Книга Раскаты грома - Евгений Капба

Аркан хладнокровно ждал. Ждал единственного момента, чтобы перед самым приземлением твари рвануть вперед, напрягая мышцы и легкие изо всех сил, и хлестким, длинным ударом прочертить кровавую борозду на белом брюхе твари. Он выпустил из рук меч и ушел в кувырок — один, второй, уклоняясь от хаотичных ударов задних лап и толстого хвоста, и содрогаясь от утробного, дикого вопля чудовища, а потом вскочил на ноги и отбежал в сторону, давая возможность своим людям снова применить бутылки с зажигательной смесью.

И если на льду она была не очень эффективна, то против раненой твари напротив — оказалась мощным оружием. Патрик Доэрти умудрился разбить горючую склянку о самую рожу чудища, лишая его зрения, и Рем тут же почувствовал — все, критический момент пройден. Они победят! И кинулся к острогам, вмерзшим в снег.

Не без труда, но все же ему удалось ухватить оружие, выдернуть его из холодного плена и встать на берегу, отгораживая путь к болоту. По очереди его соратники выходили из боя, чтобы сменить мечи на остроги. Тварь теряла много крови, тычки и уколы с безопасного расстояния постепенно высасывали из нее жизненные силы, оставляя множество кровоточащих ран. Смертельный удар нанес какой-то молодой воин, еще безусый: поднырнув под выпад огромной лапы, этот зверобой резко выдохнул — и воткнул острого в самую нижнюю челюсть монстра — и отскочил в сторону. Ноги болотного чудища подломились, и оно рухнуло на промерзшую землю.

—Всё…— устало выдохнул Аркан.— Патрик, ты в порядке? Осмотри людей на предмет ран. Оботрите одежду, скорее всего — это такая же оскверненная тварь как те лоси из Доль Наяда, ее плоть и кровь могут быть опасны. Нужно сделать большой костер… Сожжем ее, а череп заберем в Цитадель, повесим в пиршественном зале… Знать бы еще — что это за гадость такая…

—Вы же сами сказали, ваше высочество!— невесть откуда появился могильщик.— Срящ!

—Какой еще срящ?— удивился Аркан, осматривая этого человека, который, кажется, с некоторой жалостью посматривал на останки болотного монстра.— И тебе-то откуда знать?

—Так вы сами ж енто говорили — «не убоюсь Сряща и беса полуденного»! Беса полуденного не видал, а Срящ — вот он! И прадед мой, и дед мой, и отец мой были могильщиками, и завсегда сюда трупы лиходеев привозили. А как выбрасываешь — так надобно повторять:

«Вот тебе Срящ, Мясо и хрящ Тебе жрачка А мне — удачка!»

И тогда целую неделю в карты везти будет, и начальство допекать не станет. А если не сказать, или трупы не забросить в болото, а схалутрить — то все! Прощай, удача… Я и Варавве про это говорил, а он небось бросил барончиков в лесу, и с дружками своими до болота не дотащил…

—Удивительный идиот,— покачал головой Аркан.— Но так даже проще. Инквизицию можно не вызывать, он сам признался! В кандалы!

Буревестник щелкнул пальцами, и зверобои мигом набросились на могильщиков.

—Орра, что получается, они этими своими стишатами химеру вызвали? Одна семья, четыре поколения — и этого достаточно для появления химеры?— удивился Патрик.— Или она тут сто лет пряталась? Какая, однако сила фольклора! С ума можно сойти… Это что — и домовые сейчас появятся, и русалки, и прочая нечисть повылезает? В какие страшные времена живем, орра…

—Сколько бы их не повылезало,— Аркан подобрал меч с земли, протер его от снега и грязи и вогнал в ножны.— Нам на всех хватит огня и стали.

* * *

X СВАДЬБА

Кёр де ла Монтанья, Сердце Монтаньи, резиденция герцогов это самого северного из феодальных владений, выгодно отличалась от большинства замков оптиматских владетелей Западных и центральных провинций. Огромная, угловатая, устрашающая крепость — родной дом Людовика Монтрея, располагалась на вершине отвесного утеса и состояла из плеяды гигантских квадратных башен, меж которыми терялись промежутки сложенных из каменных блоков куртин.

Здесь был водопровод, паровое отопление и стекла — в одной из башен, где проживала герцогская семья. И ковры на стенах, для утепления, и паркет на полу, и кое-какая внутренняя отделка кроме охотничьих трофеев, гобеленов и ржавого оружия на стенах. В остальной же части замка господствовали привычные оптиматам порядки: солома в качестве подстилки на стылых камнях, сквозняки, ставни со щелями, ведро с испражнениями вместо приличного нужника со сливом.

Для жителей Монтаньи причуды молодого герцога оставались всего лишь невинными причудами. Кто-то на борзых щенков состояния спускает, другие — гарем из одалисок содержат, а его высочество Людовик — водопровод захотел. Дай ему Бог здоровья, благодетелю! Водопровод — это не людей собаками травить, или пирамиды из голов складывать… Пусть чудачит, милостивец!

После того, как мятеж дю Бенаков был утоплен в крови войсками герцога Монтрея и аскеронского коннетабля Бриана дю Грифона, и поддержавшее восставших аристократов и значительно поредевшее оптиматское духовенство молча проглотило переход владетеля Монтаньи в ортодоксальное вероучение — подданные на герцога молились (в основном — испуганно осеняя себя знамением крыльев Феникса) и все нововведения принимали как нечто само собой разумеющееся. И водопровод, и введение денежного чинша вместо барщины, и отмену внутренних таможен, и эдикт о свободе вероисповедания… Некому больше было бунтовать. Все, кто мог — уже кормили падальщиков на полях сражений или вдоль дорог висели. Кто-то сбежал — в Кесарию, Смарагду, к родственникам из Центральных и Западных провинций. Имения мятежников конфисковывались, земли — присоединялись к герцогскому домену и раздавались в аренду всем, кто готов был их обрабатывать и платить положенные налоги.

Оптиматские вилланы Монтаньи поверить не могли в такие перемены, и осторожничали, а вот их немногочисленные популярские и ортодоксальные соседи-фермеры мигом сообразили что к чему и стремились застолбить за собой как можно больше свободной, плодородной, пахотной земли…

Братья-Арканы ехали во главе колонны верховых, поднимаясь по извилистой горной дороге к Сердцу Монтаньи и как раз наблюдали, как бродят внизу, в долине, по заснеженному полю два мужчины — ортодокс в кожаном доспехе и шапероне, и популяр в оранжевых шароварах и теплом дублете. Землемеры втыкали колышки, и растягивали веревки с узелками. За их спинами черным, жирным пятном на снегу выделялся сгоревший особняк. Раньше это была летняя резиденция дю Бенаков — поближе к герцогскому двору, теперь же — безусловное владение его высочества.

—Надеюсь, мы успеем помыться с дороги!— Децим почесал шею.— Надо было соглашаться ехать в фургоне…

Флавиан с самым безмятежным выражением лица выдохнул морозный воздух и проговорил:

—Отец-то уже там. Терпит тяготы и лишения. Пьет старое вино, есть сыр с плесенью, ворчит на дебелых служанок, что воду в бадью горячую слишком подливают…

—У них водопровод,— напомнил Рем.— По крайней мере — во-о-он в той башне. Видишь, на утесе — наледь? Там слив, точно тебе говорю. И пар идет. Горячее водоснабжение!