Книга Людовик XV и его эпоха - Александр Дюма

3 февраля 1739 года король сардинский и 21 апреля того же года короли испанский и Обеих Сицилий приступают к исполнению условий Венского договора.

Наконец, 1 июня в Париже объявлен мир. В продолжение этого времени остаток общества времен Людовика XIV исчезает, и вместо него образуется новое общество, общество времен Людовика XV.

Герцог Бервик умирает на шестьдесят восьмом году жизни. Кроме того, умирают последовательно, один за другим:

Маршал Вильяр – на восемьдесят первом году,

Герцог Менский – на шестьдесят шестом году,

Кардинал Бисси – на восемьдесят втором году,

Граф Тулузский – на шестьдесят четвертом году,

Маршал д'Естре – на семьдесят пятом году,

Герцог Мазарин – на шестьдесят девятом году,

Маршал Роклор – на восемьдесят втором году,

Самуил Бернар – на восемьдесят шестом году,

Принцесса Конти – на восемьдесят втором году.

Из прежнего старинного общества остался один только кардинал Флери, который, в свою очередь, также умрет в скором времени.

Около молодого короля – лет двадцати семи – двадцати восьми – толпится уже новое поколение, новая генерация, с другими нравами и обычаями, с другими идеями и суждениями. Старший в этом новом обществе – герцог Ришелье, но герцог Ришелье был таким человеком, который, казалось, никогда не старел. Он был для короля всем – дипломатом, посланником, на пирах – застольным товарищем, товарищем на охоте, наставником в делах любовных, наставником на войне. И никто другой, как только он, дает тон всей этой ветреной молодежи, составлявшей общество Людовика XV, которая своим поэтом считает Мариво, своим живописцем – Ватто и своим романистом – Кребильона-сына.

После герцога Ришелье следует ла Тремуйль, красавец собою, фаворит Людовика XV, – тот самый ла Тремуйль, который, командуя в последнюю войну эскадроном и будучи сшибленным с лошади, заботился только о том, чтобы не иметь лицо свое изуродованным, для чего постоянно прикрывал его обеими руками. После ла Тремуйля следуют граф д'Айен, происходивший из того гордого и тщеславного рода Ноайлей, который через госпожу де Ментенон вступил в родственный союз с Людовиком XIV, подобно тому, как Мортмары – через маркизу Монтеспан; маркиз Сувре, товарищ короля по воспитанию, приближенное лицо к королю; маркиз Жевр, маркиз Коаньи, маркиз д'Антен и герцог Нивернуа – словом, все эти молодые люди знатного рода, которые недавно еще присутствовали при осаде Филиппсбурга, выиграли у австрийцев Пармское и Гуасталльское сражения и которые со шляпою в руке, с накрахмаленными манжетами, с бантом на правом плече, одержали, ничего этого не измяв, победу над англичанами при Фонтенуа.

Для всего этого общества с изменившимися нравами и понятиями Версаль со своими великолепными каштановыми деревьями, длинными галереями и прекрасным парком уже не тот, какой нужно. Для маленьких вечерних собраний, для приятельских ужинов нужны уже не большие, роскошные апартаменты, а маленькие, уютные комнаты, салоны без блеска и этикета, где бы можно было свободно валяться на атласных диванах или кушетках, видеть себя со всех сторон в зеркале и, наконец, в разговорах избегать труда говорить громко, дабы заставить себя слышать.

Людовик XV покупает у герцога ла Вальера замок Шуази, который сделается Марли Людовика XV.

Тогда Лемоан, Нигалл, Буше и Куазво приступают к работам. Одни гранят и отшлифовывают мрамор, другие покрывают им здание. Целый мир сатиров, прелестных нимф, наяд, пастушек и пастушков, украшенных лаврами, венками, лентами, вдруг как бы по мановению волшебной палочки вырастает из-под земли, одушевляется, расходится по садам и галереям, по балконам, окнам и стенам замка. Зрелище поистине великолепное, очаровательное!

Что же остается еще после этого из прежней эпохи? Остаются служители – лакеи, камердинеры и проч., эти докучливые свидетели всего, что делается в доме, эти нескромные судьи. Но с новым порядком вещей исчезают и они. Лорио упраздняет их должности, Лорио, искусный механик, который изобретает столы особенного устройства, под названием услужливых (officieuses) столов, на которых приборы спускаются под пол и снова поднимаются со всем тем, что каждый гость требовал по записке подать себе.

Вся эта пылкая молодежь, жадная до забав и удовольствий, алчущая любви, почестей и славы на войне, имела, как и можно предполагать, своим врагом старого кардинала Флери, человека прежних времен. Приближенные короля хотели было возобновить попытку вроде той, которая не удалась во времена маркизы При, в эпоху регентства герцога Бурбонского. Заговорщиками были госпожа де Мальи, продолжавшая, как и прежде, быть фавориткой короля, маркиз Жевр и герцог ла Тремуйль. Целью этого заговора было удалить от двора кардинала и назначить на его должность маркиза Шевелена.

Кардинал узнал обо всем через преданных ему сообщников графа Тулузского. К несчастью заговорщиков, Шовелен поставил себя на худой позиции. В последнюю войну, когда Шовелен был министром иностранных дел, распространился – неизвестно, справедливый или ложный – слух, будто он получил из Вены в виде подкупа значительную сумму, чтобы притеснять Савойю и действовать против нее (припомним здесь, что король Карл-Эммануил в награду за свой союз получил только две небольшие провинции). Кардинал собрал все эти слухи на бумаге, составил из них обвинительный акт, представил этот акт в королевский совет и исходатайствовал приказ об изгнании Шовелена.

20 февраля Морпа вошел к Шовелену и вручил ему от кардинала Флери письмо следующего содержания:

«Дружеские отношения, в которых я постоянно находился с вами, милостивый государь, удерживали меня до сих пор от нанесения того удара, который, по долгу чести, совести и для благосостояния государства, я вынужден нанести вам теперь. Подписал: кардинал Флери».

В то же время де Жюмиляк ждал у дверей, имея приказание отвести Шевелена в Гробуа.

Отомстив Шовелену, кардинал восстал тогда против ла Тремуйля и маркиза Жевра. Король хотел было защитить обоих своих друзей, но не имел сил бороться с министром. Кардинал настойчиво требовал приказа об изгнании этих двух лиц, и этот приказ король должен был подписать.

Д'Агессо, старый канцлер, снова вступил в должность хранителя государственных печатей (министра юстиции); Амело, управляющий министерством финансов, назначен был государственным секретарем иностранных дел, а Морпа – государственным министром.

Госпожа де Мальи была счастливее многих: она одна уцелела от гнева кардинала. Кардинал считал невыгодным мстить ей, ибо, имея постоянно устремленный взор на короля, понимал, что Людовик XV в скором времени сам будет мстить ему.

Действительно, Людовик XV, которому нет еще и тридцати лет, уже пресыщен всеми удовольствиями в жизни. Людовик XV чувствует отвращение к охоте, к роскошным обедам и ужинам. Людовику XV надоедает карточная игра. Людовик XV скучает среди своего двора – двора блестящего, утопающего в неге и любви. Людовик XV задумчив, печален; иногда он смеется и острит над смертью, которой, однако, боится. Одно только может оживить его, а именно: перемена в любви, ибо, кроме этой перемены, он все другие уже испытал в своей немноголетней жизни. Но и этой переменой, как мы увидим, он так же скоро пресытится, как и другими.