Книга Прости за любовь - Федерико Моччиа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Класс, мне нравится. А если вдруг бармен сделает вид, что ничего такого не знает? Прикарманит деньги, а тому, кто не может сам заплатить, ничего не скажет?
– Кофе соспезо основан на доверии. Я плачу за него, бармен берет деньги и тем самым обещает мне, что сделает все как надо. Но при этом надо доверять бармену. Это как на сайте продаж: я плачу и при этом уверен, что мне пришлют товар. Вот было бы здорово, если можно было бы так доверять людям в более важных вещах. А то иной раз нельзя доверять самому близкому человеку, не то что бармену…
Ники внимательно на него смотрит. Что-то в его голосе заставляет задуматься.
– Мне ты можешь полностью доверять.
Алессандро улыбается:
– Конечно, самое большее – страховку свою получу!
– Нет, самое большее – ты испугаешься.
– Чего?
– Того, что тебе придется снова поверить в то, во что ты верить перестал.
И они замолкают, погрузившись каждый в свои мысли, воспоминания, переживания. Из этого состояния их выводит громкий голос:
– Возьмите коктейли: для вас – киви с земляникой, с лесными ягодами – для вас.
Ники берет свой стаканчик. И, поглядывая на Алессандро, тянет коктейль через соломинку.
– М-м-м, какой вкусный… Тебе твой нравится?
– Очень.
– Какой он?
– Что значит «какой»?
– Что там внутри?
– А, ты должна была сказать не «какой он», а какого он вкуса. Мой коктейль из лесных ягод…
– Мамма миа, ты еще хуже, чем моя училка по итальянскому, Бернарди. Она так же занудно прикапывается. Ты же прекрасно понял, что я имела в виду.
– Ну это в самом деле зависит от того, что ты хотела сказать… Ты же знаешь: итальянский язык полон оттенков и интонаций. Именно поэтому его изучают во всем мире: на итальянском можно точно выразить то, что думаешь.
– Это верно. Ладно, ты не такой, как моя Бернарди.
– Ну слава богу.
– Ты – хуже!
Она продолжает тянуть коктейль через соломинку. Выпив его, громко возит соломинкой по донышку, пытаясь высосать все без остатка; на громкие звуки оборачиваются люди за столиками, Алессандро тоже насмешливо за нею наблюдает. Она достает со дна все до последнего кусочка.
– Вот блин.
– Ну, что еще такое?
– Да телефон. – Она вынимает его из кармана. – Я поставила его на вибрацию. Блин, это родители.
– Может, они просто хотят услышать твой голос.
– Да, как же… обычные три вопроса: где ты, с кем ты, когда вернешься. Алло! Мама, это ты? Как я рада тебя слышать!
– Где ты?
– Я немного по центру прошлась.
– А с кем ты?
– Да мы с Олли. – Дернув плечиком, она кидает взгляд на Алессандро, как бы говоря: «Ну вот, теперь еще и врать приходится».
– Ники, Олли только что звонила. Сказала, что ты не отвечаешь на звонки.
Ники возводит глаза к небу, шевеля губами: нетрудно догадаться, что за слово она произносит… Алессандро, ничего не понимая, смотрит на нее. Ники громко топает ногой.
– Да нет же, мама, я не так сказала. Я только что была с Олли, но она не хотела ехать в центр, и мы расстались. Я сказала ей, что еду домой, а потом передумала и поехала сюда одна. Скутер я забрала.
– Как так? Она сказала мне, что возила тебя на перемене к механику. Когда же ты успела его забрать?
Блин, блин, блин. Повторяется та же сцена, Алессандро понимает все меньше и меньше.
– Ну, мама, как ты не понимаешь? Это я ей так сказала, потому что мне не нравится, как она водит, я боюсь сидеть у нее сзади и поэтому не хотела с ней ехать.
– Ну ладно. Тогда с кем ты вернешься?
– Я тут встретила одного приятеля.
– Твоего парня?
– Нет, мама… С тем уже все кончено… Я же говорила, мы расстались. Это другой приятель.
– Я его не знаю?
– Нет, мама, не знаешь.
– А почему?
– Да откуда я знаю, мама; может, когда-нибудь ты его и узнаешь.
– Я знаю только одно: все, что ты говоришь, – сплошное вранье. Разве мы не обещали говорить друг другу правду?
– Мама, – Ники понижает голос и отворачивается, – я сейчас с ним. Мы не можем перенести этот допрос на более удобное время?
– Хорошо. Когда ты придешь?
– Скоро.
– Скоро – это когда? Ники, не забывай, что тебе надо заниматься.
– Скоро, мама, я же сказала – скоро. – Ники отключается. – Когда мама начинает, она становится такой занудой…
– Ху же, чем Бернарди?
– Они могли бы посоревноваться. – Ники оборачивается к официанту: – А можно повторить? Еще один с киви и земляникой. Ужасно вкусно.
Алессандро приканчивает свой коктейль и бросает пластиковый стаканчик в корзину.
– Ники, неужели ты еще возьмешь?
– Какая разница? Плачу-то я.
– Не в этом дело. Два коктейля – не слишком?
– Знаешь, похоже, есть только один человек, способный заткнуть за пояс и маму, и Бернарди.
– Думаю, я понял, о ком речь.
Ники идет к кассе. Алессандро опережает ее:
– Стой, я плачу.
– Нет уж, я проиграла, значит, я и плачу. Значит, три коктейля и еще один соспезо[8]…
Кассирша озадачена:
– Извините, мы не можем отложить коктейль.
– Да нет, сейчас я вам объясню. Я плачу за наши три плюс за один для того, кто придет, а у него не хватит денег на коктейль. И тогда вы скажете ему, что он уже оплачен, и приготовите его…
Ники кладет перед кассиршей десять евро. Та взбивает коктейль и дает ей сдачи два евро.
– Неплохая идея. Ваша?
– Нет, моего друга Алекса. То есть на самом деле это такая неаполитанская традиция. Теперь практически все зависит от вас.
– От меня? В каком смысле?
– Мы вам доверяем, понятно? Соспезо полностью в ваших руках.
– Конечно, я поняла. Я дам его тому, кто нуждается.
– Вот и прекрасно. – Ники берет свой коктейль и идет к выходу. Но на полпути останавливается: – Мы ведь еще можем и днем зайти, чтобы проверить… До свидания!
Алессандро, глядя на кассиршу, разводит руками: «Извините, такая уж она недоверчивая…» – и догоняет Ники.
– Мама учила меня: доверяй, но проверяй. И еще многим другим поговоркам научила.
И они идут, болтая о том о сем: о путешествиях, в которых они были, и о тех, о которых только мечтают, о праздниках, о кафешках, тех, что недавно открылись, и тех, что уже закрылись, да мало ли еще о чем, – совсем забыв о
