Книга Петербургская баллада - Дмитрий Борисович Леонтьев

в мире – учитель. Не политик – не к ночи будет помянут! – не милиционер, не финансист или даже врач, а учитель. Вся гадость на земле, вся мерзость растет от необразованности и невоспитанности. У нас уже стерлись грани того, что хорошо, а что плохо. Ведь так легко девочке заработать на новые колготки: пойти и встать на трассу. Так легко лечь под шефа или под нужного человека.

Это раньше было стыдно, а теперь так делают все… Сейчас растет поколение «перестроенных» детей. Как нам это аукнется в старости! Безнравственные книги, безнравственные фильмы – они научат их тому, как надо с нами поступать в старости, за то, что мы с ними сделали в молодости. Тысячи, десятки тысяч проституток, и мы – шесть человек… Да даже если бы нас было шесть тысяч – все равно не было бы пользы. Нужна мораль. Необходимо, чтобы девочка, выходящая на трассу, ясно понимала, что это – плохо и стыдно. Понимаешь? Я путано говорю, я не оратор, я только могу назвать причину, используя свой опыт. В нас усиленно вбивают культ денег. Теперь писателем или художником быть как-то… жалко. А бизнесменом или политиком – мощно. Так всегда бывает в периоды упадка. Посуди сам: в начале двадцатого века самая дешевая проститутка зарабатывала около сорока рублей в месяц, тогда как фабричная работница получала около двадцати рублей.

Самая дорогая шлюха могла заработать в борделе от шестисот рублей и выше. Сейчас девочки на трассе получают от пятисот до тысячи рублей в день. В салонах – в два-три раза больше. Все газеты пестрят объявлениями: «Приглашаются на работу в салоны девушки. Зарплата от двух тысяч долларов в месяц». Врач получает сто-двести долларов. Картограф высшего класса – сто долларов. Милиционер – сто пятьдесят. Секретарша – двести-триста. Да что говорить – ты все сам знаешь… Мы пытаемся перекрыть самые страшные участки: детское порно, детскую проституцию, притоны. А в целом… В целом надо четко и ясно сказать: страна в жутком кризисе. Период упадка, разложения. Давайте выкарабкиваться. Для начала хотя бы определиться с приоритетами. Четко определить, что военный, врач, учитель – это престижно и благородно.

А спекулянт, пусть он и во фраке, пусть и на «мерседесе», – все равно всего лишь спекулянт… Что милая и уставшая бухгалтерша – в десять раз честнее и чище расфуфыренной шлюхи в новенькой «тойоте». Да пусть это будет горько, но это будет правдой. Скажем, наконец, что литература – это все же Пушкин, Достоевский, Шекспир, а современные детективы и боевики – всего лишь чтиво. Что многочисленные передачи по телевизору полны глупостей и пошлятины, а мы не можем докричаться до режиссеров: «Хватит! Утомили!» И наконец, на старый вопрос: «А судьи кто?» – скажем: «Мы – судьи». Например, я. Я живу в этой стране. Я делаю все, что могу, чтобы в ней стало лучше жить. И мне не нравится то, что в моей стране происходит.

– Да, – задумчиво протянул Заозерный, – звучит печально, особенно в свете того, что нас ждет. Попробуй сейчас объяснить тем девахам, которые сюда придут, что заниматься проституцией – плохо… Не пробовал?

– Поначалу пробовал, – признался я, – когда был еще молодой и глупый. Они мне отвечали, что голодают, что муж погиб, а ребенка кормить надо, что бандиты на счетчик поставили за чужой долг… Много чего наслушаешься. А приходишь к ним домой – полная чаша. Родители, узнав, чем дочь занимается, аж в ступор впадают… Много иногородних. Приехали поступать в институты – не вышло, а работать фасовщицами или продавщицами не хочется, как не хочется возвращаться в свои нижнесобачински и смердиловки. Нет, Виктор, только мораль, образование, воспитание… А это долгий процесс. Мы с тобой уже не доживем. А вот последствий перестройки хапнем полной грудью.

– Знаешь, иногда смотрю я на девиц, что вдоль дороги стоят, – сказал Заозерный, – на фотографии в журналах всевозможных «Досугов» и «Знакомств» всяких – и сердце щемит. Столько симпатичных, хорошеньких мордашек… Умных, чистых… И думаешь: как же так? Ну как же так, а? На улице ведь встретишь – не поймешь. Будешь относиться как к нормальной девушке… Не дай бог – влюбишься…

– Да разве в проститутках дело? – удивился я его провинциальной наивности. – Растет какая-нибудь Олеся в маленьком городке, мать на нее не нарадуется, одноклассники влюбляются, а приехала в город и стала шлюхой – это что, вдруг? А жены, гуляющие от своих мужей так, как гуляют от них мужья? Это ж стало престижным: завести пару любовников, чтобы содержали. А куча легальных клубов «по интересам»: садистов, мазохистов, лесбиянок, любителей группового секса? Моисеевы, Пенкины, «Тату» – на экране – это нормально? Не делай из проституток монстров. Кто такие проститутки? Женщины, продающие свое тело за деньги. А если за карьеру? Или за новую шубу? Или просто ради удовольствия или любопытства? Это – кто? Я столкнулся недавно с уникальным случаем. Клянусь: реальная история. Есть у меня знакомый, весьма обеспеченный молодой человек, занимается экспортом сырья. Замечу сразу: из хорошей семьи, симпатичный, молодой, физически здоровый во всех смыслах. И вот однажды, после заключения сделки, отправились они с компаньонами в сауну – расслабиться. Взяли журнал «Знакомства», позвонили в агентство, и… по вызову приехала его жена. Это не анекдот, не шутка – это было с человеком, которого я хорошо знаю. Что девочке не хватало? Муж не жлоб был: тачка у нее личная, шмотки, деньги, да и свободы, как оказалось, он ей излишне много давал.

– Может, в постели не устраивал?

– Все там было нормально. Как она потом объяснила – попробовать новых ощущений захотелось. Столько слышала, невольно представляла, и вот – решилась… Не в первый раз, кстати. Нет, Виктор, проституция не причина. Проституция – показатель.

Меня прервал продолжительный звонок в дверь.

– Встречай гостей, – сказал я Заозерному, – меня они могут знать в лицо, а бегать за ними по этажам я староват.

Минутой спустя в комнату вошли три девушки в сопровождении долговязого хлюпика, номинально изображавшего охрану. Заозерный незаметно встал за их спиной у двери, перекрывая путь к отступлению.

– Девочек вы заказывали? – стараясь придать своему голосу небрежную солидность, поинтересовался долговязый.

– Мы, мы, – подтвердил я, – а ты, наверное, первый раз в сопровождении?

– Почему первый? – насторожился долговязый.

– Тебя с правилами знакомили? Ты должен войти первым, убедиться во вменяемости клиентов и безопасности обстановки. Вдруг здесь куча «черных», которые запрут тебя в ванной комнате, а девочек уестествят самым непотребным образом… А ты ломишься, как слон в посудную лавку.

– Вы платить будете? – обиделся долговязый. –