Книга Феникс. Возродиться из пепла - Бекки Чейз

Мы долго упражняемся в злословии и проходимся крепким словцом по родственникам друг друга. Когда список ругательств начинает иссякать, Люцифер наклоняется ко мне.

— Думаешь, я увижу там что-то новое? — он бросает красноречивый взгляд на полупрозрачный бюстгальтер.

— А тебе и не предлагают!

И раньше не предлагали — он все и всегда берет сам. Самонадеянный наглец, которого не волнует ничего, кроме собственных низменных желаний.

Внезапно нахлынувшая ярость придает мне сил. Схватив за ворот рубашки, я стаскиваю Люцифера в воду и кидаюсь за одеждой, но резкий рывок за крылья возвращает меня назад.

— Не забывай, кого дразнишь, — второй рукой Люцифер наматывает мои волосы на кулак, заставляя запрокинуть голову.

— Отпусти, — шиплю я в темнеющие глаза.

И, дернувшись, еще сильнее впечатываюсь в его грудь. Рискуя вывернуть крылья, я пытаюсь освободиться, но Люцифер с напором вжимает меня в стену. Так, что ни вздохнуть, ни повернуться.

— Надо же, какая избирательность, — брезгливо цедит он сквозь зубы. — Когда святоша лапал тебя в лазарете — ты не возражала.

По позвоночнику пробегает знакомый холодок.

— Так это ты следил за нами?

Вместо ответа Люцифер отпускает мои крылья, но только для того, чтобы скользнуть освободившейся ладонью по животу и поддеть край кружевной резинки.

— Давай проверим, насколько тебе все равно, с кем…

— Нет! — взвиваюсь я, когда его пальцы пробираются под тонкую ткань.

Но разве слова остановят демона? Еще секунда — и он дотронется до чувствительных складок.

— Люцифер, хватит!

Сердце колотится, бешено качая кровь. И, кажется, что она вот-вот закипит, испарив воду вокруг нас. А прерывистое дыхание расплавит воздух.

Пальцы Люцифера медленно обходят клитор и чуть сдавливают его, ­до едва ощутимой боли. А потом снова скользят, едва касаясь. Не нежно — а дразня. От возбуждения у меня слабеют ноги. Я не должна… позволять… Мысли путаются. Великий Боже, за что мерзавцу дана такая власть?

— Неужели в тебе нет ни капли уважения? — всхлипываю я, стиснув его запястье, словно это может сдержать настойчивую руку. — Если не к законам, то хотя бы к месту…

Ехидный смешок щекочет мою шею.

— Чертов храм этого заслуживает. Почему бы не осквернить его в полной мере? — развернув к себе лицом, Люцифер подхватывает меня под ягодицы и усаживает на алтарь.

Едва мои бедра касаются мраморной поверхности, все расплывается перед глазами. Сквозь дымку сверкает занесенный меч — его держит крылатый воин с сияющим ореолом над белоснежными перьями… это же архангел!

Откуда-то сбоку к нему устремляется темная тень, и сознание заполняет истошный женский вопль:

— Не тронь моего сына!

Огненная струя отбрасывает архангела в сторону. Меч выпадает из ослабевших рук и отлетает к алтарю, на котором… лежит младенец!

— Я убью тебя, Израэль! — размытый силуэт перемещается к поверженному архангелу.

— Закончи начатое, — хрипит он, сгорая в пламени.

Чьи-то руки подхватывают клинок и замахиваются над алтарем.

— О нет, мой мальчик! Мой дорогой Саат... 

Меч со свистом описывает дугу, и крик переходит в вой. От вида брызнувшей крови меня едва не выворачивает наизнанку.

— Они убили… — трясусь я, вцепившись в предплечья Люцифера. — Убили ребенка…

— Что ты видела? — его лицо вмиг становится серьезным.

— Это был… крошечный младенец… — в глазах мутнеет от слез. — Господи, какая жестокость…

— Не ной, а рассказывай, — Люцифер встряхивает меня за плечи.

Я все еще на грани отступающего кошмара и реальности. И не осознаю, что говорю. Жертва — невинный младенец. Как архангел мог пойти на такую дикость?

— Она не смогла его спасти. Пыталась, но не смогла… — отрешенно бормочу я. — Боролась… Выкрикивала чье-то имя… Раиль или Раэль…

— Израэль, — поправляет Люцифер.

Он знает, что здесь произошло! От догадки меня кидает в жар.

— Расскажи, — прошу я.

И прекрати мои ночные кошмары, пока я не сошла с ума.

— Почему ты это видишь? — проигнорировав мольбу, Люцифер удерживает мое лицо за подбородок и пристально всматривается в глаза. — Неужели смертный дар усилился…

Он не успевает закончить — сверху слышатся шаги, словно кто-то прохаживается у нас над головами, по уцелевшей части колоннады. И только в этот момент я понимаю, что все еще сижу на алтаре. В одном нижнем белье. Перед Люцифером. Охнув, я отталкиваю его и соскакиваю в воду.

Шуршание подошв все ближе, уже можно различить и голоса спорящих.

— Говорю же, она спрашивала не из праздного любопытства! — доказывает кому-то Юстиана.

Надо срочно выбираться из воды, пока нас не заметили. Люциферу не страшна проверка помыслов, а вот мне не помогут и сутки медитации. Юстиана вычислит ложь с первой секунды.

— Ваши догадки не могут подождать?

— Ромуил! — узнав второй голос, я отшатываюсь к колонне. 

Если эти двое нас увидят, даже до проверки разума не дойдет.

— На моего сына напали! И я не буду тратить время на необращенную, которой захотелось сунуть нос в чужую родословную.

В панике я раскрываю крылья, чтобы стремглав вылететь через ближайший пролом в крыше.

— Не дергайся, — Люцифер складывает ладони и поднимает их над головой.

Он издевается? Дорога каждая секунда! Надо бежать!

— И приготовься опалить перышки, ­— Люцифер разводит руки в стороны, и я чувствую, как за спиной появляется и медленно нарастает жар.

Что он задумал? Обернувшись, я еле сдерживаю изумленный возглас — прямо посреди сенота открывается проход в уже знакомый огненный тоннель.

— Нет, — упираюсь я, пока неведомая сила затаскивает меня внутрь. — Я не хочу в то проклятое болото!

— Я заберу тебя, когда свидетели уйдут.

Оказавшись в вихре пламени, я вижу самодовольную улыбку Люцифера, но съязвить в ответ не позволяют сомкнувшиеся огненные стены.

В один миг я оказываюсь отрезанной от небес. Горячий воздух обволакивает тело и позволяет подняться выше. Я балансирую в нем, помогая себе крыльями. И очень скоро убеждаюсь, что вполне сносно держусь на лету. Не нужно ни отклоняться от центра тоннеля, ни вилять в попытке поймать поток — до врат я добираюсь, не повредив перьев.

От поднимающихся испарений слезятся глаза. Прикрыв нос рукой, я опускаюсь на один из камней у болота. Босые ступни тут же пачкает серая пыль, которой покрыта вся пещера. И нет ни травинки, ни листка, чтобы стереть эту грязь, как и у меня нет лишнего клочка ткани.