Книга Новые времена - Мазо де ля Рош

в преданности Джерри, в чьей компании она ощущала себя в полной безопасности, какой не чувствовала с Тайтом. В те дни она то плакала, то смеялась, эти состояния так часто сменялись одно другим, что иногда она рыдала во время смеха и смеялась, даже когда по щекам текли слезы.

Трое темнокожих вместе с малюткой прочно обосновались в подвале «Джалны», и частые ссоры привели к тому, что кухарка Уайтоков, получив месячное жалованье, просто исчезла без всякого предупреждения. Это была упрямая деревенская женщина, и Аделина на нее полагалась. Она и представить себе не могла, как будет сама управляться со своим сложным хозяйством. Жизнь и без этого чересчур сложна, жаловалась она Филиппу.

– Дом нам больше не принадлежит, – сказала она. – Куда ни посмотришь, кругом темнокожие. Они не приучены к чистоте. А что касается порядка, в жизни не встречала такой неопрятной женщины, как Люси Синклер. Разгуливает в своем розовом пеньюаре, волосы распущены, посмотришь на нее – растрепанная трагическая актриса.

– Она очень хорошенькая, – заметил Филипп.

Вряд ли можно было сказать что-либо менее подходящее. Глаза Аделины вспыхнули.

– Конечно, хорошенькая – она ведь и пальцем не пошевелит, чтобы сделать что-нибудь, лишь прихорашивается. Что же до меня, то я буквально сбилась с ног. Весь день ношусь вверх-вниз, слежу за порядком, пока все остальные его нарушают, – отпарировала она.

– Иди, сядь ко мне, – позвал Филипп.

Аделина бросила на него полный ярости взгляд.

– Что бы ни происходило в доме, тебе и дела нет, – бушевала она. – Кухарка пусть уходит. Кухню пусть занимают темнокожие. Дети пусть будут как маленькие дикари – тебе все равно, главное, чтобы на ферме и в конюшне все шло хорошо.

– Что мне, по-твоему, делать? – спросил он. – Дать мальчишкам попробовать бритвенного ремня?

– Гасси ничем не лучше. Сегодня она сообщила, что вырезает себе колтуны, даже не пытаясь их расчесать. Николас часами ошивается возле темнокожих. Я не верю ни одному слову Эрнеста. Даже малыш Филипп швыряет на пол пюре, если оно недостаточно сладкое.

Филипп пробурчал что-то, как подобает рассерженному отцу.

– Я со всеми разберусь, – сдавленно произнес он.

Оба замолчали, размышляя о том, что дом стал не тот, что раньше. Как бы им ни нравились Синклеры, невозможно было отрицать, что они сами ждут не дождутся, чтобы закончился этот продолжительный визит.

Филипп заговорил негромким голосом:

– Иногда меня посещают сомнения, что предприятие сторонников Конфедерации увенчается успехом. Ведь им противостоят мощные силы.

– Но они так хорошо все распланировали, – воскликнула Аделина. – У них обязательно получится.

Послышались легкие шаги: кто-то бежал по гравию.

– Папа, ты здесь? – позвал голос Николаса.

Филипп вышел навстречу сыну.

– Мистер Базби пришел, – тяжело дыша, сказал мальчик. – Хочет с тобой поговорить. Вести для миссис Синклер.

Тут появился Илайхью Базби. В доме он оказался впервые после приезда южан. Не делая попытки скрыть радость, он объявил:

– Ну что ж, офицер Уайток, – видимо, выдохся ваш друг-рабовладелец. Разгромлен, как Наполеон под Ватерлоо.

– О чем это вы? – переспросил Филипп.

Николас, чья самоуверенность возросла рядом с отцом, подражая его тону, сказал:

– Да, о чем это вы?

– Да о том, что не успел этот самый Синклер пересечь границу, как попал в руки к солдатам Союза. Кажется, его заковали в кандалы, и уверен, что повесят.

– Боже мой! – вскричал Филипп. – Ужас. Выдал какой-нибудь негодяй.

– Это опасный человек. – Лицо Илайхью Базби выражало удовлетворение. – И правильно сделали, что задержали. Я всегда говорил, что он здесь замышляет что-то нехорошее. Я всегда говорил, что вы и ваша жена, дав приют ему и его семье, навлекли на себя подозрения.

– Подозрения! – вскричал Филипп. – Какое дело Линкольну и его приспешникам, что делаем мы у себя в стране. Мы подданные Британии, и нам нечего их бояться.

– Ну что ж, – сказал Базби, – я просто решил сообщить вам, что случилось с вашим благородным джентльменом с Юга.

– Вы правы, – сказал Филипп. – Южане настоящие джентльмены.

– Они разбиты, – авторитетно заключил Базби. – Все их рассадники жестокости – их плантации – погублены. Их несчастные рабы свободны.

– Держу пари, – сказал Филипп, – что тем рабам гораздо лучше и они окружены не меньшей заботой, чем те люди, что батрачат на вашей ферме.

– Слава богу, – фыркнул Базби, – ни одна живая душа никогда не называет меня хозяином.

– Ясное дело, они дают вам имена похуже, – спокойно сказал Филипп.

Он проводил взглядом разгневанного Базби, который вскочил на коня и ускакал. Потом повернулся к сыну, но Николаса уже и след простыл – так ему хотелось передать новость о том, какое несчастье постигло Кертиса Синклера. Филиппу пришлось трижды его позвать, прежде чем он явился.

– Успел уже рассказать о случившемся? – допытывался отец.

Николас опустил голову.

– Говори: да или нет?

– Да, сэр.

– Ах ты, маленький мерзавец! Иди за мной в дом.

Николас повиновался, сердце его забилось очень быстро. Наказание было жестоким. Он не сдержался и вскрикнул от боли два-три раза, всполошив попугая Бони, который гнусавым голосом разразился громким потоком ругательств на хиндустани. Он свесил голову с насеста, захлопал разноцветными крыльями и от злости даже высунул свой темный язык. «Жулик! Жулик! Мошенник!» – крикнул он. И потом громко добавил три недавно выученных – неизвестно от кого – английских слова: «Ненавижу офицера Уайтока!»

Одновременно из подвальной кухни послышался еще более пронзительный крик, за которым последовали отчаянные вопли. Они принадлежали дуэту голосов Синди и Аннабелль.

С верхнего этажа чуть ли не слетела бледная, как смерть, Аделина. Филипп уже поджидал ее.

– Черт побери, что случилось? – почти прокричала она. Состояние у нее было полуобморочное. Филипп обнял ее за плечи, отвел в гостиную и прикрыл за собой дверь.

– Плохие новости, – сказал он.

– Из Ирландии? – спросила она, почему-то связывая неприятности с этой страной.

– Нет. Из Соединенных Штатов. Янки задержали Синклера. Базби приезжал позлорадствовать. Говорит, они его обязательно повесят.

– Боже милосердный! – вскрикнула Аделина. – Ах, бедняга! Так вот из-за чего крик стоит. Люси ничего говорить нельзя. Она умрет, если узнает.

– Я сейчас Николасу задал хорошую трепку, – сказал Филипп. – Он случайно услышал и, не теряя ни минуты, побежал рассказывать темнокожим.

– Вот маленький негодяй, пусть только на глаза мне попадется, я ему добавлю. – Как раз в это время она посмотрела в большое открытое окно: Николас с раскрасневшимся зареванным лицом шел мимо.

Филипп ее удержал.

– Ему достаточно. А ты лучше пойди к Люси. Скажи ей: Кертису повезло, что живой. Нельзя, чтобы она узнала о виселице. Вот, она уже сама спускается.

Взволнованный голос Люси Синклер перекрывал вопли из подвала.

– Офицер Уайток! Аделина! Случилось что-то ужасное. Ах, что мне теперь делать?

– Иди же, Аделина, – сказал Филипп. –