Книга Цветные сны - Галина Климова

для отдыха каждый уголочек был ухожен: везде были разбиты клумбы с диковинными цветами и неизвестными Наташе низкорослыми сортами деревьев, струились многочисленные фонтанчики воды разной формы, обрамленные разноцветным отшлифованным гранитом, как на центральных площадях больших городов. Ландшафтные зоны отделялись одна от другой дорожками, посыпанными мелким гравием и ракушкой.

Это фешенебельное место явно предназначалось для небедных людей. На миг Наташа подумала, что «мачо» должен заслуживать ее презрения уже за то, что не относился к сословию людей ее круга, но тотчас же передумала и, продолжая играть роль той женщины, которой она сегодня разрешила себе быть, величественно выплыла из «Волги». Перед ней внезапно вырос молодой мужчина в великолепном белом костюме и протянул девушке руку. «Мачо» кивнул головой, чтобы девущка не смущалась, и Наташа протянула руку работнику кемпинга. Ее спутника в это время окликнули какие — то мужики с ружьями за плечами, наверное, охотники. Он поприветствовал их и вступил в разговор, а Наташа между тем шагнула вслед за молодым человеком в коттедж и застыла, пораженная великолепием его убранства. В центре стояла огромная кровать, покрытая белым пушистым одеялом, напротив нее горел такой же огромный камин, стены украшали картины в золоченых рамах и кованые подсвечники, на полу лежали ворсистые ковры и шкуры каких-то зверей.

Провожатый исчез, а Наташа присела на ковер у камина и заворожено уставилась на огонь. Подумалось о величии и вечности.

— О Величии в моей ситуации рассуждать уж точно нелепо — успела невесело подумать девушка до того, как вошел «мачо». И действительно, он тотчас же привлек ее к себе, опуская в объятиях на теплую шерсть.

Наташа воспротивилась, когда мужчина стал раздевать ее и постепенно покрывать поцелуями оголяемые участки тела. Даже на пляже, она отчаянно прикрывалась халатиками и шарфиками.

— Выключи свет, — потребовала она, пытаясь выиграть этот поединок.

— Ты забыла, что на улице еще день. И потом, я видел твои ранки на коже. Ты их стесняешься?

— Не знаю, — пролепетала Наташа.

— А кожа у тебя вскоре будет нежной и шелковистой. Я тебе обещаю, — прошептал мужчина, продолжая ласки.

И Наташа перестала думать о вечности. Существовало только то, что было здесь и сейчас.

Сценарий близости в их интимных отношениях с мужем всегда писал Василек. Она полагала, что по — другому и быть не может. Он — ее муж, к тому же — первый и единственный мужчина в ее жизни. Она в этом сценарии привыкла ждать наслаждения Василька, всячески приближая его.

Сейчас все было наоборот. Прекратив бессмысленную «борьбу», Наташа, наконец, всецело отдалась мужчине, и через миг вознеслась на волну блаженства. И все отступило — боль и отчаяние последних дней, горечь потерь, стыд перед чужим мужчиной и сама реальность тоже.

— Можно я что-то спрошу? — Наташа, наконец, высвободилась из объятий мужчины.

— Только что-то простое, несложное, — лукаво проговорил «мачо»

— Проще и быть не может. Как тебя зовут?

Расхохотались одновременно. Его звали страшно старомодно — Матвей Данилович. Наташе почему — то представился его русско — былинный род. Помнится, как Светка говорила о том, что он богатый человек, который некогда работал на севере. В городе у него был, якобы, не только свой дом, но и собственные комиссионные магазины и мало кому понятное заведение, называющееся «ломбард». А еще он, якобы, строит на заказ дома богатым людям. Наташа ожидала, что он окажется Артуром или Германом. И вдруг — такое абсолютно «некрутое» имя.

Светка говорила, что познакомилась с «Мачо» в интернате, куда Матвей-богач привозил ребятишкам сладости, одежду, обувь, портфели, книги, игрушки. Директор интерната привыкла к этой благотворительности, и часто без стеснения обращалась к Матвею Даниловичу по неотложным нуждам учреждения. Когда кто-то из детей плакал, Марья Борисовна, успокаивая их, говорила: «Не плач, вот приедет Матвей — богач и купит тебе большую куклу». Так звали его в интернате все от мала до велика, а он ничуточку не обижался на такую кличку.

Больше Наташа о нем ничего не знала. А рассказывать о себе он не торопился. Сейчас Матвей гладил ее тело, покрытое красными бляшками, с сухими корочками и гудел себе под нос какой-то незамысловатый мотивчик.

— Я имею намерение избавить тебя от этой коросты раз и навсегда. Полной уверенности в излечении у меня нет, но знаю точно, что хуже не будет. Ты должна мне довериться. Но предупреждаю: лечение будет необычным и весьма неприятным.

— К этому мне не привыкать. Больница для меня — второй дом.

— Скоро так не будет. Бери отпуск дней на десять, и поехали со мной.

— Куда?

— Недалеко, за город, к моей матери.

Наташа на миг представила себя без отвратительных струпьев на коже, и от этого немыслимого счастья у нее даже защекотало в носу. Сколько раз она пыталась от них избавиться. И мать, и Василек, и она сама были одержимы поиском лекарств от этой болезни. После очередных таблеток, микстур и дурно пахнущих болтушек ненадолго наступало улучшение, но спустя время все возвращалось на круги своя.

— Я не боюсь и готова тебе довериться. Но не сейчас.

— Хорошо, дашь мне знать, когда будешь готова.

Матвей не стал приставать с расспросами, и девушка отметила, что ей нравится и его деликатность, и его сдержанность. Этот человек стал за считанные часы не только близким, а каким-то своим, понятным и родным. Она даже забыла о своем нравственном падении.

* * *

Отец Матвея Данил жил с дедом в лесной сторожке близ сибирской деревушки Грачевка. Его отца — лесника загрыз медведь, мать умерла еще при родах, и мальчишку сызмальства растил дед. Вырос Данил статным красивым богатырем. Приглядел он себе в деревне девушку Акулину — голубоглазую, белолицую, с розовыми щеками и с длинной русой косой. Она была красивой и работящей, как Василиса Прекрасная из русских сказок.

Придет парень из леса, станет тихонько у забора и смотрит, как та грядки полет.

Мать Акулины рано овдовела, сама поднимала целую ораву ребятишек и прочила своей старшей дочери богатого жениха. Да видно не судьба. Видела, как Данил днями напролет у дома ходит, а дочь на него исподлобья смотрит, не насмотрится.

— Что ты, Данил, кругами ходишь? Сватайся уже, что ли. Но в лес к вам Акулину не пущу! Вот весь мой сказ! Перебирайтесь с дедом к нам в деревню! Мужские руки мне в хозяйстве нужны.

Данил, получив благословение будущей тещи, тотчас сгреб свою зазнобу в охапку и потащил в лес с дедом знакомить. Дед внука благословил, но в деревне жить