Книга Граф Лазарев. Том III - Вик Флавий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это особый художественный стиль. Под определенным углом, как ты выражаешься, кубики складываются в силуэт дамы в бордовом платье. Складывались, точнее. Это было самое знаменитое творение Врольского, вряд ли кто-то из современных художников сможет нарисовать нечто подобное.
— Это не стиль, а обычная мазня, — отрезал я. — Я и сам могу нарисовать не хуже.
Блэйд поморщилась.
— Фу, Вик. Принижать чужие заслуги некрасиво.
— Да я серьезно! Я понимаю, когда рисуют пейзаж или портрет, но кубики? Я тебе сейчас докажу.
Я подошел к мольберту и посмотрел на кисти, краски и палитру, скромно лежащие на столе рядом с ним. Очевидно, это тоже часть презента от Независимых художников. Как там краски-то разводят вообще? Или их не надо разводить?
Я аккуратно набрал на кончик кисти синюю краску и сделал осторожный мазок. На холсте появилась небрежная клякса. Это я-то кубик не нарисую?
Максимально осторожно, стараясь не мазнуть лишнего, я начертил вокруг пятна синий квадрат и закрасил его. Потом добавил недостающие грани, для наглядности оттенив их голубым. Ну что, первый кубик готов.
Я гордо посмотрел на Анну.
— Я же говорил, я нарисую не хуже!
— Бесподобно, Лазарев. Гувернеры, преподающие искусство рисования благородным девицам, тобой бы гордились. При условии, что девицам лет по восемь.
Я фыркнул и принялся осторожно рисовать рядом с синим кубиком красный. За ним последовали серый, желтый и зеленый. А я осваиваюсь, вон сколько кубиков! Какой бы еще к ним добавить?
Я посмотрел на палитру. Фиолетовый и рыжий мне не нравятся, смешивать цвета я не рискну… Почему бы не нарисовать черный? Добавим в картину немного мрачности.
Я аккуратно достал новую кисть, набрал на кончик черной краски и принялся осторожно выводить прямую линию.
— Черт!!!
Кисть соскользнула, прочертив отвратительную черную полосу прямо поперек моего зарождающегося шедевра. Все так старательно выводимые мною кубики были безнадежно испорчены.
— А я говорила, художником тебе не быть, — прокомментировала Анна.
— Так и задумано, — огрызнулся я. Оглядел загубленные плоды своего труда, тяжко вздохнул и принялся закрашивать их черной краской. Пусть будет один кубик, зато большой.
— И что сие есть? — спросила Блэйд, наблюдая за моей мазней.
— Аллегория на безысходность бытия и тайны, которые могут быть сокрыты в простом, казалось бы, предмете. Шедевр современного искусства, изображающий черный куб. Под названием, — я на мгновение задумался, — «Черный куб».
— Вик, а в этом твоем журнале заголовки сочиняешь не ты? — уточнила Анна.
— Нет, у меня есть для этого специальный человек.
— Слава богу!
Я критически обозрел свой шедевр. Безысходность он действительно отображал, но скорее не бытия, а моих художественных потуг. Тащить сие творение домой мне не хотелось.
— Знаешь что, Анна, в честь нашей дружбы я, пожалуй, подарю тебе эту картину. Пусть висит у тебя в кабинете и напоминает о наших совместных приключениях.
В глазах Блэйд на мгновение отразился ужас от открывшейся перспективы.
— Вик, думаю, я не могу ее принять. Ты ведь так старался, несправедливо будет забирать у тебя результат твоего труда. — Блэйд аккуратно подпихнула мольберт в мою сторону.
— Ну что ты, Анна, для тебя мне ничего не жалко. — Я подтолкнул «Черный куб» в противоположную сторону. — Мы ведь столько пережили вместе. Кстати, мне уже пора. — Я быстро двинулся к двери. — Меня там семья ждет…
— Семья — это голубь-демон? — полюбопытствовала Анна. — Остальные члены твоей семьи, насколько я знаю, остались в Лазаревом.
— Ну почему же? Еще и конь!
— Лазарев, а ну стой! — рявкнула Блэйд, но я уже выскочил за дверь, оставив ее наедине с новым шедевром художественного искусства. Не потащу я его домой — Каладрий засмеет.
Пока у меня есть немного времени до того, как меня снова припашут к государственным делам, надо разобраться с призраком. Вот завтра же этим и займусь.
Глава 10
На следующее утро меня разбудил нечеловеческий вой. Звук, доносящийся сквозь опрометчиво открытое вечером окно, заставлял уши сворачиваться в трубочку, а кровь застывать в жилах. Шел он со стороны, где стоял недавно подаренный мне дом.
Чертыхаясь и пытаясь спросонья попасть руками в рукава рубашки, я выскочил из спальни и выбежал на улицу. Не так давно этот вой я уже слышал.
Сторож Ерофей мирно дрых в своей строжке. Вгрызающиеся в мозг завывания, кажется, ничуть ему не мешали.
— Ты спишь⁈ — поразился я, расталкивая сторожа.
Тот что-то пробормотал и перевернулся на другой бок. Призрак в подвале загромыхал цепями.
— Вставай давай! — я встряхнул отчаянно сопротивляющегося Ерофея. Тот, наконец, проснулся и воззрился на меня заспанными глазами.
— Ваше Сиятельство, это вы? А что случилось? Или я службу проспал? Простите, если что, сморило вчера.
— Призрак случился, — ответил я, слушая очередную руладу из подвала.
— А, да это у него бывает, — отмахнулся Ерофей. — Но он только орет, больше ничего не делает. Предупредить вас надо было, вы бы спали, не тревожились.
— Спать⁈ — Я с ужасом уставился на сторожа. — Как можно спать под это вот? Как ты-то умудрился, он же воет у тебя чуть ли не под самым ухом?
— Привык я, Ваше Сиятельство. — Сторож, кряхтя, поднялся. — Жена моя, Марфа Петровна, когда не в духе была, еще и не так орала.
Я постарался представить себе Марфу Петровну. Образ вырисовывался демонический.
— Пошли в подвал. — Я потянул Ерофея за руку. — Я не собираюсь слушать по ночам все эти вопли. Если призрак не заткнется, клянусь, он пожалеет, что так окончательно и не умер. Будь он хоть сам черт из преисподней, будить себя по утрам я никому не позволю.
Я вышел, давая сторожу одеться. Через минуту заспанный Ерофей уже вел меня в сторону подвала. При этом бедняга, похоже, искренне не понимал, зачем барин разбудил его с утра пораньше. Ну воет неупокоенная душа так, что слышно на пол-Москвы, в чем проблема-то?
На двери подвала висел здоровенный замок. Этот замок просто-таки идеально подходил, чтобы запирать всяких инфернальных сущностей. Огромный, черный, ржавый, покрытый странной полустершейся резьбой, он выглядел очень мрачно и солидно. За дверью с таким замком само что-нибудь заведется чисто из уважения к стараниям тех, кто его повесил.
Ерофей достал такой же внушительный ключ, и мы спустились вниз. Сам подвал тоже был весьма атмосферным: темный, сырой и мрачный, как и положено подвалу. Впечатление слегка портило нацарапанное на стене неприличное слово, но даже оно при тусклом свете керосиновой лампы выглядело слегка демоническим.
Но самым впечатляющим, безусловно, было привидение, безутешно рыдающее в углу. Самое что ни на есть классическое, прозрачное, в рваном саване и тяжелых цепях. При этом нематериальные цепи умудрялись греметь при каждом его движении.
На наш приход призрак никакого внимания не обратил, продолжая скулить у стенки. Я подавил инстинктивное желание зажать уши.
— Он ушел, ушел! Они его забрали! Мой единственный друг!
Я, не зная, как по этикету полагается привлекать внимание мертвецов, деликатно кашлянул. Призрак даже не повернулся.
— Он бросил меня! Теперь я совсем один!
Я повернулся к сторожу и выразительно поднял бровь. Тот недоумевающе развел руками.
— Кого у него там забрали?
— Не знаю, Ваше Сиятельство. Кто ж его разберет.
Похоже, разговор будет нелегким. Где шляется Каладрий? С тех пор, как он возмутительно проигнорировал мое поручение на приеме, эта пернатая скотина так и не явилась. Может, они с призраком нашли бы общий язык.
— Призрак, — вступил я на тернистый путь переговоров и дипломатии, — а почему ты, собственно, орешь?
— Прошу без фамильярностей, я граф Андреев! — тут же вскинулось привидение.
— Виноват, исправляюсь. Граф Андреев, а почему ты, собственно, орешь? Что ты вообще здесь делаешь?
— Меня заточил в подвале собственный брат, — всхлипнул призрак, — чтобы забрать мой титул. А потом женился на моей жене. Уморил меня голодом и закопал в саду!
Я мысленно отметил ходить в сад пореже.
— Сочувствую. Должно быть, он был настоящим чудовищем.
— Ужасный человек, — подтвердил призрак. — Жестокий, бессердечный, коварный. Чудовище в людском обличье.
— Прям как жена моя Марфа Петровна, — восхитился сторож.
— Он заковал тебя в цепи? — спросил я, кивая на призрачные оковы.
— Вообще-то нет. — Призрак немного смутился. — Просто запер и не выпускал наружу.
— А почему тогда ты в цепях? И почему они еще и гремят, хотя вроде бы не должны?
— Я тоже об этом думал, — признал граф Андреев. — Похоже, гремящие цепи
