Книга Прутский поход - Герман Иванович Романов

дружины упразднили окончательно, лишив боярство сил и возможности поднять мятеж и ударить в спину. Самих дружинников просто раскассировали, расписали по девяти будущим регулярным полкам. В каждый из них включили в качестве опоры по одной роте, изъятой из подготовленных русскими трех легкоконных полков. В последние полки добавили для компенсации соответствующее число всадников. Так что четыре тысячи пехоты и десять тысяч кавалерии царь Кантемир имел в своем распоряжении — пусть и в «сыром» виде, еще недостаточно обученных и экипированных, зато вооруженных, и крови не боящихся. И главное — это была армия всей Молдавии, а отнюдь не феодальных магнатов, и все воины в ней присягали на служение стране и царю.

В пешем ополчении состояло свыше двадцати пяти тысяч народа, физически крепкого и выносливого, неприхотливого и стойкого к невзгодам. Но только четверть из них, в основном однодворцы из резеши, имели какие-то военные навыки. Основная масса, совершенно необученная и вооруженная отвратно, не представляла сейчас реальной боевой ценности — просто «пушечное мясо», обреченное на заклание в первом же сражении.

Однако расходовать просто так ценный людской ресурс Стефан не собирался — выведенные к Рымнику ратники должны были построить укрепления, и составить их гарнизоны. Но сражаться там будут русские фузилеры и артиллеристы, молдаване только им помогать, одновременно обучаясь ратному делу. Понятно, что какая-то часть погибнет бестолково, но остальные за год кровавых сражений потихоньку втянутся и станут настоящими солдатами. Пусть даже половина из них останется в живых, и то хлеб. Ведь за это время можно набрать необходимое число рекрутов из тех «охотников», кто пожелает стать однодворцами, получив после семи лет военной службы солидный пай земли и освобождение до конца жизни от податей.

Вообще-то призвать под знамена можно было и вдвое больше народа, только в этом не было никакого смысла. Царь Петр передал всего двадцать тысяч фузей, главным образом из шведских трофеев, а для них нужны порох и свинец для пуль, которых не хватало. Собственное производство ничтожно, и только налаживается — ведь турки запрещали ставить пороховые мануфактуры. То, что делали «полулегально», хватило бы на несколько тысяч ружей и сотню пушек всевозможных калибров, но никак не на регулярную армию в сорок-пятьдесят тысяч солдат…

— Ничего, лет через двадцать, начнись война с турками, у нас под ружьем все семьдесят тысяч войска будет, если не все сто, — пробормотал Стефан, разглядывая бодро идущие по пыльной дороге пехоту. Лето, жара, июнь — новая зеленая трава только стала пробиваться.

Саранча, недаром ее именуют напастью, за грехи посланную!

Эти твари лишили жителей урожая, но время еще есть, чтобы вырастить новый, пусть и не такой большой будет, но его хватит — земля благодатная. Да, винограда не будет, но сохранились виноградники в предгорьях Карпат и Буджаке, кукуруза уже не уродится во многих местах, как и табак, но вполне созреет ячмень.

Жить можно, пережить саранчу, гораздо хуже постоянные приходы чумы и холеры из Добруджи и Валахии. Но и с этой напастью теперь можно бороться, так как османы отныне не властны над Молдавией. Цепь укреплений надежно отгородит ее от Оттоманской Порты, главное овладеть Дунайскими крепостями, такими как Браилов, Мачин или Измаил. Это будет не так и сложно — туки впервые столкнулись с русскими на собственной территории, каменные стенки обветшали, бастионы по европейскому типу не возведены. Так что взять их одну за другой эти крепости не сложно, благо осадный парк имеется — а это те орудия, что сокрушили Нарву и Дерпт, Нотебург и Выборг, Ревель и Ригу, Кексгольм и Пернов. Потому канониры опытны изрядно, стрелять умеют, пороха, ядер и бомб изрядно припасено.

— Лишь бы Петр Крымом овладел, а предприятие то еще, пупок надорвать можно!

Половину пехотных полков царь отдал под начало Стефана — 22 из тех 44-х, что имелись в русской армии. А потому даже гарнизонные полки сейчас двинуты Петром Алексеевичем по Дону и Днепру на стругах и лодках, собираются драгуны и казаки, даже вспомнили о конном дворянском ополчении. Но даже имея чуть ли не пятнадцать миллионов населения, войск не хватает, чтобы воевать на всех направлениях. Ведь отдельными корпусами прикрыть нужно Карельский перешеек с Выборгом и Санкт-Петербургом, а также всю захваченную у шведов Ливонию. Еще полки посланы на поддержку датчан и саксонцев польского короля Августа Сильного, прозванного так за необычную «плодовитость» и «мужскую потенцию» — сотворил сотню бастардов, как стыдливо шептались между собой придворные дамы при всех европейских дворах, обсуждая «любовные подвиги».

Кое-какие силы нужно держать и против польского панства, у которого семь пятниц на недели, к тому же шляхта имеет право поднимать рокоши и вести самостоятельные войны. Так что за ними нужен глаз да глаз, мало ли что учинить могут в одночасье!

У Молдовы ситуация не легче — хоть и населена плотно, но народа раз в десять меньше, чем в России, вряд ли даже полтора миллиона наберется. Так что одних рекрутов не хватит, не набрать их столько — в этом случае только один процент от общего числа населения призвать можно, а этого слишком мало, чтобы на равных воевать с турками. Так что запас из подготовленных и отслуживших солдат создавать нужно, постепенно вводя воинскую повинность и охватывая ей все население.

И ничего нового в этом нет — у казаков и татар все мужчины, способные держаться в седле, являются воинами и выходят в походы чуть ли не поголовно. Потому и воинство те же буджакские татары выставляют чуть ли не двадцать тысяч всадников, хотя всего их населения и восьмидесяти тысяч не набирается. Так же и крымские татары с ногайцами — сообща и трехсот тысяч нет, а в походы идет до пятидесяти тысяч всадников, что уже двести лет наводят ужас на соседей своим «людоловством»…

* * *

Саранча — Бич Божий! После такого нашествия половина населения может вымереть от голода!

Глава 20

— И чем мы с турками воевать на море будем, ежели флота у нас сейчас, почитай и нет?! Сгнил весь, ей богу!

Чуть ли не по-бабьи всплеснул руками низкий полноватый моряк, генерал-адмирал Петр Матвеевич, глава Адмиралтейства и тайный советник. Ему царь доверял полностью — сверстник в его детских играх, сразу выбравший своим поприщем морское дело, столь любимое самодержцем. К тому же он был родственником — его сестра Марфа Матвеевна приходилась супругой старшему брату Петра, покойному царю Федору Алексеевичу, что было с учетом династических реалий немаловажно.

Сейчас Федор Матвеевич с немым укором в глазах посмотрел на вице-адмирала Корнелия Крюйса, что командовал эскадрой в Таганроге. Но норвежец, вот уже двенадцать лет служивший русскому царю, прекрасно понимал не только