Книга Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки - Ирина Муравская

застёгнутую молнию на губах, отмахивается та, вытянувшись на шезлонге и снимая нас на камеру. Малая, пользуясь тем, что я отвлёкся, выскальзывает из моих объятий, отплывая к лестнице. Ну вот. Хорошо ж стояли.

– Тише мышки, а всё равно мешаешься, ― хмуро замечаю.

– Ну извиняйте, ― болтая задранными пятками, закатывает глаза Карина. ― Самовыпилиться мне теперь что ль ради твоего ментального спокойствия?

– А можешь?

– А не жирно будет? За это ты должен мне предложить что-то действительно стоящее.

Дабы избежать дальнейших пререканий благоразумно решаю не уточнять, что валяющимся в гробу обычно уже ничего не нужно. Очевидно, что она трындит ради того, чтобы трындеть, не всегда понимая, какую чушь порет. Там главный принцип, чтоб последнее слово за ней оставалось, а не за кем-то другим.

Вместо этого наблюдаю за точёными ножками и симпатичной задницей в раздельном купальнике, обладательница которых проворно вылезает из воды и накидывает на себя пляжную тунику. По факту прозрачную из-за крупной машинной вязки.

Ммм, мне нравится. А слабо так в школу прийти?

Запрыгнув в шлёпки, Алиса поднимает с плитки утопленника, убеждаясь, что тот реально суициднулся, а не притворяется.

– Пошли, ― с тяжёлым вздохом кивают мне.

Наверное, надо бы спросить: куда? Но мне как-то глубоко пофиг. Куда скажет, туда и пойдём.

– Пошли, ― резво выпрыгиваю на берег, обтекая. Джинсы отяжелели, кроссовки оставляют лужи. Раздеться бы, но ограничиваюсь лишь тем, что снимаю футболку, выжимая и закидывая ту на плечо.

Идём. Мимо загорающих тюленей прямиком к засаженной кустами тропинке, ведущей к главному входу. Чижова машет парню на ресепшене, давая знак, что я с ней, и проходит в фешенебельный холл с высоченными потолками и десятком диванно-релаксирующих зон, между которыми как-то уж совсем невзрачно приютился лифт.

Поднимаемся на последний этаж. Пока Алиса бездумно разглядывает узоры на своём наряде, я наблюдаю за ней через зеркальные стенки. Красивая она, ёмаё. Чертовски.

Выходим в коридор, застеленный коврами. Чувствую себя свиньёй, оставляя пятна на ворсе.

Ковры. Зелёные пылесборники в горшках. Картины на стенах. Много дополнительного освещения и двери, под номерками. Гостиничный комплекс на самой распиаренной береговой туристической линии ― чего ещё от него ждать?

Доходим до самого конца. Ключ-карта вроде как предусмотрена создателями, но очередная дверь открывается без неё. Кухня. Даже можно сказать, мини-кухня, каких полно в любых квартирах. Видно, что приватная по брошенному недоеденную яблоку и грязным кружкам в мойке. Частица обыденности среди богемных условий? Очаровательно.

Чижова, привстав на цыпочки, лезет на верхнюю полку, царапая ногтями стеклянную банку с рисом. Маленький гном. Крайне милое зрелище, но всё же помогаю ей не мучиться и подаю, что надо.

– Спасибо, ― теперь уже лезут в нижние ящики, за контейнером. Снимают с моего телефона чехол, кладут аппарат в тару и засыпают рисом. Даже крышкой накрывают, протягивая мне.

– Это что? ― усмехаюсь. ― Обед для бедных? Могла бы уж сварить ради приличия.

– Рис хорошо впитывает влагу. Только крышку потом сними, чтоб не прело.

– И что, прикажешь мне через полгорода с этим тащиться? Фигней не страдай.

– Что, не очень мужественно? Хорошо. Оставляй, я посушу. Если не поможет, с меня новый телефон.

Только этого не хватало.

– Не надо мне новых телефонов. Я не настолько нищий, чтоб подачки принимать.

– Это не подачки. Мой косяк, мне его исправлять.

– А вариант натурой отдать, не? Не варик? Если не хочешь тело юзать, можешь ртом поработаешь, ― изнутри оттопыриваю языком щеку. ― По-моему, максимально выгодная сделка. И никто не в накладе.

В ответ брезгливо морщат носик.

– Сорокин, ты идиот.

– Что, прежде не делала минет? Огонь. Тогда хоть тут стану первым, раз в другом опередили. Опередили же, да? ― проигорировав, мимо меня молча проходят обратно в общий коридор. ― Да не стесняйся. Тебе пойдёт стоять на коленях.

Ноль реакции. Алиса направляется к другой двери, по-соседству. Вот теперь ключ-карта требуется.

– Жди здесь, ― меня тормозят вытянутой рукой, не давая переступить порог, за которым несложно уловить приветственный лай.

Ага. Щаз. В последний момент подставляю в щель ногу и захожу следом.

– О, дарова, любительница ветчины, ― собакен переключается на меня, принюхиваясь. Улавливает знакомый запах, но пока не решила: ругаться или позволить себя погладить. Милая псинка, вся в хозяйку.

– Я ведь просила, ― мрачно замечает малая.

– Ну и что? Я тоже много чего прошу, а ты отказываешься, ― убедить собаку быть нежной проще, чем Чижову. Даю поосновательней к себе принюхаться и тогда уже беспрепятственно начёсываю загривок.

Ну и попутно оцениваю девчачью спальню. То, что это именно она ― угадывается без труда, несмотря на безликую стилистику стандартного люксового отеля с ванной-комнатой через стеклянную перегородку. И балконом, выходящим на море. Однако обжитость и преобладание личных вещей добавляют тот самый колорит, что с ходу рассказывает о той, что здесь обосновалась.

Женские цацки на комоде, удивительно немногочисленные мягкие игрушки, раскрытый ноут на постели, шмотки, выглядывающие из зеркального шкафа-купе и книги. Овердохрена книг. Некоторые громоздятся стопками прямо на полу, потому что места в стеллажной нише во всю стену им не хватило. От такого количества макулатуры даже кошак в шоке.

Во блин! Реально кошак! Я сначала его за плюшевого принял, но нет. Кот настоящий. Совершенно невразумительный по окрасу: то ли серый, то ли в серую полоску, то ли нихрена не серый вообще.

Зато потасканный: одно ухо подрано, на морде давно заживший шрам. Чисто дворовый "я у мамки хулиган". Молодость у него, по всей видимости, была бурная. Зато теперь это ухоженный, холёный и знатно отъевшийся комок шерсти.

Реально толстопуз. По объемам такой, что грыжа вывалится к чертям, если попробуешь поднять. Мутантище, недовольное моим появлением. Развалился в кресле и таращит немигающими глазёнками, только что не спрашивая: ты кто, и на кой хер припёрся?

Зрительный контакт, вполне способный зафиналиться моей расцарапанной рожей, прерывается вставшей между нами Алисой. Протягивающей мне полотенце.

– Предлагаешь принять душ? Только если с тобой.

– Дома примешь. Вытирайся и проваливай.

– Какое негостеприимство, ― мне вот чисто любопытно: кто у кого научился этому взгляду? Она у кота или тот у неё? ― Да ладно тебе, малая, ― заканчиваю вытирать руки об пса, вставая с корточек. ― Чего такая кислая? Мне больше нравилось, какая податливая ты была в бассике.

– Тебе показалось.

– Не-е. Не показалось. Ты тушуешься при контакте, уже не первый раз замечаю.

– Очень рада твоей наблюдательности. А теперь свободен. Полотенце, так и быть, дарю.

Свободен? Она шутит? Я только пришёл.

– Может лучше проверим теорию?

– Какую теорию?

Делаю шаг к ней. Алиса отступает. Ещё