Книга Бойтесь данайцев - Вильям Михайлович Вальдман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
...Он вдруг отчетливо увидел со стороны весь путь, который прошел за последние дни. Жадность, конечно, жадность фраера сгубила. Вместо того, чтобы бросить машину и тихо лечь на дно, он, как настоящий кретин, гарцевал на этой лайбе, привлекая к себе всеобщее внимание. Ему все осточертело! Он устал от необходимости скрываться и непрерывно принимать решения. Хватит. Ведь, выбирая какой-то один вариант поведения, он тем самым хоронит остальные возможности. А где гарантия, что он выбрал правильный путь? Не будет ли он потом раскаиваться?
Весь ужас в том, что независимо от того, какой выбор сделаешь, раскаяние будет одинаковым.
Последние три дня он жил у Артема Азизбекова, с которым вместе учился в школе. Артем работал буровым мастером, но сейчас был в отпуске. Он очень обрадовался гостю: не виделись пять лет. Хозяин называл его Игорек, как когда-то в школьные годы.
Вечером в дом Азизбекова постучали, хозяин открыл и увидел двух мужчин. Увидел их и выглянувший в коридор Галимов.
— Наконец-то. Извелся я совсем. Прости, Артем, за беспокойство.
— Гражданин Галимов? — обратился к нему один из пришедших.
Тот усмехнулся и облегченно вздохнул.
Что делать с этим Флегмоновым? Идти к нему домой? Но под каким предлогом? Вызвать к себе? Абсурд, он откажется от всего и будет прав. Попытаться взять санкцию на обыск? Не выйдет, с основаниями более чем жидковато. Он, может, все ворованные книги уже сплавил давно. Прийти на работу? Бессмысленно!
— О чем задумался, детина? — Манукян присел рядом. Когда только он вошел? Сквозь стены что ли проникает, экстрасенс несчастный. Манукян между тем уже забыл о своем вопросе и стал лихорадочно рыться в вынутых из кармана тенниски бумажках, мурлыча себе под нос популярный мотивчик, в котором были очень нужные слова «Думай, думай, думай, думай...»
— У тебя в книжном мире кто-нибудь есть? Ты ведь когда-то, помнится, бегал все обмениваться... по истории джаза, кажется, — после секундной паузы спросил Соснин.
— Верно, товарищ майор, собирать-то я собирал, но в один прекрасный день — день зарплаты — я всю ее отдал за биографию Луи Армстронга. Помните? — Соснин отрицательно покачал головой. — Ну, я еще тогда с лица спал, похудел, вы меня еще с Арслан Курбановичем тогда ненавязчиво так подкармливали до следующей зарплаты, и все крутили указательным пальцем то у моего виска, то у своего, — продолжал уточнять Манукян.
— А-а, — протянул Соснин, — как же забыть такое.
— Вот после этого я завязал. Да и кто такое выдержит, для этого надо свою фабрику по производству колготок иметь. Собрал я, значит, свою коллекцию и отнес. У брата в Нахичевани дочь родилась, так ей все и пошло.
— Отнес в букинистический? — поинтересовался Соснин.
— Да нет, адресок дали старичка одного, он, говорили, без скидки покупает. Я к нему, он, как услышал, глазенки у него заблестели, но виду старался не подать. Короче, сделка состоялась, и с тех пор про историю джаза я по «Маяку» просвещаюсь. На днях, между прочим, такое поведали, что я...
Опасаясь, что конца джазовым историям не будет, Соснин прервал Манукяна и рассказал ему про Флегмонова.
— Как ты считаешь, может ли он иметь связи в мире книжных дельцов? — с надеждой посмотрел Соснин на Манукяна.
Женя наморщил лоб и сказал, что шанс — более чем призрачный, но, как он понимает, другого сейчас просто нет, поэтому можно попробовать.
Особенностью памяти Манукяна была ее блочность, то есть, в голове его располагалось множество блоков с банками информации, к которым он прибегал в необходимых случаях.
— Так, — открыл Женя один из ящичков, — старичка звали Федор Семенович. Телефон 44-59-71. Разрешите узнать, товарищ майор, как зовут Флегмонова?
— Василий Андреевич.
Выяснив возраст и место работы Флегмонова, Женя набрал номер.
— Алло, здравствуйте, Федор Семенович. Это Женя беспокоит, помните, Женя из динки-джаза? Узнали? Ну вот и ладненько. Нет, больше ничего по джазу нет. У меня к вам вопрос, товарищ из центра приехал, книгой одной интересуется... — Манукян внезапно дико завращал глазами, прикрыл рукой микрофон и зашептал: — Как называется? — Соснин быстро написал ему на листочке название. — Алло, алло, помехи какие-то. Так вот, называется «Автомобильный транспорт США». Вы не можете разыскать? Сложно? Конечно, я понимаю, а к кому посоветуете обратиться? Да нет, он товарищ солидный, за ценой не постоит. — Манукян напыжился, опустил уголки губ и подмигнул Николаю: дескать, знай наших! — Записываю. Как, как? Васек... Так, есть, а фамилию, пожалуйста, по буквам... Значит, Федя, Лена, Егор, Григорий, Михаил, Ольга, Николай, Олег, Василий... Флег-мо-нов? Есть. А телефончик? Пишу. Так мы прямо от вашего имени, если позволите. Огромное вам спасибо. Всего хорошего. — Манукян тихо положил трубку на рычаг. — Ума не приложу, что бы вы делали без меня. Действительно, как просто открываются все ларчики, когда к ним подходит профи.
— М-да, от скромности ты не умрешь.
— Зачем такое говоришь? — с сильным кавказским акцентом ответил Женя. — Ты лучше беги за деньгами, бери побольше и иди книгу покупай. Я ведь за тебя поручился своим именем, которое есть, и банковским счетом, которого пока нет.
— Ты что, совсем опрокинулся? — возмутился Николай. — Я буду покупать ворованную книгу? Я лишь гляну номер телефона на суперобложке, а потом Флегмоновым займутся, как говорится, соответствующие органы.
— Тщательнее нужно готовиться к операции, товарищ майор, тщательнее. А вдруг он вас спросит о новых модификациях «Форда», а вы, извините, не в дугу. Считаете, что кроме вашего «Запорожца» вообще никаких марок автомобилей не существует. Кстати, ваш «Ягуар» очень похож на самогонный аппарат. Не боитесь, что задержат? Давайте лучше, я слетаю к этому «библиофилу». Все-таки, как вам ни неприятно слышать, но я — кандидат в мастера по автокроссу и в моделях волоку.
— Давай, Женечка, — обрадовался Николай. — Только аккуратно.
— Фирма веников не вяжет, — отпарировал лейтенант Манукян.
К вечеру Манукян созвонился с Флегмоновым. Тот долго и нудно расспрашивал от кого звонят, что нужно, и после долгих покашливаний, раздумий и колебаний смилостивился и разрешил приехать к нему домой в семь вечера, «но только на пять минут, я по делам должен отлучиться».
Манукян добрался на автобусе до нужной остановки и долго блуждал между домами-близнецами. Кроме того, что они стояли не по порядку: после номера один шел сразу сорок восьмой, а рядом стоял четырнадцатый,
