Книга Переполох в Тридевятом, или Как женить Кощея - Юлия Фадеева

Гордо вышагивая впереди, тощее животное ещё и умудрялось без умолку мяукать:

— А знаете, что история этого леса уходит своими корнями глубоко в древность, милые дамы! — промяукал четвероногий пушистик, кося одним глазом в сторону Серафимы.

— Не знаю и знать не хочу. — шёпотом отозвалась она, обходя умника стороной. — И вообще, Василий, будь добр помолчи хоть пару минут, голова уже трещит от твоей болтовни.

— Болтовни? Ваше невежество просто поражает, я провожу развёрнутую экскурсию по старейшему на Руси лесу, а вы, неуважаемая, не желаете прикоснуться к великому и ужасному…

— А что в нём такого ужасного? — не удержалась от вопроса Любаша.

— О, красивейшая из мудрых, благодарю тебя за интерес к истории, — кот пафосно склонил голову, — прошу следовать за мной.

Василий Леопольдович важной походкой прошествовал вперёд подруг и многозначительно изрёк:

— Так вот, милейшие…

Несколько часов скитания по лесу и бесконечной болтовни лохматого мудреца настолько утомили Симу, что она едва сдерживала душевный порыв подвесить усатого на первом же суку, естественно, за хвост.

— Слушай, профессор, — не выдержала женщина, — когда мы уже выйдем из этой темноты? Где тропинка?

— Какая тропинка? Я надеялся, что это вы меня спасаете от страшной доли…

— Что? Так какого лешего ты уже битый час водишь нас по лесу и сказки рассказываешь? — ошарашенно закричала Симка.

— Так это… работа у меня такая, — медленно облизывая лапку, отозвался Леопольдович.

— Кошмар! — вдруг заверещала, молчавшая до этого, Любаша. — Мы заблудились!

Испуганный, столь ярким проявлением эмоций со стороны его фаворитки, котяра вытаращил глазищи, вздыбил шерсть и необычайно круто выгнул спину.

— Мя-а-ау, заблудились? Это же Леший проказничает, он всегда недолюбливал меня. — истерический кошачий визг сотряс густую тишину, спугнув стаю каркающих пернатых. — Ягушкина избушка, что же делать, как выбраться из этого опостылевшего леса? Воздуха хочу, света солнечного и тёплого ветерка!

Василий, неистово вопя, носился вокруг онемевших от происходящего женщин, а те, словно волчки, крутились на месте, пытаясь поймать взглядом перепуганное животное.

— Стоять! — вдруг вскрикнула кухарка.

Она быстро сложила пальцы в кольцо, засунула их в рот и громко свистнула.

Кот с разбега врезался в ноги Симы, которая также со всей силушки рухнула прямо на него.

— Любка, ты смерти моей хочешь?! Этот зверь чуть ноги мне не переломал! — захныкала Серафима, запутавшись в длинной юбке. — Давай его тут оставим, а?! Этот чёрт лохматый точно в могилу нас загонит.

— Мя-а-а-ау, — раздалось из-под, пытающейся подняться на ноги, женщины, — слезь с меня, корова в юбке.

— Ну всё, комок шерсти, ты напросился! — взъярилась Сима, подскакивая на ноги и резко оборачиваясь в сторону, распластанного по земле кота. — Прощайся с жизнью, мохнатый, сейчас тебя живьём в землю закопаю.

Кот, до этого изображавший из себя великомученика, резво подскочил на все четыре лапы и, прытко спрятавшись за юбку Любаши, проверещал:

— Живым не дамся!

— А ты мне живой и не нужен! — хищно оскалилась Сима, надвигаясь на Ваську.

— Люба! Любонька, красавица, умница, защити меня от своей ненормальной подруги! Ты посмотри на неё: глаза красные, аки у чёрта…

— Это я-то чёрт?! — заорала Серафима, побагровев от злости.

— Ты! — вторил ей кот, нервно дёргая хвостом из стороны в сторону. — Ты…

— Что, словарный запас кончился, Васька? — позлорадствовала Сима.

— Василий Леопольдович!! — заверещал тот, выпрыгивая из своего ненадёжного укрытия, и тут же был схвачен проворной Серафимой за шкирку.

— Ох ты ж, мать честная! — раздался знакомый голос запыхавшегося волка.

Все трое, заплутавших путников, тут же повернулись в его сторону и, опешив, замерли — серый стоял с вывалившимся из пасти языком и мокрой шерстью с головы до хвоста.

— Ну нифига се ты вспотел! — шокировано выдала Люба.

Волк же, словно не заметив высказывания Любаши, произнёс:

— Вы чего тут устроили?! От вас вся живность лесная разбежалась, а когда я к вам бежал, чтобы узнать в чём дело, мне навстречу Леший попался! Перепуганный, дёрганный, весь трясётся со страху!

— А чего мы… Мы — ничего. — пролепетала Сима, тут же швырнув кота на землю, из-за чего тот громко мяркнул, потирая огромной лапой ушибленный зад.

— Ага, вижу. — хмыкнул волк, насмешливо глядя на резко притихшего кота.

— Слушай, серенький, а ты чего весь мокрый-то? — поинтересовалась Люба, подозрительно сощурив глаза.

— Так я же вашему совету последовал — в речку с палкой вошёл да ждал, пока блохи проклятущие все туда переберутся. И ведь пошли же! Если бы не тот свист и перепуганная живность, ото всех вредителей сегодня же избавился бы. Эх, снова в воду придётся лезть. — объяснил волк, стряхивая влагу с шерсти. — Ладно, горемычные, следуйте за мной — выведу вас из леса.

Горе туристы, тяжело вздохнув, последовали за своим провожатым.

Спустя полчаса счастливые подруги в сопровождении огромного волка и довольно крупного чёрного кота ступили на уже знакомую зачарованную тропу.

— Слава тебе, Господи! — запричитала Люба, тиская серого и целуя его слегка подсохшую морду. — Без тебя мы бы чёрт знает сколько скитались по этому странному лесу.

— Так это, работа у меня такая. — смущённо рыкнул волк и попытался вырваться из стального женского захвата. — Идти мне нужно, дела, знаете ли.

И волк, довольно вильнув хвостом, снова прыгнул в густые заросли, и был таков.

— Ну что, Васька, пошли, что ли. — гордо вздёрнув подбородок, фыркнула Симка и, крутанувшись на месте, потопала в сторону выхода из лесной чащи.

— А я? — удивлённо вскинула брови Любаша. — Мне что тут оставаться? Чего это ты только кота с собой позвала?

— Так ты в любом случае пойдёшь со мной, а этому, — Симка, повернувшись к подруге, кивнула в сторону Леопольдыча, — я ещё и пинка дам для ускорения.

— Фшшшш! — раздалось разъярённое снизу.

— Не шипи, мохнатый. — лениво протянула Сима, махнув на кота рукой.

— Фу, манеры ваши, неуважаемая Серафима, оставляют желать лучшего. — назидательно выдал кот, на всякий случай отходя подальше от неуравновешенной тётки. — Рискуете остаться невежественной особой до конца лет своих — вот обижусь и не стану учить уму да разуму.

— Ой, напуга-а-ал! — скривившись, словно проглотила кислое яблоко, протянула Сима. — Ты, между прочим, тоже рискуешь… сменить пол.

— Чего-о-о? — завопил ошарашенный Василий, во все глазищи уставившись на неё и на всякий случай опустив хвост вниз. — Ты не посмеешь, женщина!