Книга Начало игры - Алексей Ильин

А вот тот маленький пистолетик…

Айя встала, подошла к столу, даже не пытаясь соблюдать тишину. Взяла оружие. Покрутила в руках и сказала:

— Я у Дока взяла пистолет. Жаль, что не вернули.

Керро вернулся, неся в руках скатку спальника. И — чем особенно удивил свою гостью — старую пластиковую щетку.

— Слишком быстро пришлось уходить. Вернут, — сказал он и добавил: — А брать чужое оружие невежливо.

— Извини, — девушка поспешно отдернула руки.

Мужчина передал ей спальник, щетку и показал на пол:

— Устраивайся. Разговоры завтра.

Керро сел дальше чистить дерринджер. Айя подмела комнату, несколько раз звонко чихнула, раскладывая спальник, который тоже был пыльным. Девушка кое-как расстелила его, сняла куртку, свернула ее в несколько оборотов, устроила в изголовье вместо подушки и забралась внутрь мешка.

— Спокойной ночи, — пробормотала она.

Ответом была, конечно, тишина.

Горел свет, мужчина возился с оружием, было тихо. Но все-таки заснуть не получалось. Айя долго возилась, устраивая сперва больной бок, а потом больную голову. Однако когда одному становилось хоть капельку комфортно, другое сразу же спешило о себе напомнить. Приходилось снова елозить, но, несмотря на все усилия, хоть сколько-то удобно лечь не удавалось. Наконец, намаявшись, девушка села и поглядела на Керро. Тот уже снял бронежилет и теперь о чем-то размышлял над листом бумаги.

— Что ты там пишешь? — осторожно спросила Айя.

— Чего не спишь? Бок, что ли, болит? — Керро отвлекся, достал из нарукавного кармана куртки маленькую коробочку, вытащил из нее таблетку и бросил гостье: — На.

Она поймала на удивление ловко. Оглядела. Таблетка была крохотная.

— Через полчаса отпустит, — сказал мужчина.

— Керро? — Айя проглотила таблетку, накинула на плечи куртку и, чтобы отвлечься от дергающей боли в боку и озноба, решилась все-таки снова с ним заговорить: — А кто такие эти люди? Алиса, Тереза, доктор Куин… Откуда они взялись?

— Кролики-то? — спросил собеседник.

— Почему кролики? — удивилась девушка.

Он в привычной уже манере проигнорировал ее вопрос и невозмутимо продолжил:

— Кроли — это кроли. Они когда к нам в первый раз приехали, о них слава шла — будь здоров. И резкие, и дерзкие, и не боятся ничего, и хрен предскажешь, что сделают. В предыдущем секторе они из-под удара вышли и тамошних бонз вырезали нахрен. Все ждали: под себя сектор подомнут, а они возьми да и свали. Там еще долго после этого беспредел творился. И вот это счастье — к нам.

Айя похлопала глазами, но, кто такие бонзы, спрашивать не стала. Все равно ведь опять сделает вид, что не услышал. Керро тем временем повернулся к ней, отвлекшись от своей бумажки, и продолжил:

— Ну и вот собрали сходняк все бонзы, я, еще двое… Базарили-базарили, добазарились, что, мол, надо попробовать кролей в рамочки аккуратненько ввести, чтоб они жили, но другим не мешали. Ну, или в меру мешали. Вызвался я. Пришел к ним. Тут потрепался, там помог, здесь слегонца разрулил, где-то чуток припахал…

— Алису трахнул… — пробормотала Айя.

— И не раз, — усмехнулся Керро.

Надо же, услышал! Не проигнорировал.

— Потом, здесь притормозил, там направил… — спокойно продолжил он и закончил: — В общем, через две недели кроли никому серьезному уже не мешали, а если с умом подойти, то и помогали. Адаптировались, то есть, к условиям реальности.

— А откуда они все-таки? — снова влезла Айя.

— Во многих знаниях многие печали, как говорит Мать Тереза, — ответил собеседник.

— Но все-таки? Или это закрытая информация? — корпоративная фразочка соскочила с языка сама собой.

Керро хмыкнул.

— Да кому она нужна, закрывать ее, — зевнул он. — Была когда-то корпорация. И надумала она с наркозависимостью побороться. Не то топы чересчур увлеклись, не то работяги от промнаркоты дохнуть стали сверх нормы… Ну, построили лабораторию, наловили материала, подсадили на разные виды дури и стали лечить. Что характерно, успешно вылечили, но побочным эффектом оказалось стирание личности. Обнуление памяти. Мозги — в сублимат. В итоге программу задвинули. Но чуть погодя вылез новый научник, мол, а давайте по стертому чего-нибудь новое пропишем? У меня и методика революционная есть! Вот и прописали. Что вышло — сама видела. Взяли за основу нереальные личности. Так результат проконтролировать проще, у них же черты характера ярче обозначены, чем у обычного человека. В общем, всё получилось. Но вот что с новыми личностями делать, никто не знал. Потом еще один научник, уже третий по счету, выступил с предложением обкатать методы нефармацевтической стимуляции организма. Тоже успешно. Если как-нибудь Алису в деле увидишь — поймешь…

— А четвертый был? — не то чтобы Айя так уж хотела знать ответ, но надо было сказать хоть что-то и заглушить идущий словно из глубины голос Матери Терезы: «Ибо шел я долиною смертной тени, и не было окрест ни зверя, ни человека. И лишь отчаяние было моим спутником, да густой туман окружал меня…»

— Был. Но накосорезить не успел, — Керро развел руками. — Сгорела лаборатория. Внезапно. Ну, а в мире появились кролики.

— Так почему «кролики»? — беспомощно спросила Айя, в голове у которой спокойно и размеренно продолжал вещать голос: «И отобрал я оружие адово, и трижды по десять раз опустилось оно на голову вражью, покуда не перестала нечисть в обличии людском дергаться. А Господь сказал мне…»

Ее собеседник голоса безумца не слышал, но все-таки пояснил.

— А у них изначально трое главных рулили: Кролик Роджер, Кролик Банни и Братец Кролик. Вот и прицепилось. Ну, а остальным беглецам пофиг было, — Керро скривился, смял бумагу, которую крутил в руках, кинул комок на металлический лист и поджег. — Спи. Скоро закрутится, и тогда не до отдыха уже будет.

Девушка открыла было рот, чтобы спросить, что именно закрутится, но собеседник бросил на нее тяжелый взгляд и повторил:

— Спи.

Поэтому она снова сняла куртку, свернула ее и положила под голову. А затем закрыла глаза и мгновенно провалилась в черноту сна.

* * *

У боли сотни оттенков, но цвет всегда один — белый, выжигающий глаза. Такой яркий, что слепнешь, заливаясь слезами, не в силах разлепить веки.

Айя знает: когда лампочки в потолке вспыхивают столь ярко — к ней идут. И до тех пор, пока не срабатывает пневматический механизм на двери, она замирает, крепко зажмуриваясь, в надежде, что свет побледнеет, перестанет отражаться от белых стен и потолков, от безупречно чистого блестящего кафеля, поблекнет, смеркнется, и о ней забудут. Но потом с шелестящим присвистом отходит дверь бокса, и от этого звука тело сводит судорога.

И Айя кричит. Выгибается и бьется в надежных пластиковых креплениях, орет, аж заходится. До хрипоты, до спазмов в горле. И в ослепительно белом свете, режущем глаза, видит человека в белой же одежде — безупречно чистой, крахмальной, хрустящей и с эмблемой на груди: темно-синий квадрат, внутри которого красный знак бесконечности с нанизанным на него, словно бусина, синим атомом.