Книга Один против всех - Борис Седов

Он встал, пожал неудобно сидевшему в кровати Черных руку.

- Все, не болей, Черных, чао-какао!

- Что? - приподнялся в постели Черных.

- Чао-какао, говорю. Понимаешь, полгода я с одной девчонкой кувыркался, прилипчивая, зараза! От нее и научился эту глупость говорить - чао-какао! Ладно, пока. Приезжайте к нам в Израиль, господин Черных!

* * *

Деньги, полученные от Миши Канцерсона, Черных так и не потратил. Освоившись с новым компьютером и подключив его к «Интернету», Женя Черных начал играть на бирже. Теорию и практику биржевого действа он освоил быстро, первое время имел дело только с акциями известных и раскрученных компаний, но постепенно втянулся, заболел биржевым азартом и как-то за один раз потерял 500 000 долларов, опрометчиво купив большой пакет акций незнакомой компании «Ойлинг».

На следующий день прошел слух, что президента компании Хрюнова посадили, и акции отдавали уже почти даром, но желающих покупать проблемный товар не было. 500 000 - это было почти все, что лежало в потрепанном портфеле, но Женю это волновало мало. Полдня он лазал по разным любопытным сайтам и, наконец, нашел то, что искал. Прочитав пару документов из одного о-очень закрытого сайта, Женя вернулся на биржу и за бесценок купил проблемных акций ровно столько, чтобы у него получилось 49% всего массива акций. Если это был и не контрольный пакет, то пакет с решающим правом голоса. А еще через день проблемную компанию купил нефтяной колосс, и акции «Ойлинг» стали котироваться наравне с акциями «Лукойла» и «Юкоса».

Получив деньги, Черных с биржи ушел, но за событиями на рынке ценных бумаг следил постоянно. После сделки с акциями «Ойлинг» к нему по интернету стали приходить интересные предложения. Солидные компании мечтали видеть Женю Черных в своих рядах, должности предлагались разные - от финансового аналитика до генерального менеджера продаж с окладом, позволяющим покупать носовые платки и туалетную бумагу только у известных кутюрье. Но бывший завлаб уже почувствовал вкус абсолютной свободы и не хотел этой свободы лишаться. Ни за какие деньги.

Несколько лет прошло в спокойной праздности богатого человека. Черных купил квартиру в зеленом пригороде, отремонтировал и обставил ее по своему вкусу и несколько дней в неделю жил там, слушал музыку любимого Вагнера, приглашал девочек по вызову, всегда в одной и той же фирме, чем заслужил репутацию постоянного клиента и право на эксклюзивное обслуживание, и вообще вел жизнь, единственно достойную умного человека.

Дважды в год он ездил в Швейцарию, где проходил курс интенсивной терапии в знаменитой на весь мир клинике, но всегда возвращался обратно, в старую питерскую коммуналку и советское кресло для инвалидов. Соседей его периодические исчезновения не удивляли - Женя Черных болел с детства и всю жизнь где-нибудь лечился. О подлинных размерах его состояния не знал никто, даже его мама, Вероника Михайловна, как не знала она о стоящем в платяном шкафу старом потрепанном портфеле с медными замками. Денег оттуда Черных больше не брал, портфель был для него своего рода талисманом, символом удачи и процветания.

С людьми Евгений Павлович Черных общался редко, деловые партнеры связывались с ним по интернету, прежние сослуживцы по лаборатории вычислительной техники давно разбежались, практикантка Надюша родила мальчика и уехала в родной Сольвычегодск повышать сексуальную культуру архангелогородских аборигенов.

Из старых знакомых остался только Петька Чистяков, с которым они учились вместе в 12-й школе на Васильевском острове. После того как забияка Кастет уехал поступать в Петродворцовое военно-спортивное училище, Петька Чистяков незаметно занял его место - пару раз в неделю приходил в гости, пил чай с принесенными с собой пряниками, балагурил и рассказывал городские новости.

Со временем он стал известным в городе автослесарем, имел обширную клиентуру и зарабатывал намного больше завлаба Черных. Он-то первый и заметил перемены, происходящие в простом инвалиде первой группы, - гладкость кожи и задорный блеск в глазах никак не подходили к образу неподвижного калеки, точно так же, как и запах дорогого парфюма, или галстук от Версаче, забытый на спинке потертого кресла. То, что у Петьки Чистякова тоже была какая-то вторая, неведомая другим жизнь, Черных понял давно и решил, что пришла пора раскрыться, тем более что в задуманной им авантюре без помощника было уже не обойтись.

Как-то вечером, попив кофе «Пеле» с бутербродами из финского сервелата и длинной «французской» булки-багета, немыслимая роскошь с точки зрения российского пенсионера, Черных осторожно спросил Чистякова:

- А какие у тебя планы, брат Петя, на грядущие выходные?

Брат Петя в ближайший уикенд хотел поехать на дачу, чтобы заняться посадкой постылых корнеплодов. Собственно, ехать он не хотел, а корнеплоды ненавидел, но этого требовала дражайшая половина Чистякова, а Петька был перед ней виноват - дважды за неделю пришел домой с запахом спиртного и один раз с губной помадой на теле, поэтому отказать половине не мог, но очень хотел. Обо всем этом он и рассказал Черных, умолчав, правда, о следах губной помады. Будучи человеком деликатным, Петька Чистяков искренне сочувствовал своему приятелю, напрочь лишенному женской ласки, и остерегался лишний раз бередить это его больное место.

Выслушав скорбный рассказ Чистякова, Женя снял трубку и позвонил его жене:

- Мариночка, Черных тебя беспокоит. Я к тебе с нижайшей просьбой. Сама знаешь, дачный сезон начинается, погода уже наладилась, и хочу я на природу выехать, мама хибарку сняла в области, там лето и проживу. Так я тебя прошу - отпусти Петьку на выходные ко мне, поможет в хибару перебраться. Сама знаешь, из меня грузчик-то хреновый, а вещей набралось порядочно… Да, конечно, никакой водки, я не пью и ему не дам! Женщины? Да там в деревне две старухи живут, и все! Так что можешь быть спокойна, вернется твой благоверный чистым и непорочным, как слеза младенца. Спасибо, Мариночка, отечески тебя целую!

Черных положил трубку и сказал:

- А теперь слушай сюда, слеза младенца!..

Желание Евгения Павловича Черных удивить своего школьного друга исполнилось на все сто процентов, если не больше.

Чего стоило вытянувшееся лицо Петьки Чистякова, когда дверь элитной, в двух уровнях, квартиры открыл ему сам хозяин. Вместо убогого, прикованного к инвалидному креслу калеки, кривобокого, обезноженного, которого в школе называли «Квазимодой», перед Чистяковым стоял высокий мускулистый атлет в расшитом золотом кимоно. По обе стороны роскошного атлета стояли две красавицы, блондинка и мулатка, в коротких, открывающих ноги, пеньюарах.

- Простите, - сказал Петька Чистяков и посмотрел на номер квартиры.

- Этому нет прощения, - ответил Женя Черных и с помощью красавиц затащил его внутрь.

То, что происходило после того, как захлопнулась дверь квартиры, Петька Чистяков вспоминал еще несколько месяцев подряд, а отдельные, наиболее впечатляющие моменты, помнил до сих пор. Собственно, и сейчас при слове «оргия» он вспоминал тот уикенд в мае девяносто восьмого года…