Книга Взаимосвязи - Евгений Башкарев

Его обходят третьей стороной. Пожарную лестницу с торца здания закрыли лишь потому, что этот кабинет был напротив.

Элеонора продолжила читать. За ее спиной по воздуху проплыла старая парта. Застыв посреди комнаты, парта стала на пол и заскрипела ржавыми уголками. К парте двинулся тяжелый, почерневший от копоти стул. Стул добрался до парты и бесшумно стал рядом.

«Нет, они не боятся меня, — думала Элеонора, чувствуя, как за спиной что-то двигается. — Они заберут меня с собой».

Окно открылось. Сквозь пелену дождя начал просачиваться сигаретный дым. Он выходил из класса наружу и растворялся, сливаясь с крупными каплями дождя.

— Ты здесь, — проговорила Элеонора.

Цифры и буквы метались перед ее глазами. Она едва различала их. Ее голос становился слабее.

Она закрыла глаза и опустилась в ранний знакомый мир. Элеонора вспомнила, как ее учительница курила возле окна. Она редко курила на глазах детей. Но иногда, приходя за долго до начала уроков, Элеонора видела ее с сигаретой и пепельницей. Маленькая девочка знала, что это не правильно. Но учительница была намного старше ее. Кто смел ей препятствовать?

— Когда ты достигнешь моего возраста, ты поймешь, что значат сигареты в твоей жизни, — однажды сказала она. — Мне много лет и я не вижу, зачем жить дольше. Я просто хочу остаться здесь навсегда.

У нее был большой плоский шрам, который начинался у основания шеи и уходил под правую грудь. И иногда Элеоноре чудилось, как сигаретный дым просачивался сквозь несросшиеся швы. Конечно, детские фантазии никак не содействовали реальности, но она верила, что когда-то, когда вместо шрама на теле была огромная дыра, дым выходил из нее, как из печной трубы.

«Их было пятеро, — подумала она. — Но учительница оставалась вместе с девчонками. Почему же ее тело так и не нашли? Неужели оно сгорело дотла, не оставив ни единого уголька? Не верю».

Но она была здесь. Стояла лицом к окну, а дым от тающей сигареты поднимался вверх и тонул в воздухе.

— Теперь ты такая же, как я, — прошептала учительница чуть слышно и обернулась. — Такая же старая и никому не нужная. Теперь к тебе обращаются на Вы, и никто не считает за человека. Ты, умалишенная маразматичка, еще не потерявшая дар речи, но полностью утратившая способность быть наравне с людьми.

Она затушила сигарету и взяла другую. Элеонора смолкла. Кусочек текста так и остался недочитанным.

— Я смотрела на вас с высока и вспоминала себя. Молодость это время, когда с тобой считаются, но старость… — сморщив губы, она легонько качнула головой. — Иногда мне кажется, что тот грех, что мы непрерывно совершаем молодыми, мы платим своей старостью. Старость — наш грех. Самый большой и тяжелый. Самый скверный, потому что именно чувство одиночества заставляет нас идти к НЕМУ.

— Я никому не доверяла, — дрожащим голосом начала Элеонора. — Но, если они с Вами… Могу я их услышать?

Она взяла сигарету в другую ладонь, зажала между указательным и средним пальцем.

— Ты можешь видеть их всегда, Эли. Говорить с ними. Чувствовать их. Ведь за этим ты сюда пришла? Узнать, есть ли они на самом деле или все, что происходит с тобой сущий бред. Нет! Это реальность, в которую верить очень не хочется. Но ты должна в нее верить.

— Они свели мою мать с ума!

— Нет! Она сама окунулась в это безумие! Она придумывала себе друзей, потому что была слишком одинока после смерти твоего отца. Это жизнь, Эли. Мы не боремся с ней, мы ей поддаемся.

— Я хочу слышать их голоса, — простонала Элеонора, чувствуя, как сводит от холода ноги.

— Опусти листок на свечу, и ты услышишь, как они кричат. Они предстанут перед тобой. Пять девочек. Сейчас они стоят вокруг тебя и ждут. Они тоже хотят, чтобы ты стала с ними в один круг…

— Вы не выпустите меня.

— Мы хотим домой.

Она пронеслась мимо круга точно песочная фигура. Скрипнув, отодвинулся стул.

— Мы все боимся, Эли. Ты наш единственный путь к спасению.

С каждой секундой Элеонора приближалась к новому обвалу. Она слышала голоса детей. И ей казалось, что некогда знакомые звуки, она слышала все время. Она боялась. Ее глаза с трудом разбирались писание. Ей не дочитать. Мама рассказывала, как быстро угаснет ее время, стоит только заговорить с умершей душой. Все дело в вере. Сейчас она уже ничего не могла установить. Тени стояли полукругом. Там, где окружность расслаивалась, Элеонора видела парту и темную стену кабинета. Следы на кирпичной пыли пропали.

«Берегись их, — повторила она слова матери. — Они будут искушать тебя. Берегись их».

И искушение продолжилось, когда стул за партой превратился в кресло-качалку, а парта в круглый стол. На нем лежала старая книга Майна Рида. Продолжался урок школьной литературы, где учительница усаживала их вокруг себя и каждому задавала вопрос по домашнему материалу. Тот, кто не отвечал — наказывался, кто отвечал, передавал очередь следующему. И так продолжалось до того, пока не оставался один человек, который забирал приз себе.

Книга раскрылась, похрустывая переплетом, и учительница громко зачитала отрывок.

«Всадник без головы» — единственное произведение, которое перешло в ее руки после выигранного конкурса. Случилось это в девятом классе, когда любая литература доставляла ей столько же удовольствия, сколько доставлял только сон в конце тяжелого утомительного дня.

— Я давала семнадцать секунд на ответ, чтобы каждый из вас мог вслушаться в собственный голос. Сейчас, то же, что я говорила вам, обернулось ко мне. Сейчас я слышу лишь один голос, и он говорит мне, что надо сделать что-то плохое. ТО, что я никогда не делала.

— Вы должны вернуть меня? — Элеонора заметила, как задрожала свеча.

— Выйди за круг. Девочки просят тебя.

«Не покидай круг, пока не прочтешь заклинание, — повторяла мама. — Они будут просить тебя, но ты не должна покидать круг. Дьявол не пересечет его границу. Ты должна помнить это».

— Не делай нам больно, — пронесся тихий детский голос, и рядом с учительницей появилась маленькая девочка в светлом платье. — Мы твои друзья. Ведь ты помнишь нас. Помнишь, как мы дружили, пока не случился пожар.

«Они сгорели, Господи. Они мертвы, — твердила Элеонора. — Почему я вижу их? Почему я чувствую их притязания?»

— Выйди из круга. Ты должна быть с нами.

«Я должна была сгореть с вами. Но этого не случилось. Не случилось, потому