Книга Тайна старой монеты - Вильям Михайлович Вальдман

Наверное, и умирает человек потому, что его организм перестает вырабатывать этот необходимый препарат. Его жизнь оказалась сплошным крушением надежд: он любил родину — его заставили уехать из России надолго и разрешили лишь приехать умереть. Он обожал единственного сына, но тот жестоко обманул его.

Несколько дней назад он вернулся из инспекционной поездки, возвратился раньше, чем думал. Дома его не ждали. Вечером он взял кляссер и содрогнулся: там не было рубля Константина. Граф побледнел и грузно рухнул в кресло, в висках застучало, он закрыл глаза и тихо позвал Порфирия. Старый слуга, увидев хозяина, хотел бежать за доктором, но ему было велено сейчас же, немедленно позвать молодого графа.

— Где монета, негодяй? — едва слышно спросил отец, как только Василий появился в дверях.

— С приездом. Не волнуйся, отец, я дал ее посмотреть, они не верили, что она у нас есть. Завтра я принесу.

— Ты проиграл ее? Я прокляну тебя, — прошептал отец и попытался приподняться, но не смог и бессильно откинулся на спинку кресла.

— Ради бога, не волнуйся отец, я принесу ее завтра!

— Сегодня, сейчас... — Граф показал рукой на дверь.

Вечером Василий принес монету, отец долго рассматривал ее и, убедившись, что это та самая монета, облегченно вздохнул.

Сейчас он мудр. Эту мудрость ему дала новая религия, которую он с недавних пор стал исповедовать, — маловерие. Пусть оно лишает надежд, но зато от скольких разочарований освобождает. Кто ничего не ждет, тот не обманется. Жаль, что он так поздно понял эту простую — как все гениальное — истину.

На днях он пожаловался доктору на плохое самочувствие. Тот внимательно прослушал грудь, заглянул под веки, посчитал пульс и сказал: «Никаких лекарств я вам, граф, не пропишу. Панацея от всех болезней — мысль. Только она способна утешить и от всего исцелить. Если она причиняет вам боль, требуйте у нее лекарство от этой боли, и она даст вам его». Милый, умный доктор, как он все понимает.

...И уже ни во что не веря и ни на что не надеясь, он решил испробовать последний шанс — поговорить с Василием, ведь совсем скоро некому будет сказать погрязшему в грехах самому родному и близкому человеку суровую, жестокую правду. Нужна ли она ему? Не имеет значения. Отцовский долг он выполнит до конца.

Он послал Порфирия за молодым графом. Старый слуга пропадал целый день, вернулся к полуночи усталый.

— С внуком вас, ваше сиятельство, — не очень радостно произнес Порфирий. — С наследником-с.

Старый граф с трудом приподнял голову, пристально посмотрел на слугу.

— Говори толком, говори, что стряслось? Вижу же, что не все в порядке...

— Кончается, батюшка, молодая графиня, врачи говорят: надежды никакой. А внук живехонек, девять фунтов...

— Послали за доктором? Ну?

— Послали еще с обеда молодого графа.

— Говори, старый пес, не тяни...

— Не доехали-с они до доктора. Должно быть, по более важным делам ушли. Так, значит, я сам и привез доктора, а он меня ругает: почему раньше не приехал, спасли бы... — Порфирий перекрестился, вздохнул. — На все божья воля, ваше сиятельство. Да вы не убивайтесь. Может, сейчас доктор пожалует сюда.

Граф откинул голову на подушку. Внук у него. Успел дедом стать, а вот увидеть, пожалуй, не успеет. Какой он? Французы говорят: «Любите внуков, они отомстят вашим детям за вас». Какой смысл — в мести? Смысл — в любви. Кощунственно звучит, но он рад, что Юлия не дожила до этого часа, до позора. Вряд ли ее можно было назвать хорошей матерью, но и он сам тоже не образцовый отец. Легко-то как вдруг стало. Будто летит он над высоким зеленым холмом, навстречу восходящему солнцу.

— Известно ли достопочтенному представителю уголовного розыска, что такое рубль Константина? — с таким вопросом Арслан вошел в кабинет Соснина.

— Мне доподлинно известно происхождение рубля Николая. — Соснин достал из кармана рубль и потряс им в воздухе.

— Спрячь эту бумажку. Впрочем, если ты ее даже потеряешь, никто искать не будет. А вот рубль Константина, дорогой Николай Семенович, нам придется искать. Искать и найти. Во что бы то ни стало, — подчеркнул Арслан и, насладившись недоумением друга, рассказал о сообщении Барабанова, о посещении квартиры Андрея Зарецкого и беседе с ним.

— Только этого нам не хватало! Ни одного нормального дела.

— Нормальных уголовных дел и не может быть, — рассмеялся Арслан.

— Знаешь, пусть монетой занимаются другие.

— Почему — другие, Коля, если она органически вплетается в наше дело? — спокойно возразил Туйчиев.

— Стало быть, по-твоему, монету прихватили с собой «заочники»?

— Допустим, что они, — несколько уклончиво ответил Арслан.

— Хорошо, допустим. А то, что они пришли к Зарецкому с совершенно конкретной целью забрать запись телефонного разговора, — надеюсь, ты примешь без всяких допусков.

— Видимо так, — опять уклонился от прямого ответа Арслан.

— Зачем же им нужна была монета?

— А магнитофон? — парировал Туйчиев.

— А магнитофон взят, так сказать, попутно, вместе с кассетами. Как ни говори, а магнитофон и записи — это нечто единое. Предположить, что ими взят и рубль Константина, можно только при условии: они знали о его существовании. Ты это тоже допускаешь?

— Пожалуй, тот, кто направлял их за записью, мог знать о существовании монеты, и поэтому у «заочников» было не одно, а два задания.

— Согласен. Но почему они попутно не прихватили и другие монеты? Пусть они менее ценны, чем рубль Константина, а все же все вместе представляют ценность. Это и не нумизмату понятно. К тому же их проще вынести, чем магнитофон.

— Все это верно, — задумчиво произнес Арслан. — Однако непреложным остается факт исчезновения только этой монеты, и исчезла она после посещения квартиры Зарецкого грабителями. — Он остановился перед Сосниным и предложил: — Давай, Коля, сделаем наброски возможных вариантов исчезновения рубля.

— Идет, — согласился Соснин. — А кто знал о том, что у профессора была монета?

— Внук, Барабанов, Петрунин и Мезенцев. Это те, кто нам известен, что не исключает и других лиц, о которых мы пока ничего не знаем. Кстати, посещал Зарецкого по нумизматическим делам Носов, но знал ли он о монете — неизвестно. Хотя если сопоставить имеющиеся сведения, то можно допустить, что знал. По крайней мере, ему достоверно было известно о том, что