Книга Насущный хлеб сражений. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США - Джоан Э. Кэшин

на различные товары. Кроме того, по решению Конгресса, в ситуации, когда офицер и мирный житель расходились в стоимости реквизируемого имущества, то к этому вопросу следовало привлечь другого мирного жителя, который бы действовал в роли «третейского судьи». Такую практику применяли и раньше: до весны 1863 года у мятежников уже был опыт взаимодействия с подобными арбитрами – например, когда требовалось определить стоимость парусных судов, реквизированных интендантской службой[193].

Бо́льшая часть белого населения Конфедерации выступила резко против Закона о реквизиции, хоть в нем и содержались меры по защите местных жителей. Громкие яростные протесты поднялись уже весной 1863 года. В газете «Чаттануга дейли ребел» сообщалось, что офицеры-реквизиторы творили «ужасающие бесчинства против справедливости» и зачастую против бедняков, в то время как более обеспеченным удавалось избегнуть реквизиции. Были отдельные попытки опротестовать этот закон в суде; истцы заявляли, что государство не имеет права забирать еду (и древесину) для нужд армии, однако они проиграли. Мирные жители публично жаловались, что офицеры отбирали у них, что хотели. Другие утверждали, что закон поощряет соседей доносить друг на друга. В некоторых штатах были приняты законы для регулирования реквизиции, однако это мало изменило поведение военных[194].

Весной 1863 года, сразу после принятия Закона о реквизиции, среди гражданского населения начались голодные бунты. Как правило, они происходили в городах, и в них участвовало множество женщин. 2 апреля в Ричмонде, Виргиния, примерно полтысячи женщин «с воем», как выразился свидетель, бросались на магазины и сбивали с ног людей на улицах. Аналогичные бунты разразились в Мобиле, Атланте, Мейконе, Солсбери и Хай-Пойнте (Северная Каролина). Возможно, на самом деле их было еще больше: как отметил житель Ричмонда, газеты старались обойти эту тему молчанием. Другие конфедератские издания винили во всем преступников, шпионов или иммигрантов, в то время как некий Дж. С. Смит полагал, что виновны южане, поддерживающие Федерацию. Бунты обнажили всю неэффективность государственных мер, однако правительство и армия Юга не стали менять свою политику. Военные по-прежнему постоянно требовали еды[195].

Голодающие

Весной 1863 года, когда среди мирного населения Юга начинались голодные бунты, армия Севера приняла на вооружение Кодекс Либера. Его статьи, в которых говорится о провианте, выглядят крайне противоречивыми. Фрэнсис Либер полагал, что армия имеет право «морить голодом неприятеля, вооруженного или невооруженного, чтобы обеспечить его скорейшее подчинение». Далее он утверждал, что солдаты могут отбирать еду у противника и собирать провиант на его территории, однако добавлял к этому, что частную собственность можно конфисковывать только в случае «военной необходимости», когда армии США требуется поддержка, а имущество «невооруженных гражданских лиц» следует по возможности не трогать, в особенности если речь идет о «верных нам гражданах». Итак, Либер снисходительно относился к тому, чтобы морить голодом поддерживавших Конфедерацию мирных жителей – в качестве средства ведения войны или, возможно, крайней меры, – за исключением тех случаев, когда это могло повредить частной собственности или здоровью невооруженных людей, если они были на стороне Федерации[196].

Однако Кодекс Либера никоим образом не помешал северянам конфисковывать провиант. В апреле 1863 года военные настолько привыкли к этой практике, что уже не могли бы от нее отказаться. Кроме того, армия Севера продолжала расти, и соответственно росли ее аппетиты. Офицеры издавали приказы, запрещающие солдатам отбирать еду у гражданских, а интендантам – воровать провизию со складов. Тем солдатам, которые отправлялись за провиантом без разрешения, грозил арест. Однако большинству удавалось уйти от наказания. Солдаты по-прежнему добывали еду так, как считали нужным, не выдавая гражданским никаких расписок, а офицеры смотрели на это сквозь пальцы – иногда в буквальном смысле поворачивались спиной, как это признавал кавалерист Чарльз Бэйтс. Северяне отбирали еду и у своих сторонников, что бы ни писал по этому поводу Либер. В сущности, все больше солдат приходили к мысли, что все мирные жители Юга были «проклятыми сецешниками», как такие солдаты заявили Маргарет Хильдебранд из Миссисипи. На самом деле она была сторонницей Федерации и успешно доказала это перед Комиссией по требованиям южан после 1865 года[197].

То, насколько незначительную роль сыграл Кодекс Либера, отлично прослеживается на примере капитана-янки Джона К. Кларка (7-й полк, добровольцы из Иллинойса). Осенью 1863 года он предстал перед военным судом за то, что совершил в округе Джайлз, Теннесси. По приказу интенданта вместе с несколькими другими солдатами этот капитан отправился на некую плантацию за продовольствием. Напившись, солдаты принялись забирать все продукты подряд, и владелец возмутился, при этом ему не выдали никакой расписки. Кларка обвинили в неподчинении приказам, однако он отказался признать вину. Суд пришел к выводу, что капитан позволил своим людям «заниматься мародерством и грабежом», что было не только «преступно», но и «бесчестно». Кларк выказал неуважение к Военному кодексу и военной дисциплине и потому не имел больше права заниматься сбором провизии. Солдаты, которые грабят и мародерствуют, а также поощряющие их офицеры, – это попросту «бандиты», и их должно постигнуть «наисуровейшее наказание, известное закону», сопровождаемое «общественным порицанием», чтобы «все добрые офицеры, солдаты и законопослушные граждане испытывали к ним отвращение, пренебрежение и презрение». Исходя из таких суровых формулировок, можно предположить, что Кларк подвергся тяжелому наказанию, однако это было вовсе не так. Капитана оправдали, хоть ему и пришлось выплатить штраф в размере 50 долларов, а также выслушать нотацию, зачитанную перед строем, когда он вернулся к своим обязанностям. Контраст между суровым языком и мягким наказанием вызывает смех. В решении суда не упоминается Кодекс Либера, хоть он и был опубликован за полгода до дела Кларка[198].

В истории сохранились свидетельства настоящего голода, одобряемого Либером. Ученые старались избегать слова «голод»: возможно, оно звучало слишком жутко для описания войны, в которой сражались регионы Соединенных Штатов, однако в 1863 году сами солдаты стали все чаще и чаще использовать это слово, и их наблюдения не следует считать гиперболой. Полковник-северянин Дэниэл Маккук поделился провизией с голодающей вдовой, которая пришла в его лагерь, умоляя дать ей хоть немного еды. Она ничего не ела уже три дня, и, как добавляет полковник, семьи сторонников Федерации, проживавшие в окрестностях Чикамауги, Теннесси, «в прямом смысле слова голодали». В 1863 году белые мирные жители Юга тоже начали использовать глагол «голодать» в применении к населению своего региона. Журналисты описывали истощенных женщин с «дикими, горящими глазами» и вялых детей с «осунувшимися» лицами и «ссохшимися» руками и ногами – классическое описание голода. Здоровый взрослый человек может прожить без еды порядка 60 дней. Смерть от голода подразумевает физические страдания; к его признакам относятся крайняя худоба, вызванное нехваткой белка преждевременное старение и пустой взгляд, который называют «маской голода». У голодающих часто бывают вспышки эйфории, печали и гнева, что помогает объяснить поведение женщин в Ричмонде[199].

Причиной этой ситуации были действия обеих армий, однако большинство конфедератов не желало обсуждать моральную сторону вопроса – и точно так же поступали военные-янки. Каждая сторона обвиняла другую в том, что та отбирала провизию у мирного населения, однако на самом деле обе армии вели себя почти одинаково. Когда летом 1863 года войска мятежников вторглись на территорию Соединенных Штатов, они крайне непоследовательно выполняли собственные постановления. Солдаты Роберта Э. Ли свободно реквизировали провизию в северных регионах и забирали все, что считали нужным. Местные жители относились к этому с той же ненавистью, что