала, что мы наших не трогали.

— Сереж, ты так и не сказал, зачем копал. Даже немцев. Я пока всё равно не понимаю. Объясни в двух словах.

— В двух не получится.

— А мы никуда не торопимся, времени вагон, — поддержал Зою молчавший до этого Рыба.

Боёк кивнул в знак согласия и продолжил

— Я с детства любил искать всякие штуки. Мне было страшно интересно самому и у пацанов мои находки вызывали уважение.

Меня всегда занимал сам процесс поиска, от поиска по карте до работы в поле с лопатой. Если не спасателем, то точно археологом стал бы.

Я родился под Краснодаром. Меня на лето отправляли к деду с бабкой в деревню. Народу в деревне почти не было.

Детей моего возраста тоже. Вот я и занимался тем, что искал воображаемые клады.

И ещё пятилетним пацаном находил на бабушкином огороде, под Павловском, старинные монеты, черепки и гильзы. Я мог часами где-то лазить, копать и мне никто не был нужен в компанию.

Свои «сокровища» я прятал в погребе и за восемь летних поездок собрал огромную коллекцию.

Я каждое лето ждал, чтобы продолжить поиски. Став постарше я уже лазил копать в разные места подальше от дедовского дома.

Когда я был классе в шестом, копая в лесу я однажды наткнулся на металлическую полусферу. Я не сразу понял, что это. И через несколько минут выкопал немецкий шлем с черепом.

Надо сказать, что об этой роще, где я копал в деревне ходили плохие слухи.

Я так испугался, что тут же отбросил находки и понесся оттуда как угорелый.

Так сложилось, что выбегая из леса на опушку я столкнулся с незнакомым мужиком. Он видя испуганного пацана остановил меня, успокоил и попытался узнать, что случилось.

Я сходу рассказал о находке. Тогда к моему удивлению, он пообещал мне выдать пять рублей, если я покажу место находки.

Он представился геологом, но потом выяснилось, что это был самый что ни на есть настоящий трофейщик.

Он уговорил меня никому не рассказывать, а сам пообещал «написать в райком», чтобы прислали комиссию. Мне его слова сразу показались не очень правдивыми.

Деньги мне он действительно выдал. И отправил домой.

Я сделал вид что ухожу, а сам спрятался и стал подглядывать за ним. Трофейщик, спокойно раскопал немца. Нашел оружие амуницию, всё это аккуратно перепрятал и удалился.

Через неделю я встретил его еще раз. Он уносил найденное в мешке.

К этому времени я знал, где еще можно еще разжиться подобным «добром».

Я предложил показать еще одного фашистского солдата. Трофейщик согласился.

Так мы с ним подружились. Мы принципиально не трогали