Книга Возвращение из Эдема - С. Л. Линни

Сам он по-прежнему практически непрерывно находился в разъездах, но теперь у Гери было место, которое она могла назвать своим домом. Вскоре у нее появилась и своя церковь. Пастор Рой Рейберн и его жена Риз старались найти особый подход к каждому члену общины.

По крайней мере, к ней.

Гери умолкла, впервые поймав себя на том, что запыхалась, гуляя по крутым улочкам, вымощенным булыжником, которые вели к величественному зданию на холме, где находился монастырь.

– Мы сходим в обитель Святого Иоанна сегодня? Прямо сейчас? – спросила Гери, останавливаясь, чтобы перевести дыхание.

Она отметила, что высокий монах, шагающий рядом с ней, нисколько не запыхался. Впрочем, он, наверное, привык каждый день подниматься в гору.

Брат Тимофей улыбнулся и ответил:

– Нет. Мы пойдем туда завтра утром. Пока я хотел, чтобы вы осмотрели остров, увидели его красоты, ощутили силу, исходящую от него.

Обернувшись, Гери окинула взглядом ряды прямоугольных белых домов, за которыми возвышалась крепость, бросающая вызов времени. Не было слышно ни шума машин, ни звуков радио, ничего такого, что говорило бы о том, что на дворе 2006 год, а не 1006-й или даже просто шестой. Именно это делало Патмос неподвластным времени.

– Однако есть еще одно место, которое мне хотелось бы вам показать. Если, конечно, вы готовы продолжить нашу прогулку.

Гери украдкой взглянула на часы. Было всего половина седьмого! А они с Нестором должны встретиться за ужином только в восемь вечера.

– Я ничего не имею против, – сказала она и попросила монаха: – А теперь расскажите про ваше духовное путешествие.

Они снова пошли, на этот раз вниз, удаляясь от монастыря.

– С раннего детства я знал, что не такой, как все, – начал брат Тимофей и тотчас же громко рассмеялся. – Каждый раз, говоря это, чувствую себя так, будто сказал, что я голубой. Но я не такой, как все, в другом смысле. Мало кто в девять лет слышит призыв Господа посвятить всю свою жизнь служению Ему.

Гери молча посмотрела на него, вспомнила себя в девять лет и снова почувствовала себя дома.

* * *

25 февраля 2006 года, 17.27

Поместье Лиллистра, остров Транхольмен

Стокгольм, Швеция

«Хороший сегодня день», – подумал Эрик Карлсон, выключая любительский радиопередатчик.

Тощий, пяти футов и трех дюймов роста, он словно подрос и окреп, приближаясь вразвалочку к большой карте мира, занимающей всю стену его спальни. Воткнув булавку с зеленой головкой в крошечный островок, затерявшийся в южной части Тихого океана, Эрик отступил назад и гордо любовался своей работой.

С тех самых пор как он услышал о далекой американской военной базе на атолле Джонстон и связисте-радиолюбителе, который на ней служил, ему хотелось установить с ним контакт. Наконец-то он получит драгоценную карточку-квитанцию, подтверждающую, что у него состоялся радиоразговор с оператором.

Да, день был хороший. Нет, просто замечательный! Сегодня вечером у тринадцатилетнего Эрика состоится еженедельный сеанс радиосвязи с его отцом доктором Дэвидом Карлсоном, профессором электротехники Университета штата Оклахома. Это профессор Карлсон познакомил сына с любительским радио и помог подготовиться к экзаменам, необходимым для получения лицензии. Двойное гражданство – американское и шведское – давало Эрику возможность получить лицензию в обеих странах, и он предпочел сделать это в Соединенных Штатах.

Эрик сдал экзамены два года назад, когда гостил у отца в Сиэтле, штат Вашингтон. Он поразил всех, получив высший из возможных уровней. Теперь это был его единственный способ поддерживать связь с отцом, живущим отдельно. Мама совсем не обрадовалась бы этому, но она ничего не узнает!

День стал бы еще лучше, если бы чуть потеплело и можно было бы выйти на улицу.

Эрик почти не видел поместье, в котором теперь жил. Пять месяцев назад его посадили на борт маленькой яхты, которая покинула Стокгольм и пересекла пролив Лилла-Вартан. Однако всю недолгую дорогу мальчишку держали в каюте, и он почти ничего не увидел. После короткой прогулки пешком от причала по дорожке, обсаженной березами, пылающими красками поздней осени, Эрик попал в изящный двухэтажный особняк, обнесенный каменной стеной. Его новый дом. Вскоре ударили морозы, выпал снег, и дом, по сути дела, превратился в тюрьму.

От непривычных холодов у Эрика болела голова, а в феврале в Швеции к тому же дуют пронизывающие ветры. Но мальчик надеялся, что к вечеру чуть потеплеет. Головных болей не было уже неделю. Да, может быть, сегодня он выйдет на улицу и изучит окрестности. Здесь темнело так рано, что уйти далеко вряд ли получится, но уже одна эта мысль давала Эрику луч надежды.

Немного надежды каждый день – вот что поддерживало его все это время. Надежда на контакт с новым радиолюбителем, хоть на какое-то развлечение, на день, свободный от страданий.

Невыносимая головная боль, терзавшая Эрика, являлась следствием какой-то редкой болезни, название которой он даже не мог выговорить. О том, чтобы понять микроскопическую причину, вызвавшую заболевание, не могло быть и речи, но кое-что Эрик понимал. Болезнь, без сомнения, существенно сократит его жизнь, головные боли станут только хуже. Он, скорее всего, еще задолго до конца будет бредить и заговариваться словно помешанный.

Одного этого было достаточно, чтобы сломить самого мудрого и стойкого человека. Но Эрик устоял перед искушением жаловаться на судьбу. Его голубые глаза искрились весельем, а своим отношением к жизни он напоминал скорее исследователя, чем инвалида. Каждый новый день обладал богатейшим потенциалом, и Эрик упорно отказывался становиться пленником своего здоровья.

Он раздернул плотные шторы. Сумерки быстро сгущались, но засыпанные снегом березы перед окном не гнулись в порывах жестокого ветра. Да, наверное, если одеться потеплее, можно будет выскользнуть на несколько минут на улицу. Тогда сегодняшний день станет просто лучшим из всех возможных.

* * *

25 февраля 2006 года, 18.56

Порт Скала, остров Патмос

Нестор сидел в своем любимом кресле в каюте с водопадом и рассеянно смотрел в панорамные окна на огоньки, карабкающиеся по склонам гор. Тряхнув стаканом, наполненным водкой с тоником, он посмотрел, как кубики льда закружились так же беспорядочно, как его мысли.

В голове Нестор прокручивал неизбежное. Каким станет мир, если люди будут жить до ста пятидесяти или даже до двухсот лет? Что значит жить вечно? Придется ли тем, кто не сумел правильно вложить свои деньги, работать не сорок пять лет, а все двести? Грозит ли планете перенаселение или же великие немытые массы будут выселяться в определенные страны третьего мира, как когда-то изгонялись в резервации американские индейцы? Можно ли будет сохранить страны первого мира, с их чистым небом, прозрачной водой и возрожденной природой, сберечь их нетронутыми для «Бессмертных»?