Книга Милые развлечения - Стелла Камерон

– Ну…

Синтия подняла руки.

– Я знала это. Кусок дерьма. Подожди и увидишь. Он вернется и скажет, что хочет помочь тебе.

Перис медленно спустила ноги на прохладный, светлый, полированный деревянный пол. Она набрала полную грудь воздуха.

– Он придет, – настаивала Синтия. – Я…

– Он уже пришел.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Тобиас, перекинув через плечо смокинг, наблюдал, как кремово цвета «Лексус» Найджела исчез в темноте.

За двумя днями ада последовала адова ночь. Единственным светлым пятном оставался энтузиазм Найджела в изучении бизнеса.

Ослабив черный галстук, Тобиас пошел по спуску к деревянным докам, где располагались плавучие дома.

Кто-то пытался перерезать ему горло – в профессиональной сфере, и на роль потрошителя претендовал всего один кандидат – Попс Делайт. Сегодня вечером, во время делового ужина у Вестина, посвященного фондовым вопросам, Тобиас стал разъяренным свидетелем того, что могут сделать слухи и намеки.

Слух, крадущийся по великолепным коридорам Сиэтл Саксессфул, при большей свободе передвижения обрекал «Квинн» на финансовый крах.

Тобиас желал сейчас только одного: нырнуть голым в озеро. Напряжение возрастало – кипящий огонь, скрывающийся под внешне спокойной, контролируемой оболочкой.

Рокот моторной лодки перекрыл мягкий плеск и журчание воды под пирсами и доками. Белая луна отбрасывала дорожку на мелкой ряби. Запахи вокруг были чудесны – самые лучшие. Медовые цветы в деревянных кадках, смола, старые доски, изношенная пенька и отчетливый запах горячего, но чистого бриза Сиэтла.

Черт, было жарко.

Тобиас прошел ко входу в свой док и наклонился над поручнем. Вокруг себя он ощущал приглушенную ночную жизнь обитателей плавучих домов. Горело всего несколько огней. Час ночи посреди рабочей недели было самое время сна для большинства этих людей.

Музыка ветра одиноко звучала в ночи. Тобиас наклонил голову и слушал. В другую ночь это было бы волшебно.

Жаль слышать, что… хм – да, жаль, приятель.

Корнелл Миллертон, президент одного из самых солидных торговых банков на западном побережье, высказал свое сожаление перед лицом по меньшей мере десятка мужчин и женщин, которых Тобиас не мог позволить себе обеспокоить или взволновать – если беспокойство или волнение было связано с его именем.

И, когда он намеренно непонимающе улыбнулся, то встретил лишь сочувствующие кивки.

Черт.

Он беззвучно засвистел в кулак.

Иногда нам приходиться просто подсчитывать убытки и бежать, парень.

Острые голубые глаза Гюнтера Вильямса, еще одного застройщика из Сиэтла, не выражали ни симпатии, ни доброжелательности.

– Беспорядки в долине Скагит, – Роберта Макклеллан из «Макклеллан, Герстон и Макклеллан» прошептала по секрету Тобиасу и его давнему другу и наставнику в бизнесе Биллу Бауи. – Партнеры обсуждали это сегодня днем. Речь шла о доверии компании «Квинн» теряющей устойчивость.

И в то время, как у Тобиаса сжалось все внутри, он одарил женщину своей наиболее самоуверенной улыбкой и постарался убедить ее – впрочем, совершенно искренне, – что «Квинн» в исключительно хорошей форме.

Билл не успел скрыть участливого выражения лица, затем забормотал что-то про раздуваемые слухи. Они оба понимали важность доверия клиентов в их недешевой сфере деятельности, где единственная ошибка могла разрушить весь бизнес.

Тобиас сделал то, что редко делал с Биллом Бауи. Он соврал и стал настаивать, что понятия не имеет, о чем вся эта болтовня.

Но он знал. В конце концов, после отсиживания в своей драгоценной долине в течение долгих лет, – как серый паук, охраняющий сладкий пирог, – Попс Делайт обнаружил, что никто не трепещет при виде серого паука.

Человек, которому Попс продал почти весь пирог, хочет начать его есть.

Тобиас выпрямился и повернулся спиной к поручням. Он не выкручивал Попсу руки, настаивая на продаже. Кусок за куском старик сам предлагал ему землю. Теперь у Попса были деньги, а Тобиасу не позволялось тронуть и щепотку грязи, за эти деньги купленной.

Весь день вчера и сегодня, с Найджелом, преданно следовавшим за ним по пятам, Тобиас ходил, ездил и снова ходил среди людей-профессионалов с высокими ставками, чье время – и, следовательно, зарплата, – тратились впустую.

Ветер совсем не освежил его. Кровь стучала в висках. Он сорвал галстук и смял его в кулаке. Выпивка поможет хотя бы чуть-чуть смягчить его гнев.

Он быстро зашагал к дому, стуча каблуками по доскам. Были и еще намеки сегодня вечером, намеки, предполагающие, что кто-то дал Попсу немного дополнительной полезной информации: Тобиас Квинн настолько в отчаянье, что умоляет о помощи внучку старика.

Холодная сука. Всегда такой была. И будет. Он бы хотел… Да, он бы хотел увидеть, чего стоит ее разогреть. Дразнящая маленькая ханжа. Она хотела, чтобы он поцеловал ее, так же сильно, как и он этого хотел. Он ощутил огонь внизу живота. Она хотела больше, чем его поцелуи. Он узнавал возбужденную женщину, как только видел ее, чувствовал ее, вдыхал ее запах.

Ее запах. Какая-то экзотическая лилия или аромат растертых диких трав? Лилия паука. Влажно гладкая и чувственно бледная. Раскрывающая сладкие лепестки навстречу голодной жертве, которую соблазнит и затянет в себя.

И он попался.

Но он только пригубил от края этих лепестков, а лилия решила, что он достаточно напробовался и уже в ее власти.

Завтра он нанесет еще один визит на улицу Мейн. На этот раз с предупреждением.

Он прошел на боковую палубу своего двухэтажного плавучего дома и стал искать в карманах ключи.

Его рубашка отливала в темноте бело-голубым.

– Сюрприз, – сказала Перис, как ни в чем не бывало.

– Я не люблю сюрпризов.

Она только что поклялась себе, что ему не понравится этот сюрприз.

– Потрясла тебя, а?

Он не выглядел потрясенным. Он выглядел… непроницаемым. В слабом свете входной лампы его лицо было в точности таким, как она представляла себе – сотню раз – с тех пор, как он появился, незваный, в ее квартире.

Его губы раскрылись, она услышала вдох.

– Меня не легко потрясти. Как ты сюда попала?

– На машине.

– Хм.

– В доме, где я живу, есть две старые машины на всех. Меньше расходов и проблем с парковкой.

– Как необычайно удобно.

– Как ты снисходителен.

– Ты все такая же, – он повернул ключ в замке и открыл дверь. – Можешь доложить, что я еще стою, хожу и разговариваю – и все еще в деле. Спокойной ночи.