Книга Перипетии. Сборник историй - Татьяна Георгиевна Щербина

окончательно оформлялась – это и было рождение нового бога. Сначала он был маленький, но потом взрослел и больше уже не менялся, застыв в наиболее соответствующем ему качестве разума. Пол у него, само собой, отсутствовал, но стоило богам принять театральный, карнавальный или бальный облик, как оказывалось, что одни выглядят как женщины, а другие как мужчины. Не все, но большинство. Богини отличались другим, более внимательным, въедливым и вспыльчивым умом, чем боги.

Теперь боги наперебой создавали всякие клеточные организмы, дивясь тому, сколько видов им можно придать. Ветер разносил споры, планета покрылась папоротниками, мхами, а в воде боги норовили перещеголять друг друга в придумывании разнообразных существ. Рыбки, серебряные и золотые, желтые и красные, резные кораллы – в дело пошла вся периодическая таблица. Но прекрасные эти игрушки были безмозглы, хотя в каждую из них встраивался инстинкт самосохранения, чтоб они не поломались. Богам же, и особенно богиням, хотелось взаимодействия с созданными ими тварями. В хорошем смысле тварями – продуктами творения. И они создали осьминога. Потом дельфина. Трудности пошли, когда начали творить на суше. Сусликов всяких, кроликов. Тут снова активизировались хакеры, придумавшие драконов, змеев, ящеров, динозавров и прочих ужасных созданий, которые потоптали всех кроликов и сусликов, подъели все папоротники, и сладу с ними не было.

Боги задумались: что делать? Наконец один воскликнул «Эврика!» – ему удалось сочинить программу, которая стерла драконий код с лица Земли. На других планетах Солнечной системы никаких генетических кодов, ДНК-РНК, даже и не думали писать, поскольку, раз увлекшись Землей, так и продолжали свои придумки именно на ней. Получался такой бесконечный сериал. Другие боги работали над другими скоплениями шариков, но мы о них ничего не знаем.

Итак, грузных драконов вычистили, правда, следы остались – небольшие рептилии, которые не мешали разворачивать задуманный сюжет. Одно время увлеклись кошечками, большими и маленькими, они оказались игривыми, как сама богиня, которая их придумала. Боги обнаружили, что сотворенные ими существа как-то соответствуют характерам создателей. Самый тугодумный бог придумал мамонтов, но однажды опять вмешались хакеры, заморозив Землю так, что мамонты, как и прочие веганы, вымерли, некоторые так и остались лежать в вечной мерзлоте – на самом краю, до утепления которого у богов не дошли руки. А тугодумный бог был упорный, вместо мамонтов сделал второе, улучшенное их издание – слонов. Без этой всклокоченной коричневой шерсти, вместо которой использовал толстую, отливающую перламутром кожу, и бивни укоротил.

В процессе того, как боги стали отмечать сходство зверей и зверушек с их авторами, их настиг нарциссизм. Захотелось создать свое подобие. Задача неразрешимая: как внедрить в биологических, по определению смертных существ бессмертную божественную субстанцию? Разум разного рода животным привить удалось, но то были жалкие килобайты и мегабайты.

Совершенство, оно же полное подобие, хоть и недостижимо, но один бог упорным трудом все же добился результата, создав модель Homo sapiens, которая способна мыслить, развиваться и творить собственную реальность. Этот вид, единственный, воспринимал подсказки, даже смутно ощущал, что кто-то его создал, и периодически обращался за помощью или советом. Истинного представления об авторе он, как и всякий персонаж, иметь не мог, потому придумывал его по собственному разумению.

Сочиняли сапиенсы богов по-разному, и боги их в этом поддерживали, поскольку для каждого этапа и сегмента цивилизации, которую строили эти аналоговые существа, требовался свой образ. Проблемы возникли, когда они открыли виртуальную, как они ее назвали, реальность и их биологические тела стали их обременять. Они так, конечно, не думали, но боги видели, что противоречие между бессмертной душой, от которой многие даже отрекались, чтоб сохранить биологическую цельность, и сложным клеточным организмом усугублялось.

Усугублялось и недовольство особями друг другом, они хотели видеть собратьев другими, не такими противными, и потому стали неистово любить котиков и собачек взамен утраченной братской привязанности, а некоторые отдавали свое сердце каменным черепахам или скользким улиткам. Они, бывало, и прежде, озлобившись, истребляли друг друга, но тут будто разочаровались в самом своем сапиенсном существе.

Боги собрали собрание, потом совещание, потом конференцию, симпозиум, консилиум, ареопаг, но пока так и не придумали, что делать с созданиями, которые просят другой глобус, хотят взорвать Землю и улететь на Марс. То ли это снова проклятые хакеры, то ли боги сами чего-то не учли.

Превращения нимфы

Когда-то Фурия была Наядой. Она жила под водой и обменивалась пузырьками воздуха с рыбами и крабами, пока ее не выдергивала за волосы мать, говоря, что надо твердо стоять ногами на земле. Научиться тому, что позволит выжить в любой ситуации. Петь. Певца накормит и фронт, и подземный переход, и сцена. Наяда не любила петь, а любила составлять натюрморты из кораллов. Но теперь ей предстояло жить на земле.

На суше она стала Сиреной и звала мореплавателей выйти на берег своим певучим голосом. И они выходили, а она им пела. Но однажды у нее кончились песни – так Гера наказала ее за то, что сбивала с пути искателей приключений, и она ушла в горы, став горной нимфой Эхо. Эхо повторяла все, что слышала, а поскольку до вершины горы, где она обитала, добирались только отчаянные люди, то она переняла их черты: смелость, стойкость и азарт. Повторенье – мать ученья.

Вдохновленная своими новыми качествами, Эхо пошла в лес, встретила там Нарцисса и влюбилась в него. Нарцисс, который любил только себя, смог полюбить и нимфу, ведь она была его эхом. Выглядела Эхо, конечно, совсем иначе, чем Нарцисс, но сам себя он никогда не видел, поскольку зеркал еще не изобрели, и думал, что он та самая прекрасная Дева, которой была Эхо. Но однажды она повела его к горному ручью, чтоб вымыть, а то он стал совсем как сатир. Нарцисс умылся, а увидев свое отражение в кристально чистой воде, понял, что любит вовсе не нимфу, а того самого молодца – себя. И все, так и остался Нарцисс на берегу ручья со своим отражением, там и умер, и было это наказанием Афродиты за изоляционистское самолюбие, но все же она увековечила его в цветке.

Эхо же осталась в лесу, став Лесной нимфой, дриадой, и все звери ее любили, поскольку она укрывала их от охотников, а крестьяне искали ее расположения, чтоб она не позволяла волкам и медведям на них нападать, когда они ходят по грибы и ягоды. И несли ей всякие подношения: свежесваренный кофе поутру, дораду на гриле, лепешки, сыры, халву. Носили-носили, а потом перестали. Привыкли, что и так все хорошо, никто на