Книга Каменное сердце - Джон Патерсон

— Я знаю, что с тобой произошло, барсук, и мне очень тебя жаль. Чем раньше ты позволишь моим друзьям поймать тебя и отобрать у тебя это проклятое Каменное сердце, тем скорее тебе полегчает.

— Ни за что, — сказал барсук. — Тот зверь или мальчик, который попытается отобрать его у меня, сначала должен будет познакомиться с моими зубами и когтями. Я разорву его на части.

Он отказался оставить свой адрес, но члены делегации и так знали, где он живет. Они радостно отправились домой, чувствуя себя самой успешной делегацией за всю историю делегаций. Чарльз рассказал Юнити, Бисмарк и Шипу о решении Короля, и Шип тем же вечером пошел в гости к Флип и Чаму, чтобы сообщить им о том, что их ждет в следующий четверг.

— Это дело стоящее, — сказала Флип, стройная терьериха. — Я по горло сыта охотой на крыс, а с барсуком можно будет отлично подраться.

— Мне нужно будет потренироваться, — сказал Чам, который был несколько полноват, — а то я слишком толстый, чтобы пролезть в барсучью нору.

Что касается самого барсука, то он тоже не бездействовал. Он готовился к страшной битве, утверждая, что фокстерьер, который сможет его поймать, еще не родился на этой земле. Так что борьба обещала быть нешуточной.

Когда настал великий день, на месте происшествия собрались сотни зверей. Они расселись кругами, как в цирке, и когда ровно в половине четвертого появились Чарльз, Юнити, Шип, Флип и Чам, все звери встали, прокричали им троекратное «ура» и пожелали удачи.

Барсук был твердо уверен, что ни Флип, ни Чам, ни пятьдесят таких же собак ни за что не смогут поймать его. Но он знал, что его ждет страшная борьба, и поэтому отослал жену с детьми к теще на другой конец болота. Миссис Мелес хотела бы остаться и поддержать мужа, но он не желал и слышать об этом. Он сказал, что это не женское дело, и был прав. Он также добавил, что победит обеих собак одной левой. Так ли это, мы сейчас увидим.

Барсук забрался в свой кабинет, располагавшийся в самой глубине его норы. На шее у него висел прочный шнурок с Каменным сердцем. В темноте его глаза сверкали, как два зеленых железнодорожных фонаря. Он специально наточил свои когти для предстоящего боя, а зубы его и так всегда были остры.

Флип с горящими красным глазами прошла по коридору, затем через столовую, гостиную и детскую, пока не встретилась лицом к лицу с хозяином дома в его кабинете. Чам, слишком толстый, чтобы забраться в глубь норы, остался ждать в прихожей.

Битва была воистину страшной. Барсук рвал, царапал, бил когтями, кусал и дергал. Флип кусалась, терзала, хватала, рычала и тянула. Мех клочьями летел с обоих зверей, и они задыхались в неистовстве сражения. Вот Флип потащила мистера Мелеса в гостиную. Вот мистер Мелес, совершив колоссальный рывок, вернулся обратно в кабинет. От всего этого бедлама обрушился потолок, едва не засыпав их обоих, и это вынудило их выползти из кабинета.

Однако битва продолжалась. Флип начинала слабеть от потери крови. Барсук тоже устал. Но я не думаю, что он бы проиграл битву, если бы не хитрость его врага. Флип очень искусно притворилась, что сдается, чем вызвала чрезвычайное волнение снаружи, потому что подняла страшный визг и вой. Казалось, будто барсук ест ее заживо. Но на самом деле это была ловушка. Когда Флип начала выползать наружу, словно пытаясь сбежать, барсук, гордый своей великой победой, последовал за ней в коридор, намереваясь на прощание хорошенько цапнуть ее за нос. Но вместо этого укушен был он сам. Могучие челюсти Чама сомкнулись, словно мышеловка, на правом ухе барсука. Затем Флип, которая только этого и ждала, крепко ухватилась за левое ухо барсука, и не успел он и глазом моргнуть, как его выволокли из его дома за хвост, вниз головой, чуть было не вывернув наизнанку. Оказавшись на свежем воздухе, бедняга был похож скорее на изношенный дверной коврик, чем на великого и важного мистера Мелеса.

Все звери бросились вперед, крича и визжа, и Чарльзу едва удалось остановить их. Шип и большие собаки играли роль полицейских, сдерживая толпу, пока Чарльз пытался оказать первую помощь участникам боевых действий. Сначала он занялся Флип, которая очень ослабела. Она была так покусана и измучена, что свалилась на бок и лежала без движения целых полчаса. Но состояние барсука было еще хуже. Он потерял сознание, как только Флип и Чам его отпустили.

Затем Чарльз, который, как мы уже говорили, был умным мальчиком, сделал две мудрые вещи. Сначала он послал лесного голубя с запиской для миссис Мелес — чтобы она могла попрощаться с мужем в том случае, если он умрет. Затем он взял свой нож, перерезал шнурок на шее барсука и снял с него Каменное сердце.

Потом, попросив Шипа присмотреть за Флип, Чарльз со всех ног бросился бежать к Роще пикси. Он очень хорошо знал, что ненавистное Каменное сердце уже начинает действовать на него, и решил во что бы то ни стало успеть передать его феям до того, как оно натворит бед.

Тем временем барсук открыл глаза.

— Что случилось? — спросил он. — Где моя любимая жена?

Он словно очнулся ото сна и теперь изумленно смотрел вокруг.

— Что случилось? — повторил он. — Кто сделал это со мной?

— Тебя поймали, — сказал Чам. — Моя подруга Флип только что поймала тебя, правда, не без моей скромной помощи.

— Но почему? Что я такого сделал, чтобы меня ловили? Барсучья нора — это крепость. То, что вы сделали, нехорошо!

— Тебя нужно было поймать, — объяснила куропатка. — Это было твое наказание. Ты вел себя ужасно, задирая каждого встречного, и ты это знаешь. Не ты ли съел мои яйца?

— Съел твои яйца! Господи помилуй, нет! — воскликнул барсук.

— Не ты ли заставлял меня летать по твоим поручениям? — спросил дятел.

— Никогда! Я всегда сам занимаюсь своими делами.

— Не ты ли сказал мне убираться вон из леса? — спросила лиса.

— Святые небеса! Нет, конечно, нет. Напротив, я всегда очень гордился тем, что живу на одной улице с тобой.

— Не ты ли говорил, что должен стать королем всех зверей? — спросила сова.

— Королем? Королем? Я — королем? — Эта идея показалась ему такой дико абсурдной, что, несмотря на свои раны, он расхохотался до слез, и слезы мучительно щипали кожу на его искусанном лице.

Звери как могли успокоили его, и когда прибыла его жена, он уже чувствовал себя значительно лучше.

А через несколько дней, окончательно поправившись, он обошел всех зверей, птиц, рептилий, амфибий и насекомых и лично извинился перед всеми. Он также отправил письма с раскаянием форели и семге.

Это было все, что он мог сделать. И все звери простили его, кроме лягушки, которая оставалась непреклонной, совершенно забыв о своем девизе: «Что бы ни случилось, сохраняй хладнокровие».