Книга Башмаки на флагах. Том 2. Агнес - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ещё вода залила все низины — земли кавалера, что шли по восточному берегу. И вода текла по оврагам от запада его земель на восток к реке. Текла целыми реками. Там и оставалась, в разбившихся между кустов озёрах. Теперь, кажется, его болотам не высохнуть никогда.
А мужикам и солдатам радость, возможность попьянствовать, пока работы из-за дождей нет. Ещё и церковь к тому времени была закончена. Честно говоря, де Йонг вкус и талант имел. Это ещё по построенной пристани кавалер понял. Вышла церквушка небольшой и аккуратной. Даже красивой.
Но тогда, когда начинали её строить, была она как раз, а теперь оказалась мала. Людей-то в Эшбахте прибавилось. Теперь не только солдаты и офицеры и полсотни местных мужиков, баб и детей тут проживали. Купчишки, мастеровые, девки, подёнщики — всякого люда прибавилось. В кабаке, так никогда свободных столов не было, и мест для телег во дворе тоже, как и мест для ночлега.
Брат Семион взялся церковь святить, и столько народа пришло, что половина в церковь не попала. Под дождём весенним стояли на улице. Зато началась толкотня, давка, дитё придавили чуть-чуть, бабы завизжали звонко, тут же перебранка началась, а ведь солдаты вокруг, едва не дошло до драки. Хорошо, что Рене был поблизости, так как на таинство опоздал. Драку он пресёк.
Волков остался доволен храмом, а то, что мал, так это ничего. Построит и больше, если жив будет. С де Йонгом за храм он рассчитался сполна, хотя и за пристань с навесами, и за часовню с захоронением невинно убиенного монаха, которого загрыз лютый зверь, он ему ещё был должен. И должен был не мало. Больше ста монет. Кавалер уже думал о том, чтобы рассчитаться с молодым архитектором за всё. Пока деньги-то были, но тут пришло письмо от Брунхильды.
Она писала, как всегда дурно. Почерк вкривь и вкось, пачкала бумагу чернилами, пропускала буквы в словах, а зачастую и сами слова, но смысл передавала всегда верно и притом была красноречива — видно, что двор графа, а уж теперь и герцогский двор многому научили графиню:
Волков оторвался от письма и поморщился, как от неприятного.
«Радушно очень?» Неужели уже успела дать герцогу! Видно, так и есть. Ну что за распутная баба! Так и живёт с задранным подолом. Подождала бы, цену себе набила, что ли».
Это её лёгкая доступность всегда ему не нравилась, он вздохнул и начал читать дальше.
«И после встречи он был доволен, и клялся мне разрешить моё дело о наследстве, и сироту, племянника вашего, без дома не оставить».
Он снова взялся читать.
«Это он про фон Эделя, наверное».
«И герцог это понимает».
«Талеров пятьдесят! Ещё? За последний месяц триста монет от меня уже получила. За месяц триста! По десять монет в день! И опять просит! Одно слово, графиня!»
Волков серьёзно злился на неё, лицо его всегда выдавало, а то было за столом, за обедом, в конце его, когда он только вино пил. И жена, и Бригитт заметили в его лице раздражение. Конечно, женщины хотели спросить, что там в письме его так злит, но не решались. А он стал читать дальше.
А племянник ваш болел животом, да недолго, слава Богу, хвори у него идут нетяжко и проходят быстро. И ест он хорошо, так что кормилица молоко добывать не успевает, хоть и кормлю я её хорошо, и растёт ваш племянник заметно.
Любимый брат мой, ещё об одном вас прошу, добудьте мне того лакомства, что Агнес готовила. Сие лакомство мне очень пригодилось бы. То, что вы давали мне, уже кончилось. Целую вас крепко, братец мой. А деньги через посыльного можно передать.
Графиня Брунхильда фон Мален».
«Ишь ты, распутная, расточительная и взбалмошная, а зелье Агнес додумалась обозвать лакомством, всё-таки не совсем она дура».
Волков свернул письмо и спрятал под колет на груди. Не захотел оставлять его на столе, вдруг позабудет. И Элеонора Августа, и Бригитт это видели. Они знали, что гонец приехал от графини, и хотели знать, как у неё дела при дворе. А поведение кавалера ещё больше разжигало любопытство женщин. Но лезть с расспросами сейчас ни одна, ни другая не решались.
А кавалер на женщин внимания не обращал, сидел, закрыв глаза рукой, и думал.
Брунхильда просила денег — значит, он даст ей их. Пятьдесят талеров деньги для него пред походом, конечно, не лишние, но её ценность намного выше. Да, распутная, да расточительная, и глупая бывала, и визгливая, а ещё по ослиному упрямая, но теперь она ему была очень нужна. Именно во дворце герцога нужна. Если ей удастся заполучить расположение герцога, то она без всякой войны и распри могла решить дело о поместье для «племянника». Но это мелочи, пустое, чёрт с ним с поместьем, главное — она могла помочь Волкову замириться с Его Высочеством.
Мир с герцогом — вот, что для него было самым важным, это было даже важнее, чем мир с соседним кантоном. Потому он и пошлёт ей пару золотых, ещё пошлёт кого-нибудь в Ланн, к Агнес за приворотными духами. Только вот кого послать? Максимилиан наотрез отказывается ездить к Агнес. Увалень — так он ещё раны не заживил. Другого кого? А кого? Кому он мог доверять? Таких, к сожалению, было не много.
Девка, собиравшая посуду со стола, привлекла его внимание:
— Гонца от графини накормили?
— Да, господин, теперь вас дожидается.
— Принеси мне бумагу и чернила и скажи там кому-нибудь из мужиков, чтобы разыскали мне Сыча.
Пока писал письмо, да пока открывал сундук с деньгами, пока отдавал письмо и два гульдена, а это больше чем пятьдесят талеров, посыльному, уже и Сыч объявился. Как всегда, был он с приятелем своим.
Кавалер отвёл его в сторону:
— О деле этом, даже дружку своему не говори.
— Понял, экселенц. А что за дело?
— Поедешь в Ланн…
Сыч сразу поморщился.
— К Агнес, что ли?
— Ты мне морду не криви, не криви, — кавалер показал ему кулак, — поедешь, говорю, в Ланн, к Агнес, возьмёшь у неё духи, она знает какие. Скажешь, что мне нужны. Духи те отвезёшь в Вильбург, графине. Она в замке у герцога живёт.
— Значит, найду. А может письмецо для
