Книга Бульдог Драммонд (следствие ведет Хью Драммонд) - Герман Сирил Макнейл

Гортанный смех не оставил сомнений относительно того, что это была за страна, и Лэкингтон спрятал прибор в карман.

– Пойдем и заберем его! – приказал он, и его преспешники направились к выходу.

Высокомерно Лэкингтон пнул одну из собак; она перевернулась, словно мешок, и неподвижно замерла в новом положении. Тогда он подошел по очереди к каждому из трех мужчин, растянувшихся в креслах. Он резко повернул лицо каждого к свету и изучил; потом позволил их головам с глухим стуком упасть назад, на спинки кресел. Наконец он подошел к окну и остановился возле Драммонда. В его глазах сверкала холодная ярость, и он пнул Хью, лежащего без сознания, по ребрам.

– Щенок! Думал, я прощу удар в челюсть! – процедил он сквозь зубы.

Лэкингтон достал другую коробку из кармана и посмотрел на нее любовно.

– Это? – Усмехнувшись, он спрятал коробку назад. – Это слишком хорошая смерть для вас, капитан Драммонд! Без боли и во сне! Нет, мой друг, я думаю, что могу сотворить что-то лучше, чем это; что-то действительно артистичное…

Двое вернулись, и Лэкингтон посмотрел на них.

– Вы связали старуху?

– Связали и заткнули рот на кухне, – ответил один из них лаконично. – Вы собираетесь порешить эту падаль? – говорящий обвел взглядом спящих. – Они поганят землю, это порода щенков.

– Им недолго поганить ее. Но вот этот… – Лэкингтон указал на Драммонда. – Не умрет так легко. У меня есть маленький счет к нему…

– Груз в машине, – донесся голос снаружи, и, посмотрев на Хью Драммонда в последний раз, Лэкингтон направился к выходу.

– Мне пора. До свидания, мой неловкий молодой бычок. Прежде чем я закончу с вами, вы будете молить о милосердии. И вы не получите его…

В тишине ночи взревел мотор мощного автомобиля. Постепенно шум мотора замер вдали, и тишина вернулась, нарушаемая лишь ропотом реки и криками сов. И тут, с внезапным грохотом, Питер Даррелл свалился со стула, ударившись головой о подлокотник.

Глава шестая,
в которой очень старая игра происходит на Хогз-Бэк

Плотный и густой серый туман накрыл Темзу. Он покрыл воду и низины на западе, словно массивный белый ковер; он дрейфовал вяло под старым мостом, который перекинут через реку между Горингом и Стритли. Это был час на рассвете, и сонные пассажиры, протирая окна их вагонов, когда Плимутский экспресс приближался к Лондону, заворачивались в пледы. Все выглядело холодным… холодным и мертвым.

Медленно, почти неощутимо пар поднимался и растекался за пределы покрытых лесом холмов Базилдона. Облако тумана накрыло живую изгородь и розовые кусты небольшого сада, который простирался от дома вниз к краю воды, добрался до самого дома. Это случалось летом каждое утро, и обычно окна нижних комнат оставались закрытыми, пока туман не рассеется и солнце не озарит деревья и реку. Но этим утром в обычной программе произошло изменение. Внезапно открылось окно, и человек с белым измученным лицом высунулся наружу, судорожно втягивая в себя утренний воздух. Клубы тумана привидениями вплывали мимо него в комнату, где на полу лежали недвижно два человека и две собаки.

Человек отошел от окна, пошатываясь, только затем, чтобы вернуться с одним из двух других на руках. И затем, пропустив его через окно на газон снаружи, он повторил это со вторым. За людьми последовали и собаки. Закончив спасательную операцию, человек подполз к воде и склонился над ней.

«Никогда еще мне не бывало так плохо по утрам», – подумал он, глядя на свое отражение.

Через некоторое время, с мокрым лицом, он возвратился в дом и обнаружил, что его друзья постепенно возвращаются к жизни.

– Проснитесь, герои, окуните свои идиотские хари в реку! – заорал он.

Питер Даррелл кое-как встал.

– В рот мне ноги! Хью, что произошло? – пробормотал он ошарашенно.

– Нас отравили, – мрачным голосом объявил Драммонд.

Алджи Лонгуорт, лежа посреди клумбы, по-дурацки закатил глаза.

– Старик! Бери вино в другом магазине. Милосердные Небеса! Почему я не умер вчера?

– Не будь дураком, Алджи, – проворчал Хью. – Вы не были пьяны вчера вечером. Возьмите себя в руки. Нас всех усыпили какой-то дрянью. И теперь, – добавил он с горечью, – мы очнулись, но потеряли Поттса.

– Я ничего не помню. Они забрали его? – сказал Тоби Синклер.

– Конечно. Непосредственно перед тем, как я вырубился, я видел их всех в саду, и свинья Лэкингтон был с ними. Однако, пока вы отмокаете, я все проверю.

С мрачной улыбкой он наблюдал за тем, как все трое направились к воде; тогда он повернулся и пошел наверх в комнату, которая была занята американским миллионером. Она была пуста, как он и предполагал, и, тихо выругавшись, он поплелся назад. Стоя у же в дверях, он вдруг услышал тихий стон, доносящийся с кухни. На мгновение он пришел в замешательство; потом, проклиная себя, кинулся туда. Привязанная к столу, с кляпом во рту, несчастная госпожа Денни сидела на полу с лицом, перекошенным от гнева…

– Что же, спрашивается, скажет Денни, когда услышит об этом! – пробормотал Хью, лихорадочно перерезая шнуры. Он помог ей встать и затем мягко усадил ее на стул.

– Госпожа Денни, эта свинья причинила вам боль?

Пять минут ушло на то, чтобы убедиться, что физически с госпожой Денни все в порядке. Но гнев достойной женщины изливался водопадом на весь мир, и ему досталось наравне со всеми. Наконец, вытолкав Хью из кухни, она хлопнула дверью у него перед носом.

– Завтрак через полчаса, хотя ни один из вас не заслуживает его.

– Мы прощены, – заметил Драммонд, когда он присоединился к другим на газоне. – Готовы к завтраку? Жирная колбаса и сочный бекон…

– Заткнись, или мы бросим тебя в реку. Мне нужен бренди! И содовая! – простонал Алджи.

– Не понимаю, как они сделали это… – пробормотал Даррелл. – Поскольку я пил только бутылочное пиво. Как они сумели в него что-то подмешать?

– Теперь, Питер, я не знаю, что нам делать… – ответил Драммонд мрачно.

– Сволочи! – сказал Алджи. – Мне, наверное, год придется голову лечить. Хью, я положительно терпеть не могу ваших «друзей»…

Через несколько часов автомобиль, выехав от знаменитого химика, чьи рецепты известны от Сингапура до Аляски, остановился возле бара на Пикадилли. Из него вышли четыре молодых человека, которые в полном безмолвии подошли к стойке. Слова были не нужны. Четыре кружки пенящегося пива были выпиты, четыре лимонных леденца съедены, и затем, все еще молча, четыре молодых человека возвратились в автомобиль и уехали. Это был торжественный обряд, и по прибытии в Молодежный спортивный клуб эти четверо уселись, все еще обдумывая случившееся.