Книга Во власти женщины - Эрленд Лу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы рано легли. Марианна устала после дороги, и ее усталость передалась мне. Мы занялись любовью, и все было прекрасно во всех отношениях. Потом Марианна уснула, а я лежал и спрашивал себя, неужели между нами не было никаких недоразумений. Неужели я просто слишком обидчив и делаю из мухи слона?
Так было ли что-то не так? — спрашивал я себя. Или все это время все было в порядке? Но ответа я не знал.
Если все осталось по-прежнему, это значит, что все у нас отлично и всегда было хорошо. В противном случае это означало бы, что хорошо не было никогда, да и сейчас не лучше. Я не мог найти ответа на этот вопрос и заснул, так ни до чего и не додумавшись.
Марианна позвонила своей подружке Нидар-Бергене и рассказала о нашем путешествии. Она представила его как настоящую идиллию, ни разу ничем не омраченную. Мы жили душа в душу. Я слушал ее и качал головой, но не думаю, что Марианна это заметила.
Нидар-Бергене спросила, брал ли я в путешествие горный хрусталь (Марианна повернулась ко мне и повторила ее вопрос).
Я попросил сказать, что брал, он был со мной и очень помог. Это особенно порадовало Нидар-Бергене.
Я снова начал ходить в бассейн. После бассейна мне становилось лучше. Однажды я случайно встретил Гленна. Как только я вошел в сауну, он хлопнул меня по спине, избежать этого было невозможно. Дружище, сказал он. Поблагодарил меня за открытку и спросил, не страшно ли мне было на верхушке Эйфелевой башни. Я мотнул головой и пошел, чтобы проплыть свой километр.
Халфред обнаружил, что мы вернулись. В один прекрасный день раздался звонок в дверь, на площадке стоял Халфред с сияющим лицом. Он обрадовался, увидев нас, хотя и был явно недоволен, что по нашей вине его цветы погибли, пока он был в Швеции. Я выразил свое искреннее сожаление и предложил компенсировать их утрату. Но Халфред сказал, что дело не в деньгах. Да, я понимаю.
Мы пили чай, Халфред отказался от меда. Я спросил, удачно ли прошли его курсы в Швеции. В высшей степени, ответил Хал-фред. Он чувствует себя более опытным лоцманом, чем раньше, и я понял, как он этим гордится. В конце концов он простил мне гибель цветов. Мы пришли к выводу, что я мог забыть и более важные вещи. Халфред был удивлен, узнав, что мы уезжали путешествовать. Спонтанное решение, сказал он. Да, наверное, согласился я.
Марианна просунула голову в дверь и спросила, как успехи команды Халфреда по кер-лингу. Спасибо, прекрасно. Команда лоцманской службы четвертая в списке, и мне не оставалось ничего, как сказать, что это достойное место. Сыграем в карты? — предложил Халфред. Конечно сыграем, согласился я.
Итак, мы снова были дома вдвоем. Марианна и я. Никто из нас больше не путешествовал, и никто больше не ждал открыток от другого. Марианна усердно занималась, а я искал объявления о вакансиях.
Наступила весна, почти лето.
Марианна сдала экзамены, и мы выпили шампанского. За тебя, Марианна, сказал я и обнял ее. И за тебя, сказала Марианна, она была смущена и довольна. И кем же ты теперь будешь? — спросил я. Она пожала плечами. Оказалось, что она хочет быть педагогом.
В один прекрасный день Марианна сказала, что пора браться за дело. Я должен найти работу, и не откладывая. И не важно, что у меня еще оставались деньги, заявила она. У меня нет воображения, и потому мне нужно чем-то себя занять. Она сказала это без обиняков. А потом извинилась: она заботится о моем же благе.
Я спросил у Марианны, не подстрижет ли она меня, и она охотно согласилась. Но скоро я пожалел об этом. Не надо было так много выстригать на лбу, сказал я. Она фыркнула и ответила, что мне следовало знать, чего я хочу, и лучше объяснить это. Откуда ей знать, сколько волос на лбу нужно было оставить. Да-да, но она все равно выстригла слишком много. У меня во внешности появилось что-то детское, но Марианна считала, что это не имеет значения. Большинство работодателей любят брать на работу молодых людей, сказала она. Я заметил, что выглядеть молодо и по-детски — это не одно и то же, но Марианна не обратила внимания на мои слова. Сказала, что все это пустая болтовня.
И я отправился на собеседование. Захватил с собой нужные документы и явился к работодателю молодой и энергичный. Я вижу, вы хорошо справлялись с текущей работой, сказал начальник. Больше он почти ничего не сказал. Я могу начать работу в ближайшую среду. Мы подписали контракт и пожали друг другу руки. У меня снова была работа. Мама чуть не заплакала в телефон. Это правда? — всхлипнула она. Да, это была чистая правда.
Я снова работал, и это мне нравилось. Работа оказалась не такой уж текущей, как я думал, и уже через несколько недель мне поручили более ответственное задание. Марианна сидела дома и писала свои резюме. И рассылала их по всей стране. Она тоже хотела найти работу.
Давай прогуляемся на велосипедах, — предложила однажды Марианна. Конечно, отличная мысль. Я достал велосипед Марианны и вымыл его. Кое-что отремонтировал и привел в порядок. Марианна иногда приходила ко мне, тыкалась в меня носом и говорила, что я молодец. Ей казалось, что я умею все на свете. Я смутился. Она спросила, не может ли она чем-нибудь помочь мне, и я с удовольствием ответил, что справлюсь один. Тогда она сказала, что поднимется домой, почитает или займется чем-нибудь еще. Я назвал ее своим цыпленком.
Я натянул цепь, мое занятие обрело новый смысл после того, как Марианна решила, что у меня золотые руки. Сама бы она с этим никогда не справилась. Я оказался необходимым. Она высунулась в окно и крикнула, чтобы я поднялся домой и передохнул. Я не ответил, только отрицательно помотал головой. Отрегулировал тормоза, и сверху мне была сброшена булочка с изюмом (Марианна свесилась из окна, улыбнулась и обратила мое внимание на то, что, хотя я и не просил ничего поесть, она по собственной инициативе бросила мне булочку). Заботливая Марианна. Я съел булочку и совершил пробную поездку. Несколько раз резко тормозил, переключал скорость.
Твой велосипед в порядке, Марианна, сказал я, когда мы легли спать. Она наклонилась надо мной и поцеловала меня долгим влажным поцелуем. А как обстоят дела с твоим велосипедом? — поинтересовалась она. Его я посмотрю в другой раз, сказал я (и по моему тону было ясно, что я не хочу никого обременять своими трудностями). Такое самопожертвование возбудило Марианну, и мы занялись любовью. Не знаю, сознательно ли я использовал этот трюк, или мой тон цинично воздействовал на механизмы, о которых я и не подозревал. Не тон, а маленький сладострастный хищник.
Мы ехали на велосипедах вокруг большого озера. На безлюдном берегу искупались в теплых водах. Наскальные изображения. Марианна показала на несколько штрихов и спросила, узнал ли я лося. Какой же это лось! И все-таки это был лось. О чем недвусмысленно гласила прикрепленная рядом дощечка. Этот лось показался мне странным, но Марианна просила учесть, что лось был нарисован очень и очень давно. Ну и что, лоси и тогда были лосями, сказал я. Однако Марианна не была в этом уверена (и вообще, художники всегда рисуют по-своему). В нескольких метрах от лося был нарисован медведь. Мы сразу догадались, что это медведь, и не спорили по этому поводу. Почему медведь изображен как медведь, а лось не как лось? — задал я вопрос, желая, чтобы за мной осталось последнее слово.
